нибудь под деревьями и впопыхах поднимется по
ступенькам — сразу видно, ему не терпится рассказать
что-то новенькое, еще не слышанное, и, как ни странно,
это и правда бывает что-нибудь новое. И, наконец, дети
— они бегают где-то в темноте, напоследок играют в
прятки или в мяч, а потом, когда уже вовсе ничего не
разглядеть, запыхавшись, с разгоревшимися лицами,
точно бумеранги, неслышно возвращаются к дому, по
бархатной лужайке, и затихают под мерное журчанье на
веранде, и голоса журчат, журчат, баюкают их и
усыпляют..
Как чудесно лежать в ночи папоротников, трав, в
ночи негромких сонных голосов, все они шелестят, и
сплетаются, и из них соткана тьма. Взрослые давно о
нем забыли — ведь он притаился, лежит тихий, как
мышонок, слушает, как они строят планы для него, и для
себя тоже. И голоса их замирают, плывут с освещенным
луной табачным дымком, а мотыльки, точно оживший
поздний яблоневый цвет, тихонько стучатся в далекие
уличные фонари, и голоса уплывают и льются в
грядущие годы…
В тот вечер мужчины собрались перед табачной
лавкой и принялись сжигать дирижабли, топить боевые
корабли, взрывать пороховые заводы — словом,
смаковать хрупкими ртами те самые бактерии, которые
в один прекрасный день их убьют. Смертоносные тучи
вспухали в дыму их сигар и окутывали взволнованного
человека, которого почти нельзя было разглядеть сквозь
этот дым; он прислушивался к стуку заступов в их речах,
словно различал в них пророческое «ибо прах ты и в
прах возвратишься». Это был Лео Ауфман, городской
ювелир; наконец он широко раскрыл блестящие черные
глаза, вскинул худые, точно детские, руки и в ужасе
закричал:
—
Перестаньте!
Ради
бога,
прекратите
эти
похоронные марши!
— Вы правы, Лео, — сказал ему дедушка Сполдинг;
он как раз проходил мимо со своими внуками Дугласом и
Томом, возвращаясь с обычной вечерней прогулки. —
Они каркают как вороны и вещают недоброе, но кто же
заткнет им рты? Изобретите что-нибудь, попробуйте
сделать будущее ярче, веселее, отраднее. Ведь вы
мастерили велосипеды, чинили автоматы в Галерее,
были даже киномехаником, правда?