Молчание.
– Вы пишете необыкновенно бегло.
– Вы ошибаетесь. Я пишу довольно медленно.
– Сколько писем приходится вам написать на протяжении года! Да еще деловые письма!
Представляю себе, какое это изнурительное занятие.
– Что ж, ваше счастье, что оно досталось на мою долю.
– Напишите ради бога вашей сестре, как мне хочется ее повидать.
– Я уже написал это по вашей просьбе.
– По-моему, у вас плохое перо. Дайте, я его очиню. Я научилась отлично чинить перья.
– Благодарю вас, но я всегда чиню перья собственноручно.
– Как это вы ухитряетесь так ровно писать?
Он промолчал.
– Сообщите вашей сестре, что меня очень обрадовали ее успехи в игре на арфе. И,
пожалуйста, передайте, что я в восторге от ее прелестного узора для скатерти и считаю его
гораздо более удачным, чем рисунок мисс Грантли.
– Вы позволите отложить ваши восторги до следующего письма? Здесь у меня уже не
осталось для них подобающего места.
– О, пусть вас это не беспокоит. Я увижусь с ней в январе. Скажите, вы ей всегда пишете
такие восхитительные длинные письма, мистер Дарси?
– Да, они довольно пространные, но насколько они восхитительны, не мне судить.
– Мне кажется само собой разумеющимся, что человек, который способен с легкостью
написать длинное письмо, не может написать его плохо.
– Для Дарси это не комплимент, Кэролайн, – вмешался ее брат, – письма даются ему не так-
то легко. Слишком уж он старается все время выискивать четырехсложные словечки, – не правда
ли, Дарси? [9]
– Стиль моих писем, разумеется, отличается от вашего.
– О, – воскликнула мисс Бингли, – так небрежно, как пишет Чарлз, не пишет никто. Одну
половину слов он пропускает, а вторую – зачеркивает.
– В моей голове мысли проносятся так стремительно, что я не успеваю их выразить. Оттого-
то мои письма иной раз не доносят никаких мыслей до тех, кому они адресованы.
– Ваша скромность, мистер Бингли, – сказала Элизабет, – разоружила бы любого вашего
критика.
– Нет ничего более обманчивого, – сказал Дарси, – чем показная скромность. Под ней часто
скрывается равнодушие к посторонним мнениям, а иногда и замаскированная похвальба [10].
– Чем же вы назовете мое смиренное суждение?
– Разумеется, замаскированной похвальбой. Ведь в глубине души вы гордитесь
недостатками своих писем. Вы считаете, что их порождает быстрота мысли и небрежность
исполнения – свойства хоть и не похвальные, но все же не лишенные привлекательности.
Способность делать что-либо быстро всегда высоко ценится ее обладателем, зачастую
независимо от качества исполнения. Сегодня утром вы ведь хотели представить себя в самом
выгодном свете, заявив миссис Беннет, что не задержались бы в Незерфилде и пяти минут, если
бы вам вздумалось его покинуть. По существу же, что похвального в поспешности, из-за которой
важные дела могут остаться незаконченными и от которой никакого проку нет ни вам самому,
ни кому-либо другому?
– Ну, это уж чересчур, – воскликнул Бингли, – упрекать вечером за вздор, сказанный поутру.
Впрочем, клянусь честью, я верил в то, что говорил о себе тогда, и продолжаю в это верить
сейчас. И уж, во всяком случае, я говорил о своей излишней торопливости не с тем, чтобы
порисоваться перед дамами.
– Не сомневаюсь, вы в это верили. Но я-то вовсе не убежден, что вы бы уехали с такой