вихрь и бурю. Поуни Билл выругался да как стукнет
меня по руке! Но я был рад, что не тронул эту тучу, или
силу, которая скрывалась в ней, ни единой крупинкой
свинца. Так бы все и стоял и смотрел, как само время
катит мимо на громадных колесах, под покровом бури,
что подняли бизоны, и уносится вместе с ними в
вечность.
Час, три, шесть часов прошло, пока буря не унеслась
за горизонт к людям, не таким добрым, как я. Поуни
Билл куда-то исчез, я остался один, я совсем оглох и
словно окаменел. Потом пошел, сто миль на юг шел до
ближайшего города, и не слышал человеческих голосов,
и рад был, что не слышу. Хотелось, чтоб в ушах еще
звучал этот гром. Я и сейчас его слышу, особенно летом,
вот в такие дни, как нынче, когда над озером стеной
стоит дождь… устрашающий, ни на что не похожий
грохот… Вот бы и вам когда-нибудь его услыхать…
В полумраке большой нос полковника Фрилея чуть
просвечивал, словно белая фарфоровая чашка, в
которую налили очень слабого и чуть теплого
апельсинового чая.
— Он заснул? — спросил наконец Дуглас.
— Нет, — ответил Чарли. — Просто перезаряжает
свои батареи.
Полковник дышал часто и неглубоко, как будто
запыхался от долгого бега. Потом он открыл глаза.
— Да, сэр? — восторженно сказал Чарли.
— Здравствуй, Чарли, — и полковник недоуменно
улыбнулся остальным ребятам.
— Это Дуглас, а вот это — Джон, — сказал Чарли.
— Рад познакомиться, мальчики.
Мальчики поздоровались.
— Но где же… — начал снова Дуглас.
— Ох, и дурак же ты! — Чарли ткнул Дугласа в бок,
потом повернулся к полковнику. — Вы говорили, сэр…
— Я что-то говорил? — пробормотал старик.
— Про войну Севера и Юга, — вполголоса подсказал
Джон Хаф. — Он ее помнит?
— Помню ли я гражданскую войну? — встрепенулся
полковник. — Ну, еще бы! — Голос его задрожал, и оп
снова закрыл глаза. — Все, все помню, вот только… на
чьей же стороне я сражался?
— А какого цвета у вас был мундир?.. — спросил
Чарли.
—
Цвета
начинают
путаться,
—