впоследствии не без некоторого бессознательного восхищения. Офицеры ***ширского полка
были в большинстве славными молодыми людьми, из которых на вечере присутствовали самые
избранные. Однако мистер Уикхем настолько же превосходил любого из них своим видом,
фигурой, манерами и походкой, насколько сами они выгодно отличались от вошедшего следом
за ними выдыхавшего пары портвейна, располневшего и обрюзгшего дядюшки Филипса.
Мистер Уикхем был тем счастливым представителем мужского пола, к которому
обратились глаза всех присутствующих в зале дам. А Элизабет оказалась среди них той
счастливицей, возле которой он в конце концов нашел себе место. Усевшись, он тотчас же
вступил с ней в беседу, приятнейший характер которой, хотя она и касалась всего-навсего
вечерней сырости и приближения дождливой погоды, позволил ей почувствовать, что самая
скучная и избитая тема может приобрести значительность при надлежащем искусстве
собеседника.
Такие соперники в борьбе за внимание со стороны прекрасного пола, как мистер Уикхем и
его приятели-офицеры, заставили мистера Коллинза почти совсем стушеваться. Для барышень
он и в самом деле перестал существовать. Однако время от времени он все же обретал чуткого
слушателя в лице миссис Филипс и благодаря ее заботам не испытывал недостатка в кофе и
булочках.
Когда были расставлены карточные столы, он получил возможность в свою очередь оказать
ей любезность, приняв участие в игре.
– Я еще пока недостаточно опытный партнер, – сказал он, – но мне необходимо
усовершенствоваться. Ибо при моем положении в жизни…
Миссис Филипс была ему очень признательна за принятое приглашение, но не смогла
дослушать его до конца.
Мистер Уикхем не играл в вист и был с восторгом принят за другим столом, где сел между
Лидией и Элизабет. Вначале существовала опасность, что способная без умолку болтать Лидия
завладеет им полностью. Однако игра интересовала ее ничуть не меньше. И вскоре она
настолько увлеклась ею и с таким жаром начала выкрикивать ставки и выигрыши, что перестала
обращать внимание на кого бы то ни было. Благодаря этому мистер Уикхем получил
возможность, насколько позволяла игра, разговаривать с Элизабет, которая слушала его с
большой охотой, хотя и не надеялась, что разговор коснется предмета, интересовавшего ее
больше всего – его знакомства с мистером Дарси. Она даже не смела назвать имени этого
человека. Совершенно неожиданно, однако, ее любопытство было удовлетворено. Мистер
Уикхем сам коснулся этой темы. Осведомившись о расстоянии между Незерфилдом и
Меритоном и получив ответ на этот вопрос, он с некоторой неуверенностью спросил, давно ли
здесь находится мистер Дарси.
– Около месяца, – сказала Элизабет. И, не желая упустить волновавшую ее тему, добавила: –
У него, я слышала, большое имение в Дербишире?
– О да, – ответил Уикхем, – отличное поместье – чистых десять тысяч годовых! Вряд ли вы
могли встретить кого-нибудь, кроме меня, кто дал бы вам на этот счет более точные сведения. С
его семейством я связан известным образом с раннего детства.
Элизабет не могла не выразить удивления.
– Еще бы вам не удивляться, мисс Беннет! Должны же вы были вчера заметить, как холодно
мы с ним встретились. Вы с ним близко знакомы?
– Ровно настолько, чтобы не желать знакомства более близкого! – с чувством ответила
Элизабет. – Мне довелось провести с ним под одной кровлей четыре дня, и он показался мне
человеком весьма неприятным.
– Не смею судить – приятный или неприятный он человек, – сказал Уикхем. – Мне даже не
подобает иметь такого мнения. Слишком долго и хорошо я его знаю, чтобы быть
беспристрастным судьей. И все же, мне кажется, ваше мнение о Дарси удивило бы многих. Быть