четыре раза вместе обедали в большой компании. Этого недостаточно, чтобы она смогла
изучить его характер.
– Конечно, нет, если смотреть на все, как ты смотришь. Если она только обедала с ним, она
может судить лишь о его аппетите. Но ты забываешь, что они при этом провели вместе четыре
вечера. А четыре вечера могут значить очень многое.
– Да, эти четыре вечера позволили им установить, что оба они игру в “двадцать одно”
предпочитают игре в покер. Боюсь, однако, что другие не менее важные черты характера успели
им раскрыться гораздо меньше.
– Что ж, – сказала Шарлотта, – желаю Джейн успеха от всего сердца. И выйди она за него
замуж хоть завтра, я бы считала, что она располагает теми же шансами на счастливую жизнь,
как если бы изучала характер своего будущего мужа целый год. Удача в браке полностью
зависит от игры случая. Как бы хорошо ни были известны сторонам обоюдные склонности и как
бы хорошо они на первый взгляд между собой ни сочетались, – это никак не сказывается на
счастье супругов. Со временем между ними возникнет неминуемый разлад, и им выпадут все
положенные на их долю огорчения. И не лучше ли в таком случае как можно меньше знать
недостатки человека, с которым придется провести жизнь?
– Тебе хочется вызвать меня на спор, Шарлотта. Но твои рассуждения – чистейший вздор.
Ты понимаешь это сама. Едва ли ты руководствовалась бы ими в собственной жизни.
Приглядываясь к отношениям между мистером Бингли и Джейн, Элизабет была далека от
мысли, что с некоторых пор стала сама предметом пристального наблюдения со стороны его
приятеля. Мистер Дарси вначале едва допускал, что она недурна собой. Он совершенно
равнодушно смотрел на нее на балу. И когда они встретились в следующий раз, он видел в ней
одни недостатки. Но лишь только он вполне доказал себе и своим друзьям, что в ее лице нет ни
одной правильной черты, как вдруг стал замечать, что оно кажется необыкновенно
одухотворенным благодаря прекрасному выражению темных глаз. За этим открытием
последовали и другие, не менее рискованные. Несмотря на то, что своим придирчивым оком он
обнаружил не одно отклонение от идеала в ее наружности, он все же был вынужден признать ее
необыкновенно привлекательной. И хотя он утверждал, что поведение Элизабет отличается от
принятого в светском обществе, оно подкупало его своей живой непосредственностью. Элизабет
ничего об этом не знала. Для нее мистер Дарси по-прежнему оставался лишь человеком,
который всем был не по душе и который считал ее не настолько красивой, чтобы он мог с ней
танцевать.
У Дарси появилось желание познакомиться с ней поближе, и для того, чтобы найти повод
для разговора с Элизабет, он стал прислушиваться к ее разговорам с другими людьми. Эти
маневры обратили на себя ее внимание. Произошло это в гостях у сэра Уильяма Лукаса, у
которого собралось в тот день большое общество.
– Зачем мистеру Дарси понадобилось подслушивать мой разговор с полковником
Форстером? – спросила она у Шарлотты.
– На этот вопрос может ответить только сам мистер Дарси.
– Если он себе позволит это еще раз, я непременно дам ему понять, что замечаю его уловки.
У него очень насмешливые глаза, и, если я сама не буду с ним достаточно дерзкой, я стану его
побаиваться.
Как раз в этот момент мистер Дарси приблизился к ним, не обнаруживая, впрочем, желания
вступить в разговор, и мисс Лукас принялась подзадоривать подругу, чтобы она осуществила
свое намерение. Вызов подействовал, и Элизабет, обернувшись к нему, спросила:
– Не показалось ли вам, мистер Дарси, что, убеждая сейчас полковника Форстера дать бал в
Меритоне, я привела достаточно веские доводы.
– Вы говорили с большим жаром. Впрочем, какая леди не воспламенится от подобной темы!
– О, вы к нам слишком суровы.