Весь день после этого миссис Бентли яростно
громыхала чайниками и кастрюлями, с шумом готовила
свой скудный обед и то и дело подходила к двери, в
надежде поймать этих дерзких дьяволят — уж наверно
они бродят где-нибудь поблизости и смеются. Впрочем…
если она и увидит их снова, что им сказать? Да и с какой
стати они занимают ее мысли?
— Подумать только, — сказала миссис Бентли,
обращаясь
к
изящной
фарфоровой
чашечке,
расписанной букетиками роз. — В жизни еще никто не
сомневался, что и я когда-то была девочкой. Это глупо и
жестоко. Я ничуть не горюю, что я уже старая… почти не
горюю. Но отнять у меня детство — ну уж, нет!
Ей казалось — дети бегут прочь под дуплистыми
деревьями, унося в холодных пальцах ее юность,
незримую как воздух.
После ужина миссис Бентли, сама не зная зачем, с
бессмысленным упорством наблюдала, как ее руки,
точно пара призрачных перчаток на спиритическом
сеансе, собирают в надушенный носовой платок некие
необходимые предметы. Потом она вышла на крыльцо и
простояла там не шевелясь добрых полчаса.
Наконец, внезапно, точно спугнутые ночные птицы,
мимо пронеслись дети, но оклик миссис Бентли
остановил их на лету.
— Что, миссис Бентли?
— Поднимитесь ко мне на крыльцо, — приказала она.
Девочки повиновались, следом поднялся и Том.
— Что, миссис Бентли?
Они старательно нажимали на слово «миссис», как
будто это и было ее настоящее имя.
— Я хочу показать вам несколько очень дорогих мне
вещей.
Миссис Бентли развернула надушенный узелок и
сперва заглянула в него сама, точно ожидала найти там
нечто удивительное и для себя. Потом вынула
маленькую круглую гребенку, на ней поблескивали
фальшивые бриллиантики.
— Я носила ее в волосах, когда мне было девять
лет, — объяснила она.
Джейн повертела гребенку в руке.
— Очень мило.
— Покажи-ка! — закричала Элис.
— А вот крохотное колечко, я носила его, когда мне
было восемь лет, — продолжала миссис Бентли. —