Бредбери
в
своих
сложных,
многоступенчатых произведениях. Его фантастика этого
аспекта совершенно реалистична, хотя далеко не всегда
ее можно назвать научной: порой она лежит где-то на
уровне сна, где все может случиться. Но всегда она
полна веры в человека, в его доброту и уважение к его
труду.
«Каждый должен что-то оставить после себя, —
говорит он, — сына, книгу или картину, выстроенный
тобой дом или хотя бы возведенную из кирпича стену,
или сшитую тобой пару башмаков, или сад, посаженный
твоими руками. Что-то, чего при жизни касались твои
пальцы, в чем после смерти найдет прибежище твоя
душа. Люди будут смотреть на взращенное тобой дерево
или цветок, и в эту минуту ты будешь жив… Не важно,
что́ именно ты делаешь, важно, чтобы все, к чему ты
прикасаешься, меняло форму, становилось не таким, как
раньше, чтобы в нем оставалась частица тебя самого…»
Как контрастируют эти слова со словами известного
некогда американского писателя Дос-Пассоса!
«Человек, — пишет Дос-Пассос в своем последнем
романе,
—
непонятный,
склонный
к
инцесту,
полиморфизму, извращениям, нарциссизму, мазохизму,
садизму, эксгибиционизму, гомосексуализму, — впал в
состояние невроза…»
И, словно отвечая ему, Бредбери пишет: «Я не вижу
на свете ничего важнее Человека с большой буквы.
Разумеется, я подхожу пристрастно, ведь сам я из этого
племени… Человек с большой буквы должен жить. Но
если вообще существует способ добиться бессмертия, о
котором люди всегда толкуют, то вот он: рассыпаться во
все стороны, засеять Вселенную. Тогда будет урожай,
который обеспечит от любых неурожаев в дальнейшем.
Пусть на Земле будет голод и ржа. У тебя взрастет
новая пшеница на Венере или еще где-нибудь, там, где
человек может очутиться через тысячу лет…»
Но есть еще один Бредбери — великолепный
писатель-романтик, автор автобиографической повести
«Вино из одуванчиков», которую он, вероятно, любит
больше всех других своих книг.
В маленьком городе в штате Иллинойс живут два