по примеру остальных на диван, вдруг вскочил и, прошептав что-то ее сестре, вышел из
комнаты.
Джейн ничего не могла скрывать от Элизабет в тех случаях, когда откровенности
сопутствовали радостные переживания. Крайне взволнованная, она бросилась к ней на шею и
призналась, что считает себя счастливейшим существом на земле.
– Этого для меня слишком много! – добавила она. – Право, слишком. Я ничего подобного не
заслужила. Почему все другие не могут быть так же счастливы?!
Поздравления ее сестры были принесены с таким жаром, искренностью и восторгом,
которые едва ли можно передать словами. Каждая ее фраза шла от самого сердца и была для
Джейн новым источником блаженства. Но Джейн не могла себе позволить долго оставаться с
Элизабет, чтобы высказать ей все, что она в эти минуты переживала.
– Нужно сейчас же подняться к маме, – воскликнула она. – Нельзя забывать ни на минуту,
как нежно она обо мне заботилась. Мне бы не хотелось, чтобы она узнала об этом от кого-то
другого. Он уже пошел к папе. Ах, Лиззи, подумать только, сколько радости мои слова принесут
нашей семье! Как мне пережить столько счастья?!
И она помчалась к матери, которая перед тем умышленно прекратила игру в карты и теперь
сидела наверху с Китти.
Оставшаяся в одиночестве Элизабет улыбалась, думая о том, как просто и легко в конце
концов разрешились все трудности, волновавшие и мучившие их в течение стольких месяцев.
– И вот к чему привели, – сказала она, – все каверзы и уловки его сестер, вся осторожность
и осмотрительность его друга! Самый благополучный, самый мудрый и самый естественный
конец!
Через несколько минут вернулся Бингли, краткая беседа которого с их отцом увенчалась
полным успехом.
– Где же мисс Беннет? – спросил он, входя в гостиную.
– Она наверху у мамы. Наверно, она скоро вернется. Прикрыв дверь за собой и подойдя
ближе, он попросил Элизабет, чтобы она пожелала им счастья, а ему подарила свою
сестринскую привязанность. Элизабет искренне и от всей души выразила ему свою радость по
поводу того, что им предстоит породниться, и они сердечно пожали друг другу руки. После
этого, до самого прихода Джейн, ей пришлось выслушивать все, что ему было необходимо
сказать о своем блаженстве и о достоинствах ее сестры. И хотя это были слова влюбленного,
Элизабет была готова поверить, что его мечты сбудутся и что им предстоит счастливая жизнь,
залогом которой были здравый смысл и чудесный характер Джейн, а также общность их вкусов
и чувств.
Все в этот вечер были настроены необыкновенно радостно. Ощущение удовлетворенности и
спокойствия придавало такое приятное оживление лицу Джейн, что она выглядела еще более
красивой, чем обычно. Китти хихикала и улыбалась, мечтая о том, чтобы поскорее наступила и
ее очередь. Миссис Беннет, выражая свое согласие на этот брак и высказывая свое одобрение,
была не способна облечь свои чувства в слова, хотя говорила с Бингли только об этом в течение
получаса. А когда мистер Беннет во время ужина присоединился ко всем, его вид и поведение
свидетельствовали, насколько и он доволен происшедшим событием. Однако до самого ухода
гостя он не промолвил по этому поводу ни слова. Только когда с наступлением ночи Бингли
уехал, отец, обернувшись к дочери, произнес:
– Поздравляю тебя, Джейн. Ты будешь счастлива.
Джейн, подбежав к нему, поцеловала и поблагодарила отца за его доброту.
– Ты славная девочка, – сказал он, – и меня радует, что твоя жизнь сложится хорошо. Я не
сомневаюсь, что вы отлично подходите друг к другу. В вас много общего. Оба вы настолько
уступчивы, что между вами не может возникнуть разногласий; настолько доверчивы, что вас
обведет вокруг пальца любая служанка; и настолько щедры, что вам всегда будет не хватать