спасена, дома! Она в изнеможении прислонилась спиной
к двери. Спасена, спасена! Слушай! Ни звука. Спасена,
слава богу, спасена, в безопасности, дома. Никогда,
никогда больше не выйду вечером на улицу. Буду сидеть
дома. Никогда в жизни больше не пойду через этот
овраг! Дома, дома, спасена, все хорошо, как все хорошо!
Дверь заперта, все хорошо. Стоп!
Выгляни в окно.
Она выглянула.
Да ведь там никого нет! Никого! И никто вовсе за
мной и не шел. Никто меня не догонял. — Лавиния
вздохнула и чуть было не засмеялась над собой. — Ну
ясно же! Если бы кто-то за мной гнался, он бы, конечно,
меня поймал! Не так уж я быстро бегаю… И на веранде
никого нет, и во дворе тоже… Какая я глупая! Ни от чего
я не убегала. В этом овраге так же безопасно, как в
любом другом месте. И все-таки, как хорошо дома! Так
тепло, уютно, нет лучше места на земле!
Она протянула руку к выключателю и замерла.
— Что? — сказала она. — Что? Что такое?!
У нее за спиной кто-то откашлялся.
* * *
— А, чтоб им пусто было, все-то они портят!
— Да ты не расстраивайся, Чарли.
— Ну ладно, а про что мы теперь будем говорить?
Какой толк говорить про Душегуба, если его даже нет
больше в живых? Это теперь ни капельки не страшно.
— Не знаю, как ты, Чарли, — сказал Том, — а я опять
пойду к «Летнему льду». Сяду там у двери и стану
воображать, будто он живой, и опять у меня мороз
пойдет по коже.
— Ну, это обман.
— А как же быть, если кругом нет ничего страшного?
Приходится что-то придумывать.
Дуглас не слушал, что говорят Том с Чарли. Он
глядел на дом Лавинии Неббс и бормотал:
— Вчера вечером я был в овраге. Я это видел. Я все
видел. А по дороге домой проходил тут. И видел этот
самый стакан с лимонадом на веранде, там еще
оставался лимонад. Мне даже захотелось его допить.
Вот бы, думаю, допить его. Я был в овраге и тут тоже. Я
был в самой-самой гуще всего.
Том и Чарли в свою очередь не обращали никакого
внимания на Дугласа.
— Если хочешь знать, — говорил Том, — я и не верю
вовсе, что Душегуб умер.
— Да ты ж сам был тут утром, когда скорая помощь
вынесла этого человека на носилках.
— Ясно, был, — сказал Том.