признаваться в этом не хочется даже самим себе. Мы
стали опасны для общества. И виноваты, что удрали…
— Как же быть?
И вновь воцарилось молчание; забыв о шипящей
сковородке, сестры глядели друг на друга.
— Мне кажется… — Ферн долго не отрывала глаз от
стены, — нельзя нам больше ездить на Зеленой машине.
Высохшей рукой Роберта взяла со стола тарелку, да
так и застыла.
— Никогда?
— Никогда.
— Но разве… разве мы должны… совсем от нее
отказаться? Может, хотя бы оставим ее у себя?
Ферн подумала.
— Это, наверно, можно.
— Все-таки утешение. Пойду выключу батареи.
В дверях Роберта столкнулась с Фрэнком, их
младшим братом, всего пятидесяти шести лет от роду.
— Добрый вечер, сестрички! — крикнул он.
Роберта молча протиснулась мимо него в дверь и
вышла в теплый сумрак. Брат принес газету, Ферн
тотчас выхватила ее у него из рук. Вся дрожа, она
лихорадочно шарила глазами по страницам и наконец со
вздохом отдала газету Фрэнку.
— Сейчас видел на улице Дугласа Сполдинга. Он
просил передать вам обеим, чтобы вы не беспокоились:
он все видел и все в порядке. Что это, собственно,
значит?
— Понятия не имею.
Ферн отвернулась и принялась искать в кармане
носовой платок.
— Ох, уж эти мне мальчишки!
Фрэнк долго смотрел в спину сестре, потом пожал
плечами.
— Похоже, что скоро ужинать? — спросил он
добродушно.
— Да, сейчас.
Ферн накрыла на стол.
Во дворе рявкнул автомобильный рожок. Раз, другой,
третий — глухо, словно издалека.
— Это еще что такое? — Фрэнк выглянул из окна
кухни в темноту. — Что там делает Роберта? Смотри-ка,
она сидит в Зеленой машине и тычет пальцем в
резиновую грушу.
В темноте негромко и жалобно, точно крик раненого
звереныша, раздался сигнал машины, потом еще и еще.
— Что это с ней стряслось? — строго спросил Фрэнк.
— Оставь ее в покое! — закричала Ферн.
Фрэнк удивленно поднял брови.