- А на что это мне? Если б знать... Небось в "Серебряный бор". Турбаза у нас, может, слышали?
- Между Ольховым и Пилиповцами?
- Точно. Какие-то дела там у Кузя, несколько раз видел - туда шастает.
- Семнадцатого августа никто к Кузю не приезжал?
- Не видал.
- А не слышали, чтоб Кузь угрожал ветврачу?
- Тому, что утопился? Это уже все знают, ветврач
махинации Опанасова брата раскрыл, да и у самого Опанаса рыльце в пушку. Три года дали, однако отсидел лишь полсрока. Когда вернулся, похвалялся: я, мол, ветеринару не прощу, за Опанасом Кузем ничего не пропадает, ни хорошее, ни плохое!
- И как вы считаете, мог он осуществить свои угрозы?
Лопатинский покачал головой.
- Пустое. Этот Опанас - трепач.
- Человек иногда такое делает, что никогда не подумаешь.
Лопатинский промолчал, но было видно - остался при своем мнении.
- Не могли бы вы оказать нам одну услугу? - спросил Шугалий после паузы.
- Ежели это мне под силу.
- Восемнадцатого утром кто-то мог в камышах возле вашего села перевернуть лодку. Перед бурей или во время нее. Потом оттолкнул лодку на чистую воду, и ее снесло в озеро. Надо найти место, где вытоптан камыш.
- Много времени прошло, - возразил Лопатинский. - Примятый камыш поднялся, а сломанный он мог вырвать с корнем.
- То-то, - вздохнул Шугалий, - мы сегодня искали и не нашли это место.
- Я посмотрю.
- И вот что, - добавил Шугалий. - Возможно, что тот человек вез в лодке велосипед.
Лопатинский кивнул.
- Поискать следы?
- С восемнадцатого не было ни одного дождя. Может быть, и остались.
- Попробую.
- Кстати, у Кузя есть велосипед?
- Даже два. У него и у жены.
- Мы вам благодарны, Степан Степанович, и прошу нас извинить...
- За что же извиняться? Чем смогу, помогу. И не только я - мы с ребятами камыши прочешем.
Шугалий забеспокоился:
- Не хотелось бы, чтобы много народу знало...
Слух пойдет...
- Не волнуйтесь. У меня два товарища - люди надежные и умеют язык за зубами держать.
- Так я на вас надеюсь!
Шугалий пожал Лопатинскому руку, с удовольствием отметив, какая она крепкая и шершавая.
- Вот это человек, - сказал Малиновский, когда они возвращались на берег.
- Наши люди - ого-го! - засмеялся Шугалий. - Народ!
- Любому шею свернет!
- Не любому, - возразил Шугалий. - Он сперва разберется - что и к чему! А рука какая сильная...
и шершавая. Вот и у меня когда-то такие же были.
Я до юрфака тоже слесарем был.
- В гараже? - совсем не удивился Малиновский.
- В депо.
- Мой отец тоже в депо работал. Сейчас на пенсии.
- Каждого из нас ждет пенсия, Богдан.
- Вот уж не подумал бы, что вы ждете ее. Что ж, дослужитесь до полковника... - Он улыбнулся так, что Шугалий понял - это главная мечта Малиновского.
В конце концов, почему бы и нет? Ведь недаром говорят, что плох тот солдат, который не мечтает о генеральских погонах.
- Завгородний не посадил бы Кузя к себе в лодку, - неожиданно без всякого перехода сказал Малиновский.
- Да, не посадил бы, - согласился Шугалий.
- Но Кузь мог перехватить его утром на берегу и ударить веслом.