приятные манеры, его улыбки и непринужденность, с которой он заявил о своих родственных
правах, могли бы привлечь к нему сердца всех членов семьи, если бы только он женился, как
принято, и всем собравшимся не был известен его подлинный характер. Элизабет раньше не
пришло бы в голову, до чего могла дойти его самоуверенность. И, сидя в этой комнате, она дала
себе зарок в будущем никогда не верить в существование предела бесстыдства для бесстыдного
человека. Ее то и дело бросало в краску. Краснела и Джейн. Но у тех двоих, кто заставлял их
краснеть, цвет лица совершенно не менялся.
Разговор завязался без малейшего затруднения. Новобрачная не могла вдоволь наговориться
со своей матерью. Уикхем, которому посчастливилось сидеть рядом с Элизабет, принялся
расспрашивать ее о своих прежних хартфордширских знакомых с таким беспечным видом, с
каким она была не в состоянии отвечать на его вопросы. Казалось, у этой парочки не было
ничего, что хоть сколько-нибудь могло омрачить их воспоминания. Ничто в прошлом не
вызывало сожалений. И Лидия старалась навести разговор на те самые темы, затронуть которые
ее сестры не решились бы ни за какие блага на свете.
– Подумать только, – воскликнула она, – ведь я уехала целых три месяца назад! А мне,
честное слово, чудится, что пролетело каких-нибудь две недели. Однако за это время произошла
уйма всяких событий. Боже правый, когда я уезжала отсюда, мне и в голову не могло прийти,
что я вернусь сюда замужней дамой. Впрочем, мне все же казалось, что это было бы очень
забавно.
При этих словах отец поднял на нее глаза, Джейн почувствовала себя неловко, а Элизабет
бросила на Лидию выразительный взгляд. Однако та продолжала болтать с присущей ей
способностью не видеть и не слышать ничего, что она предпочитала оставлять без внимания.
– Кстати, мама, все ли здесь знают о моем замужестве? Я ужасно боялась, что эта новость
еще недостаточно широко разнеслась. Поэтому, когда мы обгоняли шарабан Уильяма Голдинга,
я нарочно устроила так, чтобы ему все стало ясно. Я опустила стекло с его стороны и стянула
перчатку. И положила руку на раму, чтобы он увидел на ней кольцо. А потом стала ему
кланяться, улыбаться и всякое такое.
Элизабет была не в состоянии больше выносить эту болтовню. Вскочив с места, она
выбежала из комнаты и не возвращалась, пока не услышала, что все через холл перешли в
столовую. Она вошла туда как раз вовремя, чтобы увидеть, как Лидия торжественно направилась
к месту за столом по правую руку от миссис Беннет и произнесла, обращаясь к старшей сестре:
– Ах, Джейн, мне теперь полагается занять твое место, а тебе – сесть подальше. Ведь я уже
замужем.
Трудно было ожидать, что у Лидии со временем появится хоть капля скромности, которой
она всегда была полностью лишена. Напротив, ее бесцеремонность и самодовольство возросли
еще больше. Ей не терпелось повидать миссис Филипс, Лукасов и прочих соседей и услышать,
как все они будут называть ее “миссис Уикхем”. А пока что, сразу после обеда, она побежала
похвастаться замужеством и показать обручальное кольцо двум служанкам и миссис Хилл.
– Ну, а как вам, маменька, нравится мой супруг? – спросила она, когда они снова собрались
в комнате для завтрака. – Не правда ли, это душка? Сестрицы мне, верно, ужасно завидуют. Я
была бы в восторге, если бы им хоть вполовину так повезло. Всем им надо отправиться в
Брайтон. Вот место, где добывают мужей! Так жаль, маменька, что мы не смогли туда выехать
всей семьей!
– Еще бы! Будь моя воля, мы были бы там все вместе. Но, Лидия, милочка моя, мне все же
не совсем понравилось, как ты оттуда уехала. Разве это было необходимо?
– Боже мой, ну конечно! Что ж тут такого? В этом и заключалась вся прелесть! Надо, чтобы
ты, и папа, и все сестрицы непременно нас невестили. Мы проживем в Ньюкасле всю зиму, и я
не сомневаюсь, что там будут устраиваться балы. Можете на меня положиться, у всех у них
будут отличные кавалеры.