лучшего. Ради бога, считай, что это ее заблуждение. Ты исполнила свой долг и можешь ни о чем
не тревожиться.
– Но, Элизабет, дорогая, предположим самое лучшее. Буду ли я счастлива, выходя замуж за
человека, сестры и друзья которого хотят, чтобы он женился на другой?
– Это дело твое, – сказала Элизабет. – И если, по зрелом размышлении, ты решишь, что
счастливое замужество будет для тебя значить меньше, чем неудовольствие его сестер, я бы тебе
советовала ответить ему отказом.
– Как можешь ты так говорить? – сказала Джейн со слабой улыбкой. – Ты же знаешь,
сколько бы ни огорчало меня их неодобрение, я бы не колебалась в своем ответе.
– Я в этом уверена. Потому я и не принимаю твоего горя близко к сердцу.
– Но если он не возвратится в течение всей зимы, мой ответ, быть может, даже не
потребуется. За шесть месяцев могут возникнуть тысячи новых обстоятельств!
Предположение, что мистер Бингли не вернется в Незерфилд, казалось Элизабет
невероятным и представлялось ей вымыслом заинтересованной в этом Кэролайн. Элизабет ни
на минуту не допускала, чтобы желание сестры, как бы искусно и настойчиво она ни внушала
его брату, могло повлиять на мистера Бингли, человека вполне самостоятельного.
Она убеждала Джейн в своей правоте так горячо, что вскоре с радостью заметила
благоприятное действие своих слов. Джейн от природы была не склонна к унынию, и сестре
удалось заронить в ней надежду – правда, робкую и иногда омрачаемую сомнениями, – что
Бингли возвратится в Незерфилд и ответит каждому движению ее сердца.
Они решили сказать матери лишь об отъезде сестер мистера Бингли из Незерфилда, ничего
не говоря о намерениях самого молодого человека. Но даже эти неполные сведения чрезвычайно
расстроили миссис Беннет, которая горько сетовала на роковое стечение обстоятельств,
заставившее мисс Бингли и миссис Хёрст уехать как раз тогда, когда ее семья так близко с ними
сошлась. Однако, погоревав в течение некоторого времени, она утешилась мыслью, что мистер
Бингли в скором времени вернется и будет обедать в Лонгборне. И, успокоившись, она в
заключение заявила, что, хотя молодой человек приглашен всего-навсего на семейный обед, она
не преминет позаботиться, чтобы количество блюд в этот день было удвоено.
ГЛАВА XXII
Беннеты были приглашены отобедать у Лукасов, и мисс Лукас опять была настолько добра,
что в течение большей части дня выслушивала излияния мистера Коллинза. Элизабет
воспользовалась случаем, чтобы поблагодарить подругу.
– Разговаривая с тобой, он находится в прекрасном расположении духа, – сказала она. – Я
тебе так обязана за эту помощь.
Шарлотта заверила ее, что ей приятно оказаться полезной своим друзьям и что этим с
лихвой окупается приносимая ею незначительная жертва. Все это было очень мило с ее
стороны. Но великодушие Шарлотты простиралось дальше, чем могла себе представить
Элизабет. Ни много ни мало, она имела в виду вовсе избавить подругу от угрозы возобновления
мистером Коллинзом его ухаживаний, обратив их на себя самое. И дело подвигалось у нее
настолько успешно, что, когда Шарлотта в этот вечер расставалась со своим кавалером, она
могла бы почти не сомневаться в достижении цели, не будь срок его пребывания в
Хартфордшире столь кратким. Она, однако, недооценила прямолинейности и стремительности
его характера, благодаря которым мистер Коллинз на следующее же утро с изумительной
ловкостью улизнул из Лонгборна, чтобы поспешить в Лукас Лодж и броситься к ее ногам. Он
постарался выбраться из дома тайком, опасаясь, что, если его уход будет замечен, его
намерения, которые до того, как они увенчаются успехом, он хотел сохранить в тайне, будут
преждевременно разгаданы. Ибо, хотя он почти не сомневался в исходе дела (притом не без
основания, так как Шарлотта его достаточно поощрила), в нем все же после случившегося
появилась известная неуверенность. Он был принят, однако, самым лестным для себя образом.