А в машине — коммивояжер из Гампорт Фолса, его
напомаженную голову осеняет панама. Машина на
резиновом ходу, она мягко и ловко скользит по
выжженному солнцем добела тротуару; вот она жужжа
подлетает прямо к нижней ступеньке крыльца, вихрем
разворачивается и замирает. Выскочил коммивояжер,
поскорей надвинул панаму на лоб, спасаясь от солнца. В
тени широких ее полей блеснула улыбка.
— Меня зовут Уильям Тара! А это… (он нажал грушу,
раздался отрывистый лай)… это сигнал. — Он приподнял
черные, блестящие, как шелк, подушки. — Здесь —
аккумуляторные батареи! (Пахнуло свежестью, как
после грозы.) — Вот стартер. Сюда ставят ноги. Это —
тент, защита от солнца. А все вместе — Зеленая
машина!
Старушки на темном чердаке вздрогнули, вспоминая
все это. Глаза у них были закрыты.
— И почему мы не закололи его вязальными
спицами!
— Ш-ш! Слышишь?
Внизу кто-то стучался в дверь. Потом стук
прекратился. Через двор прошла женщина и скрылась в
соседнем доме.
— Да это Лавиния Неббс, и в руках у нее пустая
чашка. Наверно, хотела занять у нас сахару.
— Обними меня, мне страшно.
Они опять зажмурились. И вновь замелькали
воспоминания. Старая соломенная шляпа на кованом
сундуке вдруг шевельнулась, точно ею помахал тот
коммивояжер из Гампорт Фолса.
— Чайку прямо с ледника? Спасибо, с удовольствием
выпью.
В
тишине
слышно
было,
как
он
глотал
прохладительное питье. Потом уставился на старушек,
точно доктор, который с помощью своего круглого
зеркала заглядывает вам в глаза, в нос и в горло.
— Уважаемые дамы, обе вы — весьма энергичные
особы. Это сразу видно. Восемьдесят лет для вас —
чистые пустяки! (Он пренебрежительно щелкнул
пальцами.) Но имейте в виду: настанут трудные
времена, вам будет некогда, ужасно некогда и вам
понадобится друг; друг в беде — истинный друг, не так
ли? И этим другом станет для вас двухместная Зеленая