Да, два раза заходила Вероника Ерофеева, передавала весточки. Да, очень ждала. Ты исчез так неожиданно... Да, старший сдал зимнюю сессию на "отлично". Сейчас он в институте... У младшего конфликт с учителем черчения. Тот буквально взъелся на мальчика и вкатил тройки в первой и во второй четвертях. Ладно, в первой, но за что во второй? В декабре состоялась городская олимпиада по черчению, нашего мальчика учитель включил в школьную команду. Мальчик занял второе место в своей возрастной группе, но за четверть ему все равно была выставлена тройка. Я не выдержала, пошла в школу - дорогие педагоги, как же так? Вообще-то следовало сходить отцу... Учитель нервничает, этаким петушком наскакивает - у него в журнале, мол, сплошь удовлетворительные оценки. Я посмотрела на директора - та хотя бы застыдилась, пообещала разобраться. На работе тоже тревожная обстановка, все ждут сокращения штатов. После твоего отъезда кот совсем о рук отбился лезет в ведро для мусора, по занавескам лазает, орет по ночам.
Свежесть впечатлений первых дней быстро сменилась сосущим, не дающим покоя томлением. Жизнь час от часу пустела. К тому же за эти полгода стремительно изменились нравы и далеко не в лучшую сторону. Граждане все больше и больше теряли почву под ногами. Внезапно рухнул рубль, и бывшие строители светлого будущего вдруг обнаружили, что они нищие. У меня, по крайней мере, был запас мелких бриллиантов, которые по дружбе намял и огранил "Быстролетный". Где он теперь? Продать их через Дороти не составляло труда, так что хотя бы на первое время я обеспечил семью "зелеными".
Пришлось поговорить с Лапсиком - улучил момент, когда мы остались дома вдвоем. Накинул пояс, обернулся волком - у кота сразу шерсть дыбом, однако скоро признал, успокоился, сел напротив.
- Что ж, ты, брат? - спросил я его. - Занавески рвешь, суешь нос в грязное ведро? Тебя плохо кормят?
- Тоска смертная, Серый, - ответил кот. - Во двор не выпускают... Я мышиный выводок под корень вывел, ведро как раз возле их лаза стоит. Нет-нет, и заглянешь, вдруг что-нибудь ценное выбросили. Знаешь, волчара, как на волю хочется. Скоро весна. Еще февраль на улице, а на сердце давно апрель.
- Ладно, вылазку я тебе организую. Потом мыться. И без разговорчиков!.. Дедушка, что днем и ночью по цепи ходит, интересуется, как там любезный внучок? Что мне ему ответить? Что внучок занавески рвет?
Расположились мы возле зеркала. Иной раз я заглядывал в него. Удивительная была картина! Сидят исполинский волчище, уши под потолок, напротив пушистый белый кот и помуркивают по очереди. А то матерый зверь поглаживает кота по спинке.
Меня ждала работа - Дороти закончила очередной роман. Он вышел в Штатах и теперь я с утра до ночи работал над переводом. Грустные мысли навевали на меня эти страницы, особенно те главы, в которых рассказывалось о событиях, случившихся на Земле шесть миллионов лет назад. Теперь я был знаком со всеми обстоятельствами пребывания неведомых пришельцев из галактики Трубы и с согласия Дороти взял на себя смелость переписать отдельные места, где излагалась история возникновения рода благородных бисклаваретов. Пусть хотя бы в такой форме люди узнают, что творилось на нашей планете в ту далекую эпоху, когда воды Атлантики прорвали Гибралтарский перешеек и затопили Средиземноморскую впадину. Не давал покоя и разговор со Змеем Огненным Волком. Время от времени я поглаживал наколку, намертво врезавшуюся в руку - вот они циферблаты! Теперь я знал, какой из них показывал лунное время, какой земное - второго часового пояса, а какой цифеблат фиксировал бег минут на Титане. Девять других ещё хранили тайну. Оставалось только верить, что очередь познакомиться с ними поближе ещё не подошла. Эта убежденность скрашивала тоску. Легко Евгению Михайловичу с патриарших высот рассуждать о предопределенности, смирении, о необходимости прекратить поиски и забыть о фламатере. Я относился к немногим человеческим существам, которым посчастливилось увидеть разом всю звездную сферу. Небо было вокруг: над головой, под ногами!.. Неутоленная ярость всякий раз охватывала меня, когда в морозные зимние ночи я вместе с котом, посадив его к себе на загривок, забирался в глухомань и с вершины обширного, заваленного снегом холма или с обрывистого берегового откоса вглядывался в четкий, прописанный тысячелетиями, рисунок созвездий. Находясь в недрах волшебной горы, я выучил его на зубок. Цепочка моих следов осталась на Луне - когда-то время затянет их лунной пылью? Я был знаком с дьявольским Сатурном, с царствующим Юпитером, побывал в гостях у Титана. Теперь мне предлагали купить телескоп и заняться изучением светил с помощью оптического стекла? Попытаться открыть новый астероид или неизвестную науке комету?.. Хороший совет! Но невыполнимый... После того, как довелось поездить на новенькой "мерседес", трудно удовлетвориться трехколесным велосипедом. Так уж устроен человек, а я являлся человеком, таким же чувствительным, взбалмошным, безумным, как и все мои собратья. Во время подобных прогулок особенно разительной представлялась мне пропасть, отделявшая нас от цивилизации Ди. У меня в руках остался скафандр, но я не мог оживить его и, по совету Неволина, мне следовало сдать на хранение сонму эту яйцеобразную, обтянутую чем-то маслянистым, на ощупь напоминающим яловую кожу, массу. Те запрячут скафандр где-нибудь в горных пещерах Южной Америки, чтобы через несколько тысячелетий какой-нибудь счастливчик-археолог обнаружил ещё одну "загадку" цивилизации древних инков.
Спасибо за совет! В любом случае я сам попытаюсь отыскать фламатер...
Поглаживая браслет, я время от времени вспоминал Рогулина. Он в очередной раз обменял квартиру и переехал в другой город. Там его следы затерялись...
Глава 2
Спустя две недели я собрался в поездку - решил посетить Бориса Петровича Добрюху и попытаться с его помощью нащупать тропку в недра волшебной горы. Может, он до сих пор каким-нибудь образом поддерживает связь с фламатером. Электричка на Владимир отходила заполночь, и я зашел в гости в Василь Васильевичу. Фавн, увидев меня, обрадовался, однако по дрожащему голоску, слезкам, копившимся в уголках глаз, мне сразу стало понятно, что семейная жизнь у него не очень-то налаживается.
- Нужен мне этот старый баран! - заявила биокопия. - Все колени облобызал, колготок не напасешься, а документы до сих пор не может добыть. Ты тоже меня бросил, Серый, но я не в обиде - спасибо, что извлек из подземелья. Я уж сама как-нибудь устроюсь.
- Устроится! Эта устроится!.. - плаксиво подтвердил Василь Васильевич. - Ты её, шлёндру, только сегодня дома застал, а так трое суток неизвестно где ночевала.
- Это ты, козел вонючий, домом называешь? Свою однокомнатную хибару?! Обнаглел, папаша. Ты не переживай, съеду я от тебя, как только мужика подходящего найду. С моей... - она пошлепала себя по ширинке на джинсах, не пропадешь. Я ещё в Америке миллионера какого-нибудь подхвачу.
- Ты хоть знаешь, где эта Америка? Тебе, Земфира, учиться надо, сказал я.
- Чему? Все, что в этом вашем вонючем бардаке надо знать, я уже знаю. А умею и того больше. Ты, Серый, сам дал мне первый урок.
- Вот только этого не надо, - возразил я. - Виноватых искать, ссылаться на обстоятельства. Ты же креститься собиралась. В церковь хватит смелости пойти? Не струсишь?..
Я тайно надеялся, что она испугается. Может, в подобном создании заложена какая-нибудь бесовская червоточина, которая не позволит ей пройти обряд крещения? Тем самым и на фламатер, и на синклит была бы брошена тень. Сознаюсь - после услышанного о судьбе Рогулина мне бы стало легче, однако биокопия с радостью ухватилась за эту идею. Назвала её "свежаком", а "свежак" и "долбежку" она любила.
Василь Васильевич только руками развел.
- Лосиха и есть лосиха! Как ты выражаешься?!
- Зато все понятно, - огрызнулась она. - Я - девушка простая, не из куриных окорочков слепленная. Родственники мои по лесу бегают. Кто, кроме меня самой, обо мне позаботится. Спасибо вам за милость, но в этой халупе я жить не намерена.
Я засмеялся - женщина всегда остается женщиной, из чего ты её не слепи: из ребра, из глины, из мяса. Биокопия бровью не повела, только добавила.
- Я уже устроилась в коммерческую палатку, побольше кандидата наук буду зарабатывать. Будут бабки - и документы появятся. Все будет.
Что ж, за неё можно было не беспокоиться - она не пропадет. Уже уходя, я услышал, как биокопия приказала.
- Давай-ка, друг милый, баюшки. Болтать сил больше нет.
В коридоре, не в силах справиться с любопытством, я поинтересовался у вышедшего провожать меня Василь Васильевича.
- Значит, она и тобой не брезгует?
- Каждую ноченьку безжалостно терзает, - вздохнул фавн. - Сил больше нет.
Я вытаращил на него глаза.
- У тебя нет сил?!
Тот промолчал, опустил голову, а биокопия, направлявшаяся в ванну, сказала:
- Будет знать, как моих сестричек и прочую лесную родню мучить. Надо же, греховодник старый, беременную зайчиху Пелагею и ту трахнул. Сам хвалился.
- Дурак же ты! - не выдержал я. - Язык за зубами держать надо. Теперь отрабатывай.
___________
В Гусь-Хрустальный я прибыл автобусом из Владимира и первым делом отправился по указанному Неволиным адресу.
Жил мой товарищ по несчастью на окраине в собственном доме, в самом конце кривого переулка. Изба-пятистенка выглядела угрюмо, обездоленно, на одном из окон оторвался ставень, стекла присыпаны пылью - видно, их годами не мыли. Наглухо зарос палисадник. Наклонились вереи, и створки деревянных ворот ребрами легли на землю. Что-то то подсказало мне, что спешить с визитом в это мрачное логово не следует. Для начала я решил расспросить соседей, что за человек Борис Петрович Добрюха и настолько ли он дур(н, насколько прикидывается. Я представился страховым агентом. Никто, оказывается, придурком его не считал - так объяснил сосед-пенсионер. Случается, находит на Бориса Петрович - это да. Бродить начинает, вышагивает и вышагивает, сутками шляется по городу. Словно что-то ищет. Но чтобы, как наш местный дурачок Ванька Грозный - ни-ни! Мужик самостоятельный, что починить, бабы к нему несут. Копейку любит. Скопидом, каких свет не видывал - это да. Что ни найдет, все во двор тащит. Плюшкин, так сказать, местного масштаба. Вот избу привести в порядок, вокруг дома территорию почистить, до этого руки не доходят. Денег, говорит, нет, а у самого в подполе мешки долларов хранятся. Наверняка... По причине жадности в рот спиртного не берет.
Я мог быть спокоен - такой человек браслет не упустит.
- На здоровье не жалуется?
- Побойтесь Бога! Как огурчик - это да.
- В последнее время Борис Петрович никуда не отлучался?
- Бога побойтесь! Вчера его видел.
Можно было возвращаться. Одно только не давало покоя - если такая колоритная фигура как Добрюха считается в этом городке вполне нормальным, дай Бог, каждому, человеком, чем же мог среди местных жителей прославиться Ванька Грозный?
- Да что вы! - замахал на меня руками пенсионер. - Он же по городу с цепью через плечо разгуливает. И толстая, должен сказать, подлюка, как якорная. Метра четыре длиной...
Тут спорить было не о чем - цепь в четыре метра длиной была весомым доказательством придури. По дороге на вокзал, откуда отправлялись автобусы на Владимир, выбравшись из лабиринта проулков на окраине, я никак не мог избавиться от сосущего ощущения недосказанности. Все-таки стоило взглянуть на человека, который случайно вляпался в нашу общую тайну. Может, он помнит какие-нибудь детали - действительно, жадность и любовь к одиночеству никак не позволяют причислить человека к придуркам. В противном случае все мы в той или иной степени придурки.
Но как отыскать Добрюху в городе? Эта задача представлялась мне неразрешимой. Оставалось положиться на удачу.
Мне не пришлось петлять, мучительно прикидывать, где бы я мог встретить совершенно незнакомого мне человека: на рынке, в магазине, на улице... На удивление легко я наткнулся на него, словно некая подспудно указующая стрелка вела меня. Заметив на пути "шайбу" - круглую, собранную из металлических листов пивную, заглянул освежиться кружкой пивка и сразу узнал его - даже не удивился, что узнал, потом только сообразил, что представительный старик, приткнувшмйся в углу за круглым, покрытым голубым пластиком столом, мне кого-то нестерпимо напоминает... Был он высок, очень широк в плечах, редкие седые волосы аккуратно зачесаны на пробор, губы яркие, цветущие. Нос крупный - такой обычно в пивных называют "рубильником". Правда, в его облике чего-то отчаянно не доставало. Ага, бороды! Этакой окладистой, по грудь, лопаты!.. Нимб тоже можно было подвесить. Рядом со мной, в пивной города Гусь-Хрустальный, стоял дед, с которым мне довелось встретиться в Нонгакане прошлым летом. Это был он, бог-кулинар, испекший на костре незабываемого вкуса хариусов.
Скоро я убедился, что ветеран сильно заблуждался насчет трезвого образа жизни своего соседа. Возможно, дело было в том, что степень опьянения все понимают по-разному. Сколько в него не вливай, Борис Добрюха не дрогнет. Даже не покачнется. Это я точно говорю.
Я занял место за его столиком и, улучив момент, когда сосед потянувшись обнажил запястье, на котором отчетливо заиграла знакомая наколка, - спросил.