Поппи
— Ты уверена, что в порядке? — спросила мама, поглаживая мою руку. Машина затормозила.
Я улыбнулась и кивнула.
— Да, мама. Я в порядке.
Ее глаза покраснели и в них начали образовываться слезы.
— Поппи. Детка. Ты не должна идти в школу сегодня, если не хочешь.
— Мама, я люблю школу, — пожала я плечами. — К тому же пятым уроком у меня история, и ты знаешь, как сильно я люблю ее. Это мой любимый предмет.
Вынужденная улыбка растянулась на ее лице, и она рассмеялась, вытирая глаза.
— Ты так похожа на свою бабушку. Упрямая как бык и всегда видишь солнце за каждым облаком. Каждый день я вижу ее в твоих глазах.
Тепло расцвело в моей груди.
— Это делает меня на самом деле счастливой, мам. Но со мной правда все в порядке, — сказала я искренне.
Когда глаза мамы снова наполнились слезами, она прогнала меня из машины, сунув мне в руку записку врача.
— Вот, обязательно передай ее.
Я взяла листок, но прежде чем закрыла дверь, наклонилась сказать:
— Я люблю тебя, мам. Всем своим сердцем.
Мама замерла, и я увидела выражение горьковато-сладкого счастья на ее лице.
— Я тоже люблю тебя, Попс. Всем своим сердцем.
Я закрыла дверь и повернулась к школе. Я всегда думала, что это странно — опаздывать в школу. Место было таким тихим и спокойным, своего рода вымершим, полная противоположность буйству во время обеда или безумной толкотне учеников на переменах.
Я отправилась в школьный офис к миссис Гринуэй, секретарю, чтобы передать записку от врача. Когда она протянула мне мое разрешение на выход из класса во время урока, она спросила:
— Как ты, дорогая? Ты держишь эту хорошенькую головку высоко поднятой?
Улыбнувшись ее доброму лицу, я ответила:
— Да, мэм.
Она подмигнула мне, отчего я рассмеялась.
— Вот это моя девочка.
Взглянув на часы, я поняла, что мой урок шел всего пятнадцать минут. Шагая так быстро как могла, чтобы не пропустить остальную часть урока, я прошла через две двери, пока не подошла к своему шкафчику. Я открыла дверцу и вытащила стопочку книг по английской литературе, которые нужны были мне на уроке.
Я услышала, что дверь в конце коридора открылась, но не обратила внимание. Когда у меня было все, что нужно, я закрыла шкафчик локтем и направилась в класс, пытаясь удержать книги. Когда я подняла голову, то замерла на месте.
Я уверена, что мое сердце и легкие перестали функционировать. Примерно в двух метрах от меня стоял Рун, казалось, так же приклеенный к месту, как и я. Высокий и взрослый Рун.
И он смотрел прямо на меня. Кристально голубые глаза пленили меня. Я бы при всем желании не смогла отвернуться.
Наконец, я смогла начать дышать, и мои легкие наполнились воздухом. Как будто с помощью стартового провода, мое сердце начало биться, яростно биться под пристальным взглядом этого мальчика. Мальчика, которого, если быть честной с самой собой, я любила больше всего на свете.
Рун был одет в своем стиле — черная футболка, черные облегающие джинсы и черные замшевые ботинки. Только сейчас его руки были массивнее, его талия была подтянутая и худая, сужаясь у бедер. Мои глаза переместились на его лицо и мой желудок перевернулся. Я думала, что разглядела всю его красоту, когда он стоял под светом фонаря прошлой ночью, но это было не так.
Он стал старше и выглядел более зрелым, и, вероятно, был самым красивым человеком, которого я видела. Его линия челюсти была резко очерчена, прекрасно демонстрируя скандинавский тип лица. Его скулы выделялись, но этим не предавали ему женственности, а едва заметная светлая щетина украшала его подбородок и щеки. Неизменными остались русые брови, которые были нахмурены над его миндалевидными ярко-голубыми глазами.
Глаза, которые даже на расстоянии четырех тысяч миль и временного промежутка в два года, так и не стерлись из моей памяти.
Но этот взгляд, который в настоящее время прожигал меня, не принадлежал Руну, которого я знала. Потому что он был наполнен обвинением и ненавистью. Глаза смотрели на меня со скрытым презрением.
Я сглотнула боль, которая царапала мое горло, боль, которую приносил этот жесткий взгляд. Любовь Руна приносила тепло. А ненависть — холод с арктического ледяного рифа.
Шли минуты, и ни один из нас не шелохнулся. Казалось, что воздух потрескивал между нами. Я наблюдала, как Рун сжал кулаки по бокам. Вероятно, он вел мысленную войну с самим собой. Я задумалась, о чем эта война. Выражение его лица становилось мрачнее. Затем позади него открылась дверь, и Уильям, дежурный по школе, вошел в нее.
Он посмотрел на Руна и на меня, выступая предлогом, который так был нужен, чтобы вырваться из этого сверхнапряженного момента. Мне нужно было собраться с мыслями.
— Могу я увидеть ваши разрешения на выход из класса?
Я кивнула, удерживая свои книги на приподнятом колене, протягивая свое разрешение, но Рун протянул свое перед моим.
Я не отреагировала на его вопиющую грубость.
Уильям проверил его разрешение первым. Рун составлял свой график занятий, вот почему он опоздал. Уильям протянул Руну его пропуск, но он все еще не двигался. Уильям взял мой. Он посмотрел на меня и сказал:
— Я надеюсь, что ты вскоре поправишься, Поппи.
Мое лицо побледнело, когда я задумалась, как он узнал, но затем я поняла, что на разрешении написано, что была у доктора. Он просто был любезен. Он не знал.
— Спасибо, — сказала я нервно и рискнула поднять голову. Рун смотрел на меня, только на этот раз его лоб был испещрен морщинами. Я узнала его озабоченное выражение. Как только Рун заметил, что я смотрела на него, считывая его выражение лица, беспокойство быстро сменилось прежней хмуростью.
Рун Кристиансен был слишком красивым, чтобы хмуриться. На этом прекрасном лице всегда должна быть улыбка.
— Идите, вы двое, в класс, — громкий голос Уильяма отвлек мое внимание от Руна. Я прошла мимо них обоих и прошмыгнула в ближайшие двери. Как только оказалась в следующем коридоре, я оглянулась, и увидела, что Рун смотрит на меня через большое дверное стекло.
Мои руки задрожали от интенсивности его взгляда, но затем он внезапно ушел, как будто заставил себя оставить меня в покое.
У меня заняло несколько секунд, чтобы обрести хладнокровие, затем я поспешила в класс.
Час спустя я все еще дрожала.
***
Прошла неделя. Неделю я избегала Руна любой ценой. Я оставалась в своей спальне, пока не была уверена, что его не было дома. Я оставляла шторы задернутыми, а окно закрытым — не то чтобы Рун попытается залезть. Те несколько раз, что я видела его в школе, он также игнорировал меня, или смотрел на меня, как будто я была злейшим врагом.
И то, и то причиняло боль.
В течение обеда я держалась подальше от столовой. Я ела в кабинете музыки или проводила остаток времени, практикуя игру на виолончели. Музыка все еще была моей безопасной гаванью, тем местом, куда я могла сбежать от мира.
Когда мой смычок касался струн, я уносилась в море тонов и нот. Боль и горе последних двух лет исчезали. Одиночество, слезы и гнев — все испарялось, оставляя покой, который я больше нигде не могла обрести.
На прошлой неделе, после моего ужасного коридорного воссоединения с Руном, мне нужно было уйти от этого. Мне нужно было забыть его взгляд, наполненный ненавистью. Музыка была моим обычным лекарством, поэтому я стала усиленно репетировать. Единственная проблема? Каждый раз, когда я заканчивала произведение, как только стихала последняя нота, и опускала смычок, опустошение возвращалось ко мне в десятикратном размере. И оно оставалось. Сегодня, когда я закончила играть на обеде, муки преследовали меня оставшуюся часть дня. Они тяжелым бременем заполнили мой разум, когда я покидала здание школы.
Во дворе суетились ученики, отправляющиеся домой. Я опустила голову, протиснулась сквозь толпу и, повернув за угол, увидела Руна и его друзей на поле в парке. Джори и Руби тоже там были. И, конечно же, Эйвери.
Я пыталась не смотреть на Эйвери, которая сидела рядом с Руном, в то время как он поджигал сигарету. Я пыталась не смотреть, когда Рун закурил. Он беззаботно опирался локтем на колено, прислонившись к дереву. И я пыталась игнорировать кувырок моего желудка, когда я поспешила мимо, а Рун мельком встретился со мной взглядом.
Я быстро отвела взгляд, Джори подскочила на ноги и побежала за мной. Я умудрилась отойти подальше от Руна и его друзей, чтобы они не слышали наш с Джори разговор.
— Поппи, — позвала она, когда остановилась позади меня. Я повернулась к ней лицом, ощущая пристальный взгляд Руна на себе. Я проигнорировала его.
— Как твои дела? — спросила она.
— Хорошо, — ответила я. Даже я слышала, как мой голос слегка дрожал.
Джори вздохнула.
— Ты еще не говорила с ним? Он уже неделю как вернулся.
Мои щеки пылали. Я покачала головой.
— Нет, я не уверена, что это хорошая идея. — Я вдохнула и призналась: — В любом случае, я понятия не имею, что сказать. Кажется, что он уже не тот мальчик, которого я знала и любила все эти годы. Он кажется другим. Он изменился.
Глаза Джори вспыхнули.
— Я знаю. Но думаю, что ты единственная девушка, которая воспринимает это как что-то плохое, Попс.
— Что ты имеешь в виду? — Ревность всколыхнулась у меня в груди.
Джори указала на девушек, которые пытались делать вид, что проходят мимо Руна случайно, но потерпели поражение.
— О нем говорят все, и я уверена, что любая девушка в школе, — кроме тебя, меня и Руби, — продала бы душу дьяволу, чтобы он просто заметил ее присутствие. Он всегда был желанным, Попс, но... у него была ты, и мы знали, что он не оставит тебя ради чего-то или кого-то. Но сейчас... — она затихла, и мне казалось, что мое сердце сдувается.
— Но сейчас у него нет меня, — закончила я за нее. — Сейчас он свободен и волен быть с тем, с кем захочет.
Глаза Джори расширились, когда она поняла, что в очередной раз сболтнула лишнее. Он сжала мою руку, поддерживая меня, и поморщилась, извиняясь. Хотя я не могла злиться на нее, она всегда сначала говорила, а потом только думала. Кроме того, все, что она сказала, было правдой.
Последовало мгновение неловкой тишины, прежде чем она спросила:
— Что ты делаешь завтра вечером?
— Ничего, — ответила я. Я очень хотела уйти.
Лицо Джори осветилось.
— Отлично! Ты можешь прийти на вечеринку Дикона. Ты не можешь просидеть в одиночестве еще один субботний вечер.
Я рассмеялась.
Джори нахмурилась.
— Джори, я не хожу на вечеринки. Тем более никто не приглашал меня.
— Я приглашаю тебя. Ты будешь моей парой.
Мое чувство юмора испарилось.
— Я не могу, Джор. — Я сделала паузу. — Я не могу быть там, где Рун. Не после всего, что произошло.
Джори наклонилась ближе.
— Его там не будет, — сказала она тихо. — Он сказал Дикону, что не пойдет, у него другие планы.
— Какие? — спросила я, не сумев скрыть свое любопытство.
Она пожала плечами.
— Да если бы я знала. На самом деле Рун не очень разговорчив. Я думаю, эта таинственность только добавляет ему поклонниц. — Джори закусила свою нижнюю губу и подтолкнула меня в руку. — Пожалуйста, Попс. Тебя так долго не было, и я скучала. Я хочу провести как можно больше времени с тобой, но ты продолжаешь прятаться. Нам нужно компенсировать годы. Руби тоже будет там. Ты же знаешь, я не отстану.
Я уткнулась глазами в землю, упорно обдумывая оправдание, чтобы не пойти. Я подняла взгляд на Джори и было ясно, что мой отказ расстроит ее.
Отгоняя муки сомнений в своей груди, я сдалась:
— Ладно, я пойду с тобой.
На лице засияла широкая улыбка.
— Чудесно! — сказала она. Я рассмеялась, когда она быстро меня обняла.
— Мне нужно домой, — сказала я, когда она отпустила меня. — У меня сольное выступление сегодня вечером.
— Хорошо, я заеду за тобой завтра в семь вечера, ладно?
Я махнула рукой и начала идти домой. Прошла только несколько метров, когда заметила, что кто-то идет за мной через вишневую рощу. Когда я посмотрела через плечо, там был Рун.
Мое сердце учащенно забилось, когда мой взгляд нашел его. Он не отводил глаз от меня, но я отвела. Я боялась, что он заговорит со мной. Что, если он захочет моих объяснений? Или хуже, он захочет сказать мне, что все, что было между нами — ничего не значило?
Это разрушит меня.
Ускорив свой темп, я опустила голову и поспешила домой. Я чувствовала, что он идет следом за мной весь путь, и он не приложил усилий, чтобы перегнать меня.
Когда я помчалась вверх по лестнице своего крыльца, я посмотрела в сторону и увидела, что он прислонился сбоку своего дома, рядом с окном. Мое сердце сжалось, когда он откинул свои волосы назад. Мне нужно было удержать себя на крыльце, чтобы не бросить сумку, не рвануть к нему и не начать объяснять, почему бросила его, почему так ужасно порвала с ним, и говорить, что я отдам что угодно, чтобы он поцеловал меня еще хоть один раз. Вместо этого, я заставила себя зайти внутрь.
Слова моей мамы звучали в моей голове, когда я пришла в свою комнату и легла...
«Может, это хорошо, что ты разорвала все контакты, малышка. Я, правда, не уверена, что он бы справился со всем, через что тебе пришлось пройти, исходя из того, что сказала его мама…»
Закрыв глаза, я поклялась оставить его в покое. Я не буду бременем для него. Я защищу его от боли.
Потому что я все еще любила его так же сильно, как и всегда.
Несмотря на то, что мальчик, которого любила я, больше не любил меня.