Она торопила руки, ноги, все тело, весь свой страх,
она приказывала всем фибрам своего существа в эту
ослепительную и страшную минуту, когда она бежала
над шумной быстрой речкой по пустынным, гулким,
качающимся и упругим, чуть ли не живым доскам, а за
ней по мосту гнались шаги и настигали, настигали, и
музыка тоже гналась следом, пронзительная и
бессвязная…
Он догоняет, не оборачивайся, не смотри, если
увидишь его — перепугаешься насмерть и уже не
сможешь двинуться с места. Беги, беги!
Она бежала по мосту.
Господи боже, прошу тебя, молю, дай мне взбежать
наверх! Вот и подъем, тропинка, теперь между холмов,
ох, как темно, и все так далеко! Если я даже закричу,
теперь это уже не поможет; да я и не в силах кричать.
Ну вот, конец тропки, вот и улица; господи, хоть бы
добраться, если только я доберусь домой, больше
никогда в жизни никуда не пойду одна. Я была дурой, ну
да, я была дурой, я не знала, что такое страх, но только
бы добраться сегодня домой — клянусь, я уже никогда
никуда не пойду без Элен или Франсины! Вот и улица.
Теперь через дорогу!
Она перебежала дорогу и кинулась дальше по
тротуару.
Ну вот, крыльцо! Мой дом! Господи, дай мне еще
минутку, я войду и запру дверь — и я спасена!
И тут — как глупо, некогда сейчас замечать такие
пустяки, скорей, скорей, не терять ни секунды, и все-
таки она заметила: он блестит в темноте — недопитый
стакан лимонада, она оставила его тут, на веранде,
давным-давно, год назад, целых полвечера тому назад.
Стакан с лимонадом стоит тут преспокойно, как ни в чем
не бывало… и…
Непослушные ноги поднялись по ступенькам
крыльца, руки тряслись и никак не попадали в замок
ключом. Сердце стучало на весь свет. И что-то внутри
отчаянно кричало от страха.
Наконец-то ключ в замке.
Открывай же, скорей, скорей!
Дверь распахнулась.
Скорей, туда. Захлопывай!
Она захлопнула дверь.
— Теперь на ключ, на засов, на все запоры! —
задыхаясь прошептала Лавиния. — Крепче, крепче,
надежнее!
Дверь заперта крепко, надежно.
Музыка умолкла. Она вновь прислушалась к стуку
сердца — он постепенно утих.