А
когда
они
капитулировали, мистер Линкольн вышел на балкон
Белого дома и попросил оркестр сыграть «Будьте на
страже…» А потом одна леди из Бостона как-то ночью
сочинила песню, которая будет жить тысячу лет:
«Видели мы воочию — господь наш нисходит с неба; он
попирает лозы, где зреют гроздья гнева»… По ночам я,
сам не знаю отчего, начинаю шевелить губами и пою про
себя: «Слава вам, слава, воины Дикси! Стойте на страже
родных побережий…» и «Когда герои наши с победой
возвратятся, их увенчают лавры, их встретит гром
оваций..» Сколько песен! Их пели обе стороны, ночной
ветер относил их то на юг, то на север… «Мы идем, отец
наш, Авраам, триста тысяч воинов идут», «Станем
лагерем, ребята, разобьем палатки…», «Ура, ура, несем
свободы знамя…»
Голос старого вояки постепенно затих.
Мальчики долго не шевелились. Потом Чарли
повернулся к Дугласу и спросил:
— Ну что, да или нет?
Дуглас два раза шумно вздохнул и ответил:
— Конечно, да. Полковник открыл глаза.
— Что — да? — спросил он.
— Конечно, вы — Машина времени, — пробормотал
Дуглас.
Полковник долго смотрел на мальчиков. Потом
спросил, почти со страхом:
— Так вот как вы меня называете?
— Да, так, сэр.
— Да, сэр.
Полковник медленно откинулся на спинку кресла,
посмотрел на мальчиков, потом на свои руки, потом
уставился поверх мальчишечьих голов на пустую стену.
Чарли встал.
— Пожалуй, нам пора. Всего хорошего, полковник,
спасибо вам.
— Что? Да, всего хорошего, ребята.
Дуглас, Джон и Чарли на цыпочках направились к
двери.
Они прошли мимо полковника, прямо перед ним, но
он их словно и не видел.
Когда они вышли на улицу, из окна второго этажа
раздалось:
— Эй!
Все трое вздрогнули и задрали головы.
— Да, сэр?
Полковник высунулся из окна и помахал им рукой.