его душе.
– Но вы не вправе знать, что таится в моей. А ваше поведение тем более не может склонить
меня к откровенности.
– Я хотела бы, чтобы вы правильно меня поняли. Подобному браку, о котором вы имели
дерзость мечтать, не суждено состояться. Да, да, не суждено. Мистер Дарси обручен с моей
дочерью. Ну-с, что вы теперь мне скажете?
– Только одно. Если это действительно так, вы не могли бы предположить, что он просил
моей руки.
Леди Кэтрин минуту поколебалась, но потом сказала:
– Они обручены несколько необычным образом. С раннего детства они предназначались
друг для друга. Это было заветным желанием их матерей. Союз был скреплен в ту пору, когда
наши дети еще покоились в колыбелях. И теперь, когда материнская воля должна была
осуществиться в их браке, поперек дороги встала женщина низкого происхождения, без
положения в свете и ничем не связанная с нашим семейством! Разве для вас ничего не значит
воля его родных? Разве его молчаливое обязательство перед мисс де Бёр для вас ничто? Неужели
вы полностью лишены всякого чувства порядочности и деликатности? И разве вы не слышали от
меня, что с первых же дней жизни он предназначался в супруги своей кузине?
– О да, я слыхала об этом прежде. Но разве меня это касается? Если бы моему вступлению в
брак с вашим племянником мешало только такое обстоятельство, – разумеется, сознание, что его
мать и тетка хотели женить его на мисс де Бёр, не могло бы меня остановить. Обе вы сделали,
что могли, задумывая его женитьбу. Осуществить ее дано другим. Если мистер Дарси ни словом,
ни чувством не связан с вашей дочерью, почему он не вправе остановить свой выбор на другой
женщине? И если бы его выбор пал на меня, почему я не могла бы принять его руки?
– Потому что честь, приличие, благоразумие, наконец, собственная ваша выгода запрещают
вам это сделать! О да, мисс Беннет, именно выгода. Ибо не ждите какого бы то ни было
внимания к себе со стороны его семьи и друзей. Вы будете осуждены, отвергнуты и заклеймены
презрением каждого близкого ему человека. Союз с вами будет считаться позором. Никто из нас
даже не вспомнит вашего имени.
– Что ж, потеря и вправду велика, – отвечала Элизабет. – Но супруга мистера Дарси будет
располагать такими необыкновенными источниками радости, присущими ее положению, что в
конечном счете ей не придется особенно печалиться.
– Упрямая, вздорная девчонка! Мне стыдно за вас. Вот какова благодарность за внимание,
которым я удостоила вас прошлой весной?! По-вашему, вы мне за это ничем не обязаны? Ну-ка,
присядем. Извольте понять, мисс Беннет, я прибыла сюда с твердым намерением добиться того,
что задумала. Ничто не сможет мне помешать! Мне еще не приходилось потакать чьим-либо
капризам. И я не имею привычки уступать.
– Это усугубляет затруднительность положения вашей светлости. Но меня это не касается.
– Я не позволю, чтобы меня прерывали! Выслушайте меня молча. Моя дочь и мой
племянник созданы друг для друга. По материнской линии оба они происходят от единого
знатного рода. Отцы их принадлежат к уважаемым, благородным и древним, хоть и не
титулованным, семьям. Обе стороны располагают прекрасными состояниями. Они
предназначены друг для друга в глазах каждого представителя того и другого дома. И что же
встает между ними? Притязания выскочки, молодой женщины без средств, без связей. Разве
подобное допустимо? Нет, этого не должно быть, и этого не будет. Если бы вы были способны
понять, в чем состоит ваша собственная выгода, вы бы сами не пожелали покинуть тот круг, в
котором росли.
– Но, выходя замуж за вашего племянника, я, по-моему, вовсе не покидаю этого круга. Он
дворянин. Я дочь дворянина. Мы в этом смысле равны.
– Ну что же, вы дочь дворянина, допустим. Но из какой семьи ваша мать? Кто ваши дяди и