мало удовольствия каждый из них испытывает от такого соседства и как это должно отражаться
на их поведении. Она не могла на таком расстоянии слышать их слов. Но она хорошо видела, как
редко они обращались друг к другу и в какой мере эти обращения были сухими и сдержанными.
Нелюбезность матери заставила Элизабет еще острее почувствовать, сколь многим они ему
обязаны. И иногда она готова была пожертвовать чем угодно ради возможности сказать ему, что
хоть кто-то в их семье знает и по-настоящему ценит все доброе, что было им для них сделано.
Она надеялась, что в течение вечера какой-нибудь случай сведет их вместе и этот визит не
закончится без ее разговора с мистером Дарси, более обстоятельного, нежели обмен
несколькими церемонными приветствиями при встрече. Встревоженная и взволнованная, она
сидела в гостиной до прихода мужчин с таким усталым и отсутствующим видом, что могла
показаться невежливой. Их появления она ждала с тем чувством, как будто от этой минуты
целиком зависело – принесет ли ей сегодняшний вечер хоть какую-то радость.
“Если он не подойдет и на этот раз, – говорила она себе, – я буду знать, что он потерян для
меня навсегда”.
Мужчины вошли. И судя по виду мистера Дарси, он был склонен ответить ее надеждам. Но
увы! Дамы так тесно окружили столик, за которым Джейн разливала чай, а Элизабет – кофе, что
поблизости не оказалось ни одного места, где бы он мог присесть. А когда молодые люди
оказались неподалеку, одна из девиц прижалась к Элизабет, прошептав:
– Я не желаю, чтобы мужчины нас разлучили! Ведь никто из них нам не нужен, не правда
ли?
Дарси отошел в другой конец комнаты. Она проводила его взглядом, завидуя каждому
человеку, с которым он вступал в разговор, и боясь, что у нее не хватит терпения угостить кофе
всех присутствующих. И вдруг ее возмутила собственная наивность.
“Человек, которому я отказала! Как глупо с моей стороны думать, что он мог снова в меня
влюбиться! Разве найдется представитель сильного пола, у которого хватило бы кротости
сделать второе предложение? Большего унижения им, наверно, трудно себе представить!”
Ей, однако, стало немного легче, когда он попросил ее налить ему вторую чашку кофе.
Воспользовавшись случаем, она спросила:
– Ваша сестра все еще живет в Пемберли?
– Да, она пробудет там до Рождества.
– И с ней никто не остался? Неужели ее покинули все друзья?
– Миссис Энсли еще там. Другие леди три недели назад уехали в Скарборо [39].
Больше она не нашла что сказать. Но если бы ему хотелось поддержать разговор, он мог бы
придумать какую-нибудь тему сам. Тем не менее он молча постоял около нее несколько минут
и, только когда одна из девиц начала что-то опять нашептывать Элизабет на ухо, отошел в
сторону.
Чайная посуда была убрана, карточные столы – раскрыты. Дамы поднялись, и Элизабет
надеялась, что он вскоре окажется рядом. Однако и на этот раз ее постигло разочарование: она
увидела, как его перехватила миссис Беннет, охотясь на игроков в вист, и усадила против себя.
Больше уже она не ждала от вечера ничего. Они должны были просидеть в разных концах
комнаты до самого ухода гостей, и теперь ей оставалось только надеяться, что, обращая свой
взор слишком часто к ее столику, он окажется таким же незадачливым игроком, как она сама.
Миссис Беннет намеревалась удержать мистера Бингли и его друга еще и на ужин. Однако,
на ее беду, его экипаж был подан первым, и она не смогла найти способа помешать их отъезду.
– Ну-с, девочки, – сказала она, когда все наконец разъехались, – что вы скажете о
сегодняшнем вечере? Все прошло самым отличным образом. Вы заметили, как красиво был
убран стол? Оленина совсем не пережарилась – все говорили, что еще не видывали такого
сочного окорока. А разве можно было сравнить суп с тем, что мы неделю назад ели у Лукасов?
Даже мистер Дарси подтвердил, что куропатки приготовлены превосходно. А он-то, наверно,