был стряпчим в Меритоне, оставив ей всего четыре тысячи фунтов.
Ее сестра вышла замуж за мистера Филипса – бывшего клерка отца, который унаследовал
его контору. Брат миссис Беннет жил в Лондоне, будучи занят в солидном торговом деле.
Селение Лонгборн находилось всего в одной миле от Меритона – расстоянии, весьма
удобном для девиц Беннет, которые обычно наведывались туда три-четыре раза в неделю, чтобы
оказать знаки внимания тетушке, а заодно и расположенной по пути модной лавке. Особенно
часто подобные вылазки совершались двумя младшими дочерьми, Кэтрин и Лидией. Наиболее
легкомысленные из сестер, они, за неимением лучшего, непременно должны были побывать в
Меритоне, чтобы развлечься после завтрака и запастись новостями для болтовни перед сном. И
как бы округа ни была бедна происшествиями, у тетушки им всегда удавалось разузнать нечто
достойное их внимания. В настоящее время они не терпели недостатка в новостях благодаря
расположившемуся на зиму в окрестностях Меритона полку милиции [6], офицеры которого
были расквартированы в городке.
Теперь при посещении миссис Филипс выяснялось множество любопытных подробностей.
Каждый день приносил новые сведения об именах офицеров и отношениях между ними.
Квартиры офицеров недолго оставались неизвестными, и вскоре стали завязываться знакомства
с их обитателями. Мистер Филипс навестил каждого из офицеров и тем самым открыл для своих
племянниц новый источник блаженства, несравнимого с прежними радостями жизни. Они не
могли разговаривать ни о чем, кроме офицеров. И даже все состояние мистера Бингли, любое
упоминание о котором так волновало их мать, не стоило в их глазах ни гроша по сравнению с
мундиром прапорщика.
Наслушавшись однажды подобной болтовни, мистер Беннет как бы между прочим заметил:
– Из ваших рассуждений я понял, что вы можете считаться двумя самыми глупыми
девчонками в королевстве. Подобная мысль приходила мне в голову и раньше. Но теперь я в
этом окончательно убедился.
Кэтрин смутилась и замолчала, но Лидия, не обратив на эти слова внимания, продолжала
рассказывать, как она восхищена капитаном Картером и как ей хочется еще раз его увидеть,
прежде чем он завтра уедет в Лондон.
– Меня удивляет, дорогой мой, – сказала Миссис Беннет, – с каким пренебрежением судите
вы о развитии ваших детей. Если бы я усомнилась в достоинствах чьих-либо детей, то, уж во
всяком случае, не своих собственных.
– Если мои дети глупы, мне хотелось бы, по крайней мере, не питать в отношении их
напрасных надежд.
– К счастью, они необыкновенно умны!
– Надеюсь, мы расходимся с вами только в этом вопросе. Было бы приятнее, если бы наши
взгляды полностью совпадали. Но пока, увы, я нахожу, что две наши младшие дочки –
препорядочные дуры.
– Дорогой мистер Беннет, нельзя требовать от юных девиц, чтобы они были так же умны,
как их отец и мать. В нашем возрасте они, наверно, будут думать об офицерах не больше, чем мы
с вами. Я хорошо помню время, когда мне самой очень нравились красные мундиры, – в глубине
души, признаюсь, я и теперь к ним неравнодушна. И если бы какой-нибудь обаятельный
молодой полковник с шестью тысячами в год попросил руки моей дочери, уверяю вас, я не
смогла бы ему отказать. Позавчера вечером у сэра Уильяма мне так понравился полковник
Форстер в его парадной форме!
– Ах, мама! – воскликнула Лидия. – Тетя говорит, что полковник Форстер и капитан Картер
уже не так часто бывают у мисс Уотсон. Теперь она их чаще видит в библиотеке Кларка.
Ответу миссис Беннет помешало появление посыльного с письмом для ее старшей дочери.
Письмо было послано из Незерфилда, и слуга, который его принес, ждал ответа. Глаза миссис
Беннет заблестели от радости, и, пока Джейн проглядывала письмо, она забросала дочь