подобные примеры обходительности при дворе вовсе не считаются редкостью.
В течение остального дня и следующего утра в доме только и было разговоров, что о визите
к ее светлости. Мистер Коллинз тщательнейшим образом готовил своих гостей к тому, что их
ждет в Розингсе, дабы они не утратили присутствия духа при виде огромных зал, большого
количества прислуги и великолепной сервировки.
Прежде чем дамы ушли переодеваться, он нашел нужным дать Элизабет следующий совет:
– Вы можете не тревожиться, дорогая кузина, по поводу вашего костюма. Леди Кэтрин
вовсе не ждет от нас той изысканности туалетов, которая свойственна ее светлости и мисс де
Бёр. Я бы посоветовал вам просто выбрать платье, которое вам кажется несколько более
нарядным, – ничего другого не требуется. Уверяю вас, леди Кэтрин вовсе не подумает о вас
хуже, если вы будете скромно одеты. Напротив, ей даже нравится, когда заметно различие в
положении.
Пока все одевались, он по два-три раза подходил к каждой двери, советуя поторопиться, так
как ее светлость очень не любит, когда ее задерживают с обедом. Столь устрашающее описание
леди Кэтрин и ее привычек вконец смутило не привыкшую к обществу Марию Лукас, так что
она стала смотреть на свое появление в Розингсе с тем же трепетом, с каким отец ее ждал когда-
то представления ко двору.
Воспользовавшись прекрасной погодой, они около полумили прошли по парку пешком.
Каждый парк имеет особую красоту и очарование. И Элизабет с удовольствием любовалась
представившейся ей картиной, хотя и без того восторга, которого ждал от нее мистер Коллинз.
Она не была потрясена даже названным им числом окон на фасаде дома и стоимостью их
остекления, когда-то произведенного покойным сэром Льюисом де Бёром.
Робость Марии возрастала с каждым шагом по парадной лестнице дома, и даже сам сэр
Уильям не казался в эти минуты вполне спокойным. Элизабет, напротив, не испытывала
тревоги. Она не слыхала о каких-либо исключительных талантах или особых добродетелях леди
Кэтрин, а что касается признаков знатности и богатства, считала, что сможет созерцать их без
особого волнения.
Миновав прихожую, в которой торжествующий мистер Коллинз обратил их внимание на
размеры помещения и изящество орнаментов, они следом за слугами прошли через холл в
комнату, в которой уже сидели ее светлость, мисс де Бёр и миссис Дженкинсон. Леди Кэтрин
снизошла до того, чтобы подняться им навстречу, и, так как Шарлотта заранее условилась с
мужем, что она сама представит гостей хозяйке дома, церемония знакомства совершилась
естественным образом, без излишних извинений и оправданий, которые не преминул бы
высказать по такому случаю мистер Коллинз.
Хотя сэр Уильям когда-то имел честь побывать даже в Сент-Джеймсе, он был сейчас
настолько подавлен окружавшим его великолепием, что мог лишь отвесить низкий поклон и
затем молча занял предложенное ему место. Его дочка, напуганная почти до бесчувствия,
уселась на самый краешек стула, не смея поднять глаза. И только Элизабет не испытывала
особого волнения и могла спокойно рассмотреть трех находившихся перед нею дам. Леди
Кэтрин оказалась высокой, полной женщиной с резкими чертами лица, которое в давние годы
могло быть красивым. Она ничем к себе не располагала, и в ее манерах не чувствовалось
желания хозяйки, чтобы ее гости забыли о своем более низком общественном положении. Она
не наводила страха молчанием, но все, что она говорила, произносилось не допускающим
возражений тоном, подчеркивавшим значительность ее особы, – именно так, как рассказывал
мистер Уикхем. И, наблюдая ее в течение всего вечера, Элизабет решила, что леди Кэтрин
вполне соответствует нарисованному им портрету.
Рассмотрев хозяйку дома, в лице и жестах которой она вскоре уловила нечто общее с
мистером Дарси, Элизабет взглянула на ее дочь и была удивлена ее худобой и тщедушием почти
в такой же степени, как Мария Лукас. Между матерью и дочерью не замечалось никакого