— Значит, ты позвонишь?
— Я же обещала!
— Ну, тогда спокойной ночи, спокойной ночи!
— Франсина одним духом взбежала на крыльцо и
юркнула в дверь, которая тотчас же захлопнулась за
ней, и следом загремел засов.
— Теперь я отведу домой тебя, Элен, — сказала
Лавиния.
Часы на здании суда пробили полночь. Звуки летели
над пустынным городом — никогда еще не был он таким
пустынным. И замерли над пустыми улицами, над
пустыми усадьбами и пустыми лужайками.
— Девять, десять, одиннадцать, двенадцать, —
считала Лавиния, держа Элен под руку.
— Правда, чувствуешь себя как-то странно? —
спросила Элен.
— Ты о чем?
— Как подумаешь, что мы сейчас идем по улице, а
все люди преспокойно лежат в постели за запертыми
дверями. Ведь сейчас, наверно, на тысячу миль вокруг
только мы одни остались под открытым небом.
До них донесся смутный шум, идущий из теплой и
темной глубины: овраг был уже недалеко.
Через минуту они стояли у дома Элен и долгим
взглядом смотрели друг на друга. Ветер дохнул запахом
прозрачной свежести. По небу потянулись облака и луна
померкла.
— Может быть, все-таки останешься у меня,
Лавиния?
— Нет, я пойду домой.
— Иногда…
— Что иногда?
— Иногда мне начинает казаться, что люди сами
ищут смерти. Сегодня вечером ты ведешь себя
престранно.
— Просто я ничуть не боюсь, — ответила Лавиния. —
И мне, наверно, немножко любопытно. И я не теряю
головы. Если рассуждать трезво, Душегуб никак не
может сейчас быть где-нибудь поблизости. Такой
переполох, и вся полиция на ногах.
— Твоя полиция давно уже дома и спит сладким
сном.
— Ну, скажем, так: я развлекаюсь, хоть и чуть
рискованно, но в общем не опасно. Если бы это было и в
самом деле опасно, я бы, конечно, осталась у тебя.
— А вдруг в глубине души тебе и правда не хочется
жить?
— Глупости! И что вы с Франсиной такое
выдумываете!