Местные водоемы очень богаты рыбой, и когда-то я не раз лакомился свежей рыбой. Но на этот раз мои товарищи прибыли на берега озер Ихерира не с удочками и сетями, и местные жители в недоумении ломали головы, не понимая причины появления белых, которые зачем-то ходят вокруг таинственной кучи палок, привезенных на верблюде. Затем палки соединяются друг с другом и постепенно превращаются в предмет с заостренными концами, на который натягивают покрышку из холста и резины. Радостно возбужденные туареги, собравшиеся вокруг Джебрина, вдруг увидели плывущее по воде странное хрупкое сооружение. Оседланное Гишаром, оно весело разрезало водную поверхность и стрелой пересекло озеро.
Издавая восторженные крики, к берегу сбежались все жители селения. Эти французы, конечно, вступили в союз с дьяволом, откуда же иначе у них может быть столько хитроумных приспособлений? То им с неба падают тонны продуктов (туареги присутствовали при парашютной операции), а теперь они плавают по воде, как утки, иногда спускающиеся в Ихерир во время перелетов. Когда же два
руми * погрузились в воду, которой они столь долго были лишены, и с наслаждением в ней забарахтались, веселье зрителей достигло апогея. Это было редкое зрелище для туарегов, не умеющих плавать; Джебрин, заливаясь хохотом, кричал: "агару! Агару-куфар!> (Лягушка! Христианин-лягушка!) .
Но Гишар и Лажу не остановились на этом. Я поручил им проверить, водятся ли еще в Ихерире крокодилы. Моя маленькая складная байдарка, послужившая мне на Нигере и в некоторых водоемах Ахаггара, позволила им обследовать все бухточки, все скалистые впадины в озерах Ихерира, куда невозможно добраться по суше. Ихерир единственное место в Центральной Сахаре, где отмечено существование этих пресмыкающихся в наши дни. Капитан Тушар, первый француз, побывавший на Тассили, обнаружил в Ихерире их многочисленные следы, а два года спустя, во время посещения этих мест капитаном Ниже, один унтер-офицер убил крокодила, шкура которого до сих пор красуется в зоологической лаборатории Алжирского университета. Длина животного достигает двух метров. Другой экземпляр, убитый в 1924 году лейтенантом Бовалем, был приблизительно такой же величины. Небольшие размеры сохранявшихся до последнего времени крокодилов, видимо, объясняются тем, что они не могли ежедневно удовлетворять свой аппетит, и остается только удивляться тому, как они вообще умудрились выжить в таких условиях.
Очень странно, что крокодилы при всей их плотоядности веками жили здесь, несмотря на постоянное недоедание, и сохранились в озерах до наших дней. Пожалуй, это служит великолепным доказательством влажного климата древней Сахары в те времена, когда с севера на юг ее пересекала огромная сеть рек, на берегах которых фауна тунгсских шоттов смешивалась с животным миром Нигера и Чада.
Сегодня в изолированных друг от друга озерах Ихерира единственным источником питания для крокодилов остались рыбы да случайно пришедшие на водопой коза или собака, хотя туареги зорко следят за своим скотом, не оставляя его без присмотра.
В 1934-1935 годах я побывал на многих водоемах, но нигде не обнаружил никаких следов этого пресмыкающегося. Местные жители подтвердили, что в озерах больше нет крокодилов и что последний был убит лейтенантом Бовалем в 1924 году. Гишар и Лажу также не смогли сообщить по этому вопросу ничего нового. У них сохранилось
лишь приятное воспоминание о времяпрепровождении на воде и даже в воде, что в Сахаре далеко не всем доступно.
Но вот работа закончена, и все собираются в Сефаре. Вернулись Мишель Брезийон и Вила, которых я посылал в Ала-н-Эдумент, и каждый участник экспедиции составляет перечень выполненных работ и заканчивает свои отчеты. Разобраны и сложены в ящики столы и лестницы;
складывается оборудование, члены экспедиции начинают собирать свои пожитки. О, наш личный багаж невелик, но как упаковать собранные за все эти месяцы каменные орудия, черепки посуды, ботанические образцы и т. д.? Выбрасываем то, что уже не годится, не без некоторой грусти расставаясь с парой сношенных сандалий, разорванной рубашкой, старым консервным ножом, зазубренным осколком зеркала, железной проволокой для прочистки трубки - все эти предметы не имеют больше цены, но во время нашего пребывания в этих заброшенных краях они нам оказали столько неоценимых услуг! Мы осматриваемся кругом, не забыли ли что-нибудь, усаживаемся рядом с нашими убежищами, в последний раз вглядываемся в росписи, вдыхая раскаленный воздух засыпанного песком ущелья, по которому столько раз таскались со столами за спиной! Еще раз отправляемся к вади, чтобы взглянуть на дикое оливковое дерево, которое охранялось всеми во время его цветения. С нежностью бросаем взгляд на распустившийся среди камней маленький цветок. Захотелось еще раз обойти наши бывшие владения. И хотя вполне понятная усталость вызывала желание расстаться с доисторическими пещерами и вернуться в цивилизованный мир, когда этот момент наступил, все загрустили.
Джебрин, Агауэд и Рисса тоже чувствуют приближение конца наших совместных приключений и исполняют свои обязанности серьезнее, чем обычно.
В последнее путешествие собираются и ослики. Смотрим на них с улыбкой и неожиданно чувствуем, что мы к ним очень привязались за эти долгие месяцы. Нам кажется, что ослики тоже как-то изменились. Бедные животные, сколько ударов сыпалось на них, когда они недостаточно весело перебирали ногами! Теперь же мы с удовольствием глядим на их подвижные длинные уши, быстрые и умные глаза и испытываем к ним не только симпатию, но и почти любовь.
И лагерный костер не таков, как всегда. Хотя мы и говорим о приготовлениях к отъезду, мысли у всех заняты не ими. В последний раз смотрим на огромные скалы: их черный ажурный силуэт четко вырисовывается в лунном
сиянии июльской ночи и сливается с тысячами падающих звезд, которые непрерывно прорезают небосвод.
Дан сигнал к отправлению. Рисса собирает котелки, а Джебрин и Агауэд кончают навьючивать ослов. Маленькие копытца зацокали по песчаниковым плитам правого берега вади. Гишар идет рядом с Джебрином, посасывая, как всегда, трубку. Нагрузившись своими фотоаппаратами и опираясь на палку, идет Вила. Сейчас его походка легче, чем шесть месяцев назад: у него пропал живот. Рядом с ним с большой дубиной в руке шагает Мишель;
повесив нос, он разглядывает камни у себя под ногами. Лажу забегает то вперед, то назад, непрерывно пребывая в движении, как бы стараясь запечатлеть в памяти малейшие подробности этой сцены для передачи потомству. Все молчат, бросая прощальные взгляды на уходящие вдаль каменные громады, среди которых протекала наша жизнь. Увидим ли мы когда-нибудь их или обстоятельства превратят нас в мелких чиновников и добропорядочных отцов семейств в домашних туфлях?
Спуск с акбы Тафилалет вносит некоторое оживление. Со спин осликов то и дело соскальзывают тюки, и их приходится ежеминутно поправлять. Под их копытами градом сыплются камни. Меланхолию как рукой сняло! Снова в ущельях раздается тысячеголосое эхо. Это Джебрин, или Рисса, или Гишар зовут на помощь.
Затем следует угрюмый per Таразит. Гранитные скалы пышут сегодня страшным зноем, оставляя по себе одно из самых неприятных воспоминаний. Вот наконец и Джанет, где караван окончательно останавливается. Развьюченные ослики весело спускаются к водоему под присмотром Агауэда, призывающего криками и жестами к порядку самых недисциплинированных.
На этой сцене занавес падает: наши шестнадцатимесячные похождения закончились.
Итак, впечатления, сложившиеся у меня в первые же недели пребывания на Тассили, убедительно подтвердились: данная область - самая богатая в мире сокровищница доисторического искусства. Об этом красноречиво говорят итоги нашей работы. Скопировано 800 росписей;
если их положить рядом, то они займут площадь, равную 1500 квадратных метров. Приведенные цифры наглядно свидетельствуют об объеме наших работ, но они ни в коей мере не отражают вклада, внесенного наскальной живописью Тассили во всеобщую историю искусства и историю древних культур Африки. Во имя этого вклада и велась наша работа. Подвиг моих коллег по экспедиции тем бо- ,
лее замечателен, что никто из них не был подготовлен к жизни в Сахаре. Они занимались сложной и непривычной для них работой, находясь в труднейших бытовых условиях, безропотно трудились дни и ночи, живя в стране с сунрвым климатом, изолированной от всего мира и лишенйой всего живого.
Конечно, подвиг членов нашей экспедиции нельзя сравнивать с опасным восхождением или изысканиями в подземных пещерах. И то и другое эффектней и носит более спортивный характер. Наши "приключения> не имеют такого блеска и кажутся даже несколько однообразными. Ежедневаые перетаскивания столов и лестниц, подвижническая работа в каменных гротах, ежедневный обед из лапши не производят большого впечатления. Но все ли представляют, что означает 16 месяцев непрерывной работы в сердце каменной пустыни, фактически отрезанной от остального мира? Я мог бы выразить свое мнение одним словом, но предпочитаю, чтобы оно было сказано другими. Иногда мелкие, ежедневно преодолеваемые трудности требуют от человека гораздо больше упорства, мужества, физических сил, чем самые выдающиеся спортивные победы. Быть может, для нас самая большая награда за все пережитое в Сахаре - сознание того, что мы подшили к делу Истории единственную в своем роде документацию данные тысячелетней давности, оставленные неизвестными до сих пор народами, данные о жизни, творчестве и глубоко нас волнующей разносторонности натуры Человека.
Глава
17
А не открыли ли мы Атлантиду?
Наши открытия стали повсюду широко известны. И это неудивительно - материальные следы исчезнувших культур Сахары, обнаруженные к тому же в период обостренного интереса к ее нефти, не могли не вызвать всеобщего любопытства.
Разве не поразительно, что почти одновременно были сделаны два открытия, из которых одно уводит в прошлое, а другое '- в будущее? Это совпадение сыграло огромную роль в судьбе Сахары. Еще совсем недавно она считалась самым обездоленным местом на всей планете и могла интересовать лишь каких-нибудь одержимых ученых да ищущих острых ощущений туристов-миллионеров. Теперь же проблема Сахары приобрела подлинную актуальность.
Не скрою, наши открытия многих удивили. Любой памятник доисторического прошлого - большое событие, но такого огромного ансамбля наскальных росписей, поражающих столь разнообразными и необычными сюжетами, нигде не удавалось обнаружить. Именно это обстоятельство и породило слухи о подделках, хотя говорили о них обычно довольно осторожно. Но попытки дискредитировать нашу работу ни к чему не привели за отсутствием улик. А ведь неплохо было бы иметь в Тассили свой Руфиньяк! *
Немало людей, повидавших наши копии, несмотря на всю благожелательность, отнеслись к некоторым изображениям критически и осторожно. По их мнению, стиль изображений казался настолько современным, что невольно вызывал сомнения в подлинности.
И все-таки мы действительно занимались подделками, рисуя красной охрой на песчаниковых плитах маленькие фигуры в стиле наших пастухов. Мы привезли их в Джанет и Париж, мистифицируя специалистов. Но пусть никто не волнуется! Мы никого не хотели обманывать или под
водить: нам просто хотелось проверить, как ложится и держится краска на поверхности песчаника.
Все началось с того, что наши запасы гуаши истощились, и нам волей-неволей пришлось воспользоваться найденными тут же охристыми глинами, которыми рисовали художники доисторического Тассили. Мы установили, во-первых, что при помощи местных глин можно воспроизвести колорит и фактуру наскальных росписей и, вовторых, что писать на песчанике очень легко; больше того, песчаник впитывает краску лучше, чем бумага для рисования, и кисть не оставляет на нем следов наплывов. Этимто и объясняется поразительная тонкость и четкость линии, восхищающая нас в произведениях доисторических художников. Теперь тайна раскрыта, и Гишар доказал это, в шутку блестяще изобразив на песчанике несколько фигур.
Сейчас все подозревают нас в фальсификации, и если какому-нибудь музею или коллекционеру произведений искусства случайно предложат за несколько миллионов франков песчаниковую плиту с живописью Тассили, пусть покупатель будет осторожен и прежде всего промоет плиту водой. Если краски не смоются, можно платить не раздумывая, хотя лучше воспользоваться микроскопом и убедиться в том, что изображение не покрыто тонким прозрачным слоем лака, который в ходу"у некоторых хитроумных китайских мастеров. Если же вода окрасится и рисунок поблекнет, то перед вами копия, или, точнее, подделка. Ведь существуют копии и подделки - название зависит от того, какими намерениями руководствовался копиист.
Из всего сказанного я хочу сделать следующее заключение: самый простой способ проверки подлинности тассилийской росписи - ее промывание. Красная охра доисторических изображений настолько глубоко проникла в скалистую поверхность, что смыть ее невозможно; желтые охры, часто наложенные толстыми слоями, особенно на некоторых изображениях "марсианского" типа, менее устойчивы, но все же плохо поддаются воздействию воды;
белые же краски непрочны, и с ними нужно обращаться осторожно. Но, поскольку в тассилийских росписях редко встречается только желтая охра или белая глина, всегда есть возможность проверить их подлинность. Во всяком случае, поместив осколок песчаника с лицевой поверхности плиты под микроскоп, можно обнаружить глубокое окисление. Поэтому нигде по поводу Тассили не будет происходить баталий, вызванных открытиями в Руфиньяке.
Разумеется, помимо упомянутых мной откликов было и много других. После возвращения из Тассили в наш адрес стала поступать обширная корреспонденция, немало развлекавшая нас в часы досуга. Приходили письма с разноцветными марками самых разных стран: одни - исключительно серьезного содержания - от научных учреждений или иностранных ученых, другие же были полны самых фантастических предположений и домыслов. Некоторые корреспонденты старались во что бы то ни стало убедить нас в том, что наши "марсиане" в действительности были "жителями Юпитера", а наши так называемые открытия есть не что иное, как избитое подтверждение сведений, давно известных "посвященным" какой-то теософической секты.
Другие, самые ретивые, не задумываясь, писали о том, что мы открыли Атлантиду и пресекли таким образом всякие ученые споры, заставившие пролить столько чернил по поводу истории, изложенной древним философом Платоном в его знаменитых диалогах "критий> и "тимей>. "атлантида! Ведь вы нашли произведения атлантов! Это следы затопленного разгневанными богами замечательного острова, на который вы вступили, сами того не зная! Это подтверждение того, что повествование Платона не миф!> Некоторые приписывали мне даже дар предвидения и считали, что, отправляясь в Тассили, я заранее прекрасно знал, где нужно искать, чем и объясняются мои находки.
Должен ли я давать объяснения по поводу того, что никогда ничего подобного мной не было ни сказано, ни написано как до, так и после открытия росписей Тассили? Если я и назвал красивую женщину, изображенную в одной из пещер Джаббарена, Антинеей, то нетрудно догадаться, что это всего лишь неизбежная дань романтике. И действительно, знаменитая героиня романа Пьера Бенуа навсегда связала в представлении потомков Атлантиду и Антинею с Ахаггаром; Тассили же - не что иное, как дополнение к Ахаггару. Кстати, нужно сказать, что Пьер Бенуа совершил двойное чудо. Об Атлантиде, правда, говорили и раньше. Но этот писатель, снискавший себе широкую известность, создал такое талантливое произведение, что, того не подозревая, породил целую литературу об Атлантиде, которая в свою очередь повлекла за собой новые поиски мифической страны.
И все же атлантомания, если можно так выразиться, родилась не сегодня и не в последние тридцать лет, обогативших литературу об Атлантиде многочисленными произ
ведениями. Со времени Платона фантазеры самого различного толка пытались возродить древний миф, проявляя избыток воображения и, осмелюсь сказать, невежества. И то и другое свидетельствовало лишь об их крайней наивности. Именно подобных фантазеров имел в виду ученый XIX века Сусмель, сказав, что "каталог высказываний об Атлантиде мог бы послужить довольно хорошим пособием для изучения человеческого безумия>.
Если отбросить некоторые, далеко не всегда только наивные, а порой даже просто лживые теории, то нужно признать, что в идее Платона есть немало положительного. Она побудила многих ученых к проведению серьезных исследований, обогативших океанографию, геологию, антропологию, этнологию,- ограничусь пока перечислением только этих наук. Вопрос об Атлантиде сложен, и наши энтузиасты-атлантофилы должны подходить к нему с осторожностью.
Даже самым одержимым из них, конечно, непонятны, а быть может, и неизвестны наиболее авторитетные научные работы об Атлантиде. В самом деле, гораздо приятнее ограничиться рамками легенды, чем просиживать над расшифровкой каких-то скучнейших текстов. Домыслы подобных людей основаны на несостоятельных теориях, и, как писал Имбеллони, "философы и филантропы обрели в Атлантиде прекрасные климат и почву для того, чтобы поселить в этом утопическом, или, вернее, несуществующем меоте детище своей фантазии".
Несуществующее место, которое находится повсюду! Было бы утомительно заниматься перечислением многочисленных авторов, занимавшихся этим вопросом и помещавших Атдантиду в следующих районах: в Азовском море, на месте озера Тритон, залива Сирт, острова Джерба, на Канарских островах, в Андалузии, Гренландии, в окрестностях Кадикса, в Марокко, на полуострове Бетика *, бывшем ирландо-армориканском континенте *, Шпицбергене, Новой Земле, в Нигерии. Я остановился на этом, поскольку находились люди, не ограничивавшиеся Старым Светот>! и помещавшие Атлантиду даже в Америку.
О Сахаре как районе, где находилась Атлантида, первым в наш век заговорил профессор Лионского университета Берлиу. Он послужил Пьеру Бенуа прообразом персонажа его романа - старого университетского профессора Ле Межа, нашедшего в библиотеке Антинеи исчезнувшие отрывки из "крития>. Роман Пьера Бенуа в свою очередь вдохновил немецкого геолога Борхардта, поместившего Атлантиду в район тунисских шоттов и Ахаггара.
Эта теория породила историю в духе Рокамболя *. В 1925 году при раскопках древнего укрепления Абалессы, о котором я упоминал, говоря о римлянах в Центральной Сахаре, был найден скелет женщины, берберской королевы Тин-Хинан, которую туареги считают своей прародительницей. Американский миллионер, принимавший участие в раскопках, не задумываясь, сообщил всему миру, что найдены останки Антинеи, последней королевы атлантов. Однако, поскольку могила относится к IV веку н. э., Тин-Хинан должна была обладать необыкновенным долголетием, чтобы пережить на 7 столетий божественного Платона, умершего в 347 году до н. э. Мало того, исчезновение Атлантиды произошло за 9 тысяч лет до Платона. Надо полагать, что и сам автор этого экстравагантного сообщения был не очень уверен в истинности своего открытия: три или четыре года назад в широкой прессе появилось сообщение, что он отправился искать Атлантиду при помощи гидролокатора "асдик> в район Азорских островов! О результатах поисков не было никаких упоминаний в печати, поскольку они, разумеется, ни к чему не привели.
Все это несерьезно. Сахара не могла быть местонахождением таинственного острова. Платон считает, что исчезновение Атлантиды - явление тектонического характера, а не делювиального; в таком случае должно было произойти землетрясение, во время которого остров опустился бы и затем покрылся водой. Если дело происходило именно так, то обнаружились бы следы провала земной коры. Однако современные геологические данные о Сахаре свидетельствуют о совершенно противоположном явлении - о поднятии этой части суши, происшедшем задолго до появления на земле человека.
В последние годы успешные исследования по древнейшей истории подтвердили, что очертания средиземноморского и атлантического побережий Африки не претерпели существенных изменений с начала четвертичного периода, в отложениях которого найдены следы пребывания племен, живших морским промыслом. Кроме того, оказалось, что Канарские острова как бы окаймлены наносами раковин, имеющимися также у побережья Марокко. Это доказательство того, что за десятки тысячелетий контур Канарских островов и берегов Африканского континента в общем не изменился. Вместе с тем в древнейших культурных слоях, обнаруженных на Африканском материке, и в частности в Сахаре, находят множество орудий разных эпох: шелльско-ашельской, мустьерской и леваллуа *,
по которым мы читаем летопись древней жизни Африки. Отсутствие следов верхнего палеолита восполняется таким обилием неолитических орудий, что напрашивается вывод: вряд ли в тот период существовал на земном шаре белее населенный район.