приглашать его в Пемберли или искать его общества в столице. Насколько я могу предполагать,
он жил главным образом в Лондоне, однако изучение юриспруденции так и осталось для него
только предлогом. Ничем более не сдерживаемый, он повел жизнь праздную и разгульную. На
протяжении трех лет я почти ничего о нем не слышал. Но когда священник в ранее
предназначавшемся для него приходе скончался, он написал мне письмо с просьбой оставить
этот приход за ним. Как он сообщал, – и этому нетрудно было поверить, – он находился в самых
стесненных обстоятельствах. Изучение юриспруденции ничего ему не дало, и, по его словам, он
теперь твердо решил принять духовный сан, если я предоставлю ему приход – в последнем он
нисколько не сомневался, так как хорошо знал, что мне не о ком больше заботиться и что я не
мог забыть волю моего досточтимого родителя. Едва ли вы осудите меня за то, что я не
выполнил его просьбы, так же как отверг все позднейшие подобные притязания. Его
негодование было под стать его бедственному положению, и он нимало не стеснялся поносить
меня перед окружающими, так же как выражать свои упреки мне самому. С этого времени
всякое знакомство между нами было прекращено. Как протекала его жизнь – мне неизвестно. Но
прошлым летом он снова неприятнейшим образом напомнил мне о своем существовании.
Здесь я должен коснуться обстоятельства, которое мне бы хотелось изгладить из
собственной памяти. Лишь очень серьезный повод, побудивший меня написать Вам это письмо,
служит причиной того, что я решился кому-то о нем поведать. Сказав это, я не сомневаюсь, что
Вы навсегда сохраните его в тайне. Опека над моей сестрой, которая моложе меня на десять лет,
была разделена между мною и племянником моей матери, полковником Фицуильямом. Около
года назад мы забрали сестру из школы и устроили ее сперва в Лондоне, а прошлым летом –
вместе с присматривавшей за ней дамой – в Рэмсгейте [22]. Там же, несомненно, со злым
умыслом, поселился и мистер Уикхем. Ибо, как впоследствии обнаружилось, миссис Янг, в
характере которой мы жестоко обманулись, знала его еще в давние времена. При
попустительстве этой дамы ему удалось настолько расположить к себе Джорджиану, в нежном
сердце которой сохранилась привязанность к нему, возникшая в ее детские годы, что она
вообразила себя влюбленной и согласилась совершить с ним побег. В ту пору ей было всего
пятнадцать лет – это может ей служить оправданием. Признав ее легкомыслие, я счастлив
добавить, что сведениями о готовившемся побеге обязан ей самой. Я приехал к ней неожиданно
за день или за два до назначенного срока, и тогда Джорджиана, будучи не в силах огорчить и
оскорбить брата, на которого смотрела почти как на отца, во всем мне призналась. Что я при
этом пережил и как поступил, вы легко можете себе представить. Забота о чувствах и добром
имени сестры не допускала открытого разоблачения. Но я сразу написал мистеру Уикхему,
который незамедлительно покинул эти места. И, разумеется, я отказался от дальнейших услуг
миссис Янг. Мистера Уикхема, несомненно, прежде всего интересовало приданое сестры,
равное тридцати тысячам фунтов. Однако я не могу избавиться от мысли, что его сильно
соблазняла также возможность выместить на мне свою злобу. Он отомстил бы мне, в самом
деле, с лихвой. Такова, сударыня, правдивая история всех отношений, связывающих нас с этим
человеком. И если Вы хоть немного ей поверите, надеюсь, с этих пор Вы не будете меня
обвинять в жестокости к мистеру Уикхему. Мне неизвестно, с помощью какого обмана он
приобрел Ваше расположение, но, быть может, его успеху не следует удивляться. Не имея
никаких сведений о каждом из нас, Вы не могли уличить его во лжи, а подозрительность – не в
Вашей натуре.
Вам, пожалуй, покажется странным, что я не рассказал всего этого вчера вечером. Но в ту
минуту я не настолько владел собой, чтобы решить – вправе ли я и должен ли раскрыть перед
Вами все здесь изложенное. Достоверность моих слов может Вам подтвердить полковник
Фицуильям. Наше родство и полная взаимная откровенность, а тем более наша совместная опека
над Джорджианой неизбежно вводили его в курс всех событий. Если неприязнь ко мне
обесценивает в Ваших глазах всякое мое слово, подобная причина не помешает Вам поверить