– Можешь смеяться надо мной сколько угодно, но переубедить меня тебе не удастся. Лиззи,
дорогая, ты только на минуту подумай, какую тень это бросает на мистера Дарси! Так обойтись
с любимцем отца, с юношей, жизнь которого его отец обещал обеспечить. Это просто
невероятно. Ни один человек, который дорожит своей репутацией, не способен на такой
поступок. Разве самые близкие друзья могли бы в нем так обмануться? О нет, это невозможно.
– Мне гораздо легче представить себе, что в нем обманулся мистер Бингли, чем вообразить,
что рассказанная вчера история – выдумка мистера Уикхема. Он называл имена, обстоятельства,
факты без малейшей запинки. Пусть мистер Дарси попытается, если сможет, все опровергнуть.
В его рассказе каждое слово дышало правдой.
– Все это настолько неприятно и запутанно – прямо не знаешь, что и подумать.
– Прости, пожалуйста, но мне-то ясно, что об этом следует думать.
Для Джейн, однако, ясно было только одно – что мистер Бингли, если он и в самом деле
был введен в заблуждение, будет глубоко огорчен, когда ему станут известны все обстоятельства.
Этот разговор происходил на обсаженной кустарником дорожке около дома, которую
молодым девицам пришлось покинуть из-за приезда некоторых лиц, упоминавшихся в их беседе.
Мистер Бингли и его сестры явились в Лонгборн для того, чтобы лично пригласить всех на
долгожданный бал в Незерфилде, имевший состояться в ближайший вторник. Обе леди были
счастливы снова увидеть свою дорогую подругу, с которой, как им казалось, они не виделись
целую вечность. И они наперебой расспрашивали ее, чем она занималась с тех пор, как они
расстались. На других Беннетов они почти не обращали внимания, стараясь находиться
подальше от хозяйки дома, по возможности не разговаривать с Элизабет и не сказать ни единого
слова ее младшим сестрам. Вскоре они поднялись, поразив брата своей поспешностью, и сейчас
же уехали. Уходя, они так торопились, как будто им хотелось уклониться от обмена
любезностями с миссис Беннет.
Мысли о незерфилдском бале чрезвычайно занимали всех дам в семействе Беннет. Миссис
Беннет была склонна считать, что он устраивается в честь ее старшей дочери, и чувствовала себя
необыкновенно польщенной тем, что вместо письменного приглашения мистер Бингли лично
явился в Лонгборн просить их пожаловать на бал. Джейн рисовала в своем воображении
счастливый вечер, который она проведет в обществе двух подруг, принимая знаки внимания со
стороны мистера Бингли. Элизабет с удовольствием представляла себе, как она будет танцевать
с мистером Уикхемом, находя доказательство всего, что он ей рассказал, в выражении лица и
поведении мистера Дарси. Блаженство, которое предвкушали Кэтрин и Лидия, в меньшей
степени было связано с какими-нибудь определенными людьми или обстоятельствами. И хотя
каждая из них, подобно Элизабет, собиралась половину вечера танцевать с Уикхемом, он ни в
коей мере не был для них единственным возможным кавалером – бал должен быть балом при
любых обстоятельствах. Даже Мэри уверяла родных, что у нее нет против него возражений.
– С меня достаточно, если я могу располагать своими утренними часами. И я вовсе не
считаю, что приношу особенно большую жертву, время от времени принимая участие в вечерних
развлечениях. Общество ко всем предъявляет свои права. И я отношусь к тем его членам,
которые позволяют себе изредка отвлечься и отдохнуть.
Элизабет была в превосходном настроении. И хотя обычно она старалась разговаривать с
мистером Коллинзом как можно меньше, на этот раз она не сдержалась, спросив у него, думает
ли он воспользоваться приглашением Бингли и подобает ли его сану участвовать в подобных
забавах. Она была немало удивлена, услышав, что ее кузен не испытывал на этот счет ни
малейших сомнений и вовсе не опасался упреков со стороны архиепископа или леди Кэтрин де
Бёр по поводу своего участия в танцах.
– Позвольте вам заметить, – добавил он, – что бал подобного рода, устроенный вполне
достойным молодым человеком для респектабельной публики, не может, по моему мнению,
таить в себе зловредных начал. Будучи далек от того, чтобы относиться к танцам с