В разум приходила, слезно говорила:
"Кто добра не хочет, кто худа желает?
Разве змей соперник, добру ненавистник!
Сама бы я рада - силы моей мало,
Сижу на коне я, а конь не обуздан,
Смирить коня нечем - вожжей в руках нету.
По горам по холмам прямо конь стрекает,
Меня разрывает, ум мой потребляет,
Вне ума бываю, творю что, не знаю,
Вижу я погибель, страхом вся объята,
Не знаю, как быти, как коня смирити..."
Заслушалась и мать Назарета... Заслоня ладонью от солнца глаза, с недоуменьем разглядывала она подходившего незнакомца.
- Кто б это такой? - говорила она.- Не здешний, не окольный, а наезжих гостей, кажись, во всем Комарове нет... Что за человек?
- Московским глядит,- молвила Фленушка.- А может, из самого Питера,подхватила Марья головщица.- Может, и питерский,- согласилась Фленушка.
- А голосок-от каков!.. Как есть соловей. - Вот бы на клирос в нашу "певчую стаю" такого певца залучить,- закинув бойко голову, молвила молодая, пригожая смуглянка с пылавшими страстным огнем очами. Звали ее Устиньей, прозывали Московкой, потому что не один год сряду в Москве у купцов в читалках жила.
- Молчи, срамница!.. Услышать может...- строго заметила ей Назарета.
- Мы бы ему бородку-то выщипали, в сарафан бы его обрядили,- продолжала со смехом Устинья Московка.
- Замолчишь ли, срамница?.. Аль совести не стало в глазах? - ворчала Назарета.
Василий Борисыч меж тем подошел к старице и, низко поклонившись ей, спросил:
- Матушка Назарета не вы ли будете?
- Так точно,- отвечала она.- Что угодно вашей милости?
- Письмецо к вам с Рогожского привез,- сказал он, вынимая из кармана письмо. - Посылочки тоже есть, ужо предоставлю.
- От кого это, батюшка? - недоверчиво спросила Назарета, быстрым взором окидывая девиц, столпившихся вкруг незнакомца...
- От Домны Васильевны,- отвечал Василий Борисыч.- В Антоновской палате в читалках живет....
- От Домнушки! - радостно воскликнула мать Назарета...- Что она, голубушка?.. Как живет-может?..
- Спасается,- ответил Василий Борисыч.- Негасимую у болящих читает - любят ее старушки...
- Ну, слава богу!.. На утешительном слове благодарю покорно, батюшка,сказала мать Назарета.- Как имечко-то ваше святое?.
- Василий.
- По батюшке?
- Борисов.
- Утешили вы меня, Василий Борисыч. Ведь Домнушка-то по плоти племянница мне доводится - братца покойника дочка... Ведь я тоже московская родом-то.
- Очень приятно,- ответил Василий Борисыч, а черные глазки его так и разбежались по молодым, цветущим здоровьем белицам, со всех сторон окружившим его и мать Назарету.
- К матушке Манефе прибыли? - спросила Назарета.
- Так точно,- отвечал Василий Борисыч,- тоже письма привез.
- От кого, батюшка, письма-те? продолжала свои расспросы старица.
- От разных,- отвечал он.- От матушки Пульхерии есть письмецо, от Гусевых, от Мартынова Петра Спиридоныча.
- Великий благодетель нам Петр Спиридоныч, дай ему, господи, доброго здравия и души спасения,- молвила мать Назарета.- День и ночь за него бога молим. Им только и живем и дышим - много милостей от него видим... А что, девицы, не пора ль нам и ко дворам?.. Покуда матушка Манефа не встала, я бы вот чайком Василья-то Борисыча напоила... Пойдемте-ка, умницы, солнышко-то стало низенько...
- Рано еще матушка!.. Погоди маленько! - заголосили белицы.
- Что вы, что вы?.. Как возможно не угостить дорогого гостя? Пойдемте... Будет - погуляли, натешились.
- Да матушка!.. Да еще маленько!.. Да погоди хоть с полчасика.
- Вы для меня, матушка, не беспокойтесь,- вступился Василий Борисыч.Дайте девицам развеселиться... Они нам споют что-нибудь.
- Такому певцу да лесные песни слушать! - бойко подхватила Фленушка, прищуривая глазки и лукаво взглядывая на Василья Борисыча.- Соловью худых птиц слушать не приходится... От худых птиц худые и песни.
- А у матушки Маргариты в Оленеве про вас не то говорят,- отвечал Василий Борисыч.- Там очень похваляют здешнее пение, говорят, что лучше вашего клира по всем скитам нет...
- Так вы из Оленева пожаловали? - спросила мать Назарета.
- Из Оленева, матушка,- ответил Василий Борисыч.- Там и страстную пробыл и праздник праздновал.
- У кого гостили? В какой обители? - спросила Назарета.
- У Анфисиных больше, с матушкой-то Маргаритой мы давние знакомые - она ведь тоже наша московка... У Фелицатиных тоже гостил.
- Это вам Анна Сергеевна, что ли, наше-то пение славила? - спросила его Марьюшка.
- И Анна Сергеевна хвалила и Аграфена келарная, а из Фелицатиных Анна Васильевна. Все хвалили,- говорил Василий Борисыч.