– А когда будете возвращаться, вы можете одну или двух сестер оставить у нас. Будьте
спокойны, до исхода зимы я им подыщу женихов.
– Я очень благодарна за мою долю твоих забот, – сказала Элизабет. – Но твой способ
выхода замуж мне как-то не по душе.
Молодожены должны были прожить с ними только десять дней. Перед отъездом из
Лондона мистер Уикхем получил назначение в полк, куда ему надлежало прибыть спустя две
недели. Краткостью их пребывания в Лонгборне не был опечален никто, кроме миссис Беннет.
И почти все дни у мамаши и дочки уходили на визиты к соседям и весьма частые приемы гостей
в собственном доме. Постоянное присутствие посторонних, позволявшее избежать встреч в
семейном кругу, было одинаково удобно тем, кто о чем-то задумывался, и тем, кто ни о чем
задумываться не желал.
Отношение Уикхема к жене оказалось именно таким, как Элизабет ожидала. Его нельзя
было даже сравнить с привязанностью, которую испытывала к своему мужу Лидия. Первый же
взгляд на них подтвердил предположение, что побег вызван скорее ее чувствами, нежели его. И
Элизабет не могла бы объяснить, как Уикхем, не будучи сильно увлечен Лидией, вообще
решился на этот шаг, если бы не знала о расстройстве в его денежных делах, из-за которого он
должен был покинуть Брайтон. При таких обстоятельствах Уикхем отнюдь не был тем
человеком, который мог устоять перед соблазном захватить кого-то с собой.
Лидия была от него без ума. Она пользовалась любым поводом, чтобы назвать его своим
“дорогим Уикхемом”. Он не имел себе равных. Все на свете ему удавалось лучше всего. И она
нисколько не сомневалась, что ни один стрелок в стране не сможет больше его настрелять птиц
первого сентября [36].
Как-то раз, вскоре после приезда, сидя утром в обществе двух старших сестер, Лидия
сказала, обращаясь к Элизабет:
– А ведь ты еще не знаешь, как мы поженились. Когда я говорила про это маме и сестрам,
ты куда-то исчезла. Рассказать тебе, как все происходило?
– Пожалуй, не стоит, – ответила Элизабет. – Чем меньше мы будем вспоминать об этих
вещах, тем лучше.
– Фу, какая ты странная! Я тебе непременно расскажу все по порядку. Нас поженили в
церкви святого Климента – дом, где жил Уикхем, находится в этом приходе. Всем полагалось
собраться к одиннадцати. Я должна была ехать с дядей и тетей, а остальные – встретить нас
перед церковью. Когда наконец наступил понедельник, я безумно волновалась – все чудилось,
словно что-то случится, свадьбу отложат и я останусь ни с чем. А тут еще, пока я одевалась, эти
тетушкины разговоры и поучения. Будто она проповедь читает! Правда, до меня доходило не
больше одного слова из десяти. Ты сама понимаешь, я могла думать только о моем дорогом
Уикхеме: до смерти хотелось угадать – наденет ли он синий мундир?
Так вот, в десять, как всегда, мы уселись за завтрак. Мне казалось, он никогда не кончится.
Дядюшка и тетушка, должна тебе, кстати, признаться, обращались со мной, пока я у них жила,
из рук вон плохо. Поверишь ли, за две недели я ни разу не выбралась из дому. Ни одного визита,
развлечения или чего-то еще! В Лондоне, правда, было довольно пусто, но ведь Малый театр
[37]оставался открытым. И можешь себе представить, когда подали наконец карету, дядю как раз
вызвал по делу этот ужасный мистер Стоун. Ты ведь знаешь, когда они сойдутся вдвоем, конца
не дождешься. Я была в отчаянии, просто не знала, что делать, – дядя должен был быть моим
посаженым отцом, а если бы мы опоздали, в этот день нас бы не поженили. К счастью, через
десять минут дядя освободился, и мы поехали. Потом-то я сообразила: если бы он и задержался,
ничего можно было не откладывать, потому что его вполне мог заменить мистер Дарси.
– Мистер Дарси? – повторила Элизабет в крайнем изумлении.
– Ну конечно. Он должен был прийти с моим дорогим Уикхемом. Ах, боже мой, я забыла!
Об этом же нельзя говорить! С меня взяли честное слово. Что скажет Уикхем? Это же тайна!