неврастенику, который стал на всех кричать.
— Ну, пожалуйста, — сказал он. — Сейчас сама
увидишь.
И закрыл дверцу.
— Нажми кнопку! — закричал он.
Раздался щелчок. Машина слегка вздрогнула, как
большая собака во сне.
— Папа, — с тревогой позвал Саул.
— Слушай! — ответил Лео Ауфман.
Сперва все было тихо, только Машина подрагивала
— где-то в ее глубине таинственно двигались зубцы и
колесики.
— С мамой там ничего не случилось? — спросила
Ноэми.
— Ничего, ей там хорошо. Вот сейчас… Вот!
Из Машины послышался голос Лины Ауфман:
— Ах!.. О!.. — Голос был изумленный. — Нет, вы
только посмотрите! Это Париж! — И через минуту: —
Лондон! А это Рим! Пирамиды! Сфинкс!
— Вы слышите, дети: сфинкс! — шепнул Лео Ауфман
и засмеялся.
— Духами пахнет! — с удивлением воскликнула Лина
Ауфман.
Где-то патефон тихо заиграл «Голубой Дунай»
Штрауса.
— Музыка! Я танцую!
— Ей только кажется, что она танцует, — поведал
миру Лео Ауфман.
— Чудеса! — сказала в Машине Лина.
Лео Ауфман покраснел.
— Вот что значит жена, которая понимает своего
мужа.
И тут Лина Ауфман заплакала в Машине счастья.
Улыбка сбежала в губ изобретателя.
— Она плачет, — сказала Ноэми.
— Не может этого быть!
— Плачет, — подтвердил Саул.
— Да не может она плакать! — и Лео Ауфман,
недоуменно моргая, прижался ухом к стенке Машины. —
Но… да… плачет, как маленькая…
Он открыл дверцу.
— Постой. — Лина сидела в Машине, и слезы градом
катились по ее щекам. — Дай мне доплакать.
И она еще немного доплакала.
Ошеломленный,
Лео
Ауфман
выключил
свою