сообщать в Лонгборн о моем отъезде, если тебе это неприятно. Ведь тогда они еще больше
удивятся, получив от меня письмо с подписью “Лидия Уикхем”. Вот будет потеха! Мне так
смешно, что я еле вывожу буквы. Пожалуйста, принеси мои извинения Пратту за то, что я не
выполнила обещания танцевать с ним сегодня вечером. Скажи ему, что он безусловно меня
простит, когда обо всем узнает, и обещай, что я с большим удовольствием буду танцевать с ним
на первом же балу, на котором мы встретимся. За платьями я пришлю, как только попаду в
Лонгборн. Но я бы хотела, чтобы Салли зашила шов, который распоролся на моем вышитом
муслиновом платье, прежде чем его запакуют.
Прощай. Привет полковнику Форстеру. Надеюсь, вы выпьете за наше счастливое
путешествие.
Преданная тебе подруга
Лидия Беннет”.
– Беспечная, беспечная Лидия! – воскликнула Элизабет, дочитав до конца. – И этим
письмом она сообщает о таком событии в своей жизни?! Но из него, по крайней мере, следует,
что сама она относилась к цели поездки серьезно. К чему бы он ни склонил ее позже, она не
думала о бесчестье. Бедный отец! Как тяжело ему было это пережить!
– Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь был так потрясен. В течение десяти минут он не
мог произнести ни слова. А маме сразу стало плохо, и все в доме пошло вверх дном.
– Джейн, милая, – спросила Элизабет, – осталась ли в доме хоть одна служанка, которая не
узнала бы в тот же день всех подробностей этой скандальной истории?
– Как тебе сказать? Надеюсь, что да. Но в ту минуту очень трудно было владеть собой. Мама
была в истерике, и, хотя я всячески ей старалась помочь, боюсь, я не сделала всего, что могла. Я
была в таком ужасе, думая, чем это кончится, что стала совершенно беспомощной.
– Ты сделала больше, чем могла. У тебя нездоровый вид. Если бы я была здесь, мне
пришлось бы заботиться о тебе.
– Мэри и Китти были очень добры. И я уверена, они разделили бы со мной все заботы. Но я
считала, что это может им повредить. Китти такая хрупкая и так легко возбуждается, а Мэри
настолько погружена в свои занятия, что было бы грешно лишить их отдыха. Во вторник, после
папиного отъезда, в Лонгборн приезжала тетушка Филипс. Она была так добра, что пробыла со
мной до четверга и очень нам всем помогла. Леди Лукас тоже была очень великодушна. В среду
она приходила выразить свое сочувствие и сказала, что она и ее дочери готовы оказать нам
всяческую поддержку.
– Лучше бы она сидела у себя дома! – воскликнула Элизабет. – Быть может, у нее были
добрейшие намерения. Но при такой беде, как наша, чем меньше видишь соседей, тем лучше.
Помощь здесь невозможна, а сочувствие – непереносимо. Пускай же они радуются нашим
несчастьям подальше от нас.
Она спросила сестру, что отец собирался предпринять для розыска.
– Мне кажется, – ответила Джейн, – он хотел отправиться в Эпсом – место, где они
последний раз меняли лошадей, попробовать выяснить что-нибудь у кучеров. Главная его цель –
узнать номер извозчика, который вез их из Клэпхема. Этот извозчик приехал с кем-то из
Лондона. Папа считал, что такой случай, при котором дама и господин пересаживаются из
одного экипажа в другой, не мог остаться незамеченным, и он собирался навести справки в
Клэпхеме. Если ему посчастливится узнать, у какого дома извозчик перед тем высадил своих
седоков, он хотел зайти в этот дом. Там ему, быть может, удастся узнать номер и место стоянки
извозчика. Не знаю, что он еще собирался сделать. Он так торопился уехать и был так сильно
расстроен, что я с трудом смогла добиться у него даже этого.
ГЛАВА VI
Все были уверены, что на следующее утро будет получено письмо от мистера Беннета,
однако почта пришла и не принесла от него ни строчки. Члены его семьи хорошо знали,