синее
ведро
позвякивало у него в руке. — А это, чувствуете? — И он
ковырнул землю носком башмака. — Миллионы лет
копился этот перегной, осень за осенью падали листья,
пока земля не стала такой мягкой.
— Ух ты, я ступаю, как индеец, — сказал Том. —
Совсем неслышно!
Дуглас потрогал землю, но ничего не ощутил; он все
время настороженно прислушивался. Мы окружены,
думал он. Что-то случится! Но что? — Он остановился. —
Выходи же! Где ты там? Что ты такое? — мысленно
кричал он.
Том и отец шли дальше по тихой, податливой земле.
— Тоньше кружева нет на свете, — негромко сказал
отец.
И показал рукой вверх, где листва деревьев
вплеталась в небо — или, может быть, небо вплеталось в
листву? Все равно, улыбнулся отец, все это кружева,
зеленые и голубые; всмотритесь хорошенько, и увидите
— лес плетет их, словно гудящий станок. Отец стоял
уверенно, по-хозяйски и рассказывал им всякую всячину,
легко и свободно, не выбирая слов. Часто он и сам
смеялся своим рассказам, и от этого они текли еще
свободнее. Хорошо при случае послушать тишину,
говорил он, потому что тогда удается услышать, как
носится в воздухе пыльца полевых цветов, а воздух так
и гудит пчелами, да, да, так и гудит! А вот — слышите?
Там, за деревьями водопадом льется птичье щебетанье!
Вот сейчас, думал Дуглас. Вот оно. Уже близко! А я
еще не вижу… Совсем близко! Рядом!
— Дикий виноград, — сказал отец. — Нам повезло.
Смотрите-ка!
Не надо! — ахнул про себя Дуглас.
Но Том и отец наклонились и погрузили руки в
шуршащий куст. Чары рассеялись. То пугающее и
грозное, что надвигалось, подкрадывалось, близилось,
готово было ринуться и потрясти его душу, исчезло!
Опустошенный, растерянный Дуглас упал на колени.
Пальцы его ушли глубоко в зеленую тень и вынырнули,
обагренные алым соком, словно он взрезал лес ножом и
сунул руки в открытую рану.
— Мальчики, завтракать!
Ведра чуть не доверху наполнены диким виноградом
и лесной земляникой; вокруг гудят пчелы, — это вовсе
не пчелы, а целый мир тихонько мурлычет свою песенку,
говорит отец; а они сидят на замшелом стволе упавшего
дерева, жуют сэндвичи и пытаются слушать лес, как
слушает