Когда Стаурус исчез, а Сашка пошел по еле заметной тропе в сторону желтых холмов, Рокер все еще стоял на поляне и смотрел куда-то вдаль, но видел ли он что-то, сказать было трудно. Его взгляд был отрешенным и затуманенным. Когда Сашка оглянулся и уже собрался позвать брата, Рокер сам очнулся и быстро побежал, на ходу пробегая мимо Студента, он закинул его себе на плечо и, не сбавляя темпа, понесся со скоростью ветра. Первое время Сашка пытался возмущаться, но быстро понял всю тщетность своих потуг, постарался расслабиться и устроиться как можно удобнее, чтобы максимально комфортно перенести транспортировку.
Сколько они так бежали, он сказать не мог, но когда все Сашкины внутренности покинули свои законные места, и он собирался опять начать возмущаться, Рокер резко остановился и скинул брата со своего плеча как мешок с картошкой прямо на голые камни. Кряхтя и ругаясь, Студент поднялся, потирая все свои мягкие и не очень места. Немного размяв затекшие и отдавленные мышцы, Сашка стал осматриваться вокруг. Рокер доставил их в довольно странное и пустынное место. Вокруг были только скалы и голая земля ни травинки, ни деревца, ни кустика. А скалы были как в пелене, нет скорее в изморози или в седине. Да, они казались слишком старыми и седыми.
— Это мы где и как тут оказались, — Рокер пришел в себя и теперь ошарашенным видом оглядывал окружающий их пейзаж.
Кругом стояла такая тишина, что слова Рокера были похожи на рокот снежной лавины и камнепада. Ни каких тебе птиц, мух, цикад. Тишина, одна мертвая тишина. Казалось, что даже ветер не залетал в эти места.
Они так увлеклись разглядыванием пейзажа, что не сразу заметили как на фоне скал, у подножья самой высокой из них появился странный человек, в темном плаще. Его лицо закрывал капюшон, но из-под него горели изумрудом его глаза, а на губах была усталая улыбка. Он разглядывал этих странных людей и поражался их силе. Она имела такой знакомый, но давно забытый запах. Когда он увидел, что его заметили, то произнес:
— Добро пожаловать в гости, — его голос был хриплым, скрипучим и неприятным. И Сашка понял, что совсем недавно слышал именно его из уст своего брата. Значит перед ними сейчас стоит никто иной как великий и легендарный Отшельник.
— Спасибо за приглашение, Отшельник. Не могу сказать, что оно было приятным.
Со стороны этого существа раздался смех, больше похожий на скрип старого дерева на ветру.
— Так этот сморчок и есть Отшельник?
Сашка ткнул Рокера в бок, давая понять, что тому пора перестать выделываться и желательно заткнуться.
— Зачем вы хотели видеть нас? И почему именно мы?
— Все просто. Ты единственный можешь делать правильные логические выводы и принимать верные решения. Ты сможешь понять, а он…. Он просто неразрывно связан с тобою.
На его слова Рокер хмыкнул.
Отшельник настороженно огляделся вокруг, странно и что он хотел увидеть в этом однотонном и скучном пейзаже, а затем сказал:
— Думаю, нам лучше зайти внутрь, — и в тот же миг за его спиной прямо в скале открылся вход. Отшельник повернулся к ним спиной и, шаркая ногами, первым зашел в пещеру. И когда он там скрылся, Сашка притянул Рокера поближе и прошептал:
— Будь внимательным и осторожным.
— Ты что думаешь, что я не справлюсь с этим сморчком, — ответом ему послужило хриплое карканье старой вороны, которое доносилось из пещеры. Сашка стукнул Рокера по плечу и покрутил пальцем у виска, тот только пожал плечами и виновато улыбнулся.
Братья вошли в пещеру. Они думали, что после дневного света там будет темно и сыро, но каково было их удивление, когда они обнаружили что в пещере также светло, как и снаружи, при этом ни лампочек, ни факелов не было. Просто свет лился отовсюду. Сама пещера была довольно обширная. Отшельник махнул рукой и прямо в камне загорелся огонь, наполняя пещеру теплом и странным ароматом луговых цветов, таким легким и еле заметным. Затем отшельник щелкнул пальцами, и вход в пещеру закрылся. Он просто исчез, как будто его там никогда и не было. Они оказались внутри целой скалы без входа, окон или воздуховода.
Когда они зашли, Сашка сразу обратил внимание на картину, которая висела прямо перед входом. Она была большая метра два в высоту и полтора в ширину. На ней была изображена молодая девушка. Была ли она красива? Скорее да, если вы поклонник экзотической красоты. Черные вьющиеся волосы, огромные глаза странного бирюзового оттенка, полные розовые губы, высокий лоб, прямой небольшой нос. Ее улыбка была какой-то грустной, обреченной. Кожа была даже смуглее, чем у Зара. Но больше всего Сашку поразила не девушка с ее странной волнующей красотой, а огромный черный замок за ее спиной. Он блестел и переливался в лучах заходящего солнца, и оно рисовало на его камнях причудливые только ему одному понятные узоры. Сашка замер разглядывая замок Трех Императоров. Он знал, чувствовал, что это именно он, чьи развалины они совсем недавно покинули.
Сколько бы он так стоял, пытаясь рассмотреть и запомнить это великолепие, но разъяренный голос Рокера, заставил Студента оторваться от картины. Брат ощупывал стены, где совсем недавно был вход и ругался.
— Что за фигня здесь происходит! Кто ты, блин, такой!
Но Отшельник, не глядя на Рокера, наблюдал за тем, как Сашка рассматривал картину и грустно улыбался. Когда Студент оглянулся и подошел к брату, Отшельник сказал:
— Успокой его. Нам нужно поговорить, после этого вы вольны идти куда угодно. А до этого я не хочу, чтобы нам мешали.
— Блин, Сашка, я не могу поговорить с Горцем. Я вроде и слышу его голос, но что он пытается сказать — не понимаю. А вдруг у них что-то случится, пока мы тут сидим взаперти, а мы даже знать об этом не будем и не сможем им помочь.
— Успокойся ты, наконец. С вашими друзьями все хорошо. Истинная Владыки дошла до Власлена, Рай Полок — до столицы…
— Кто?
— Ваша вторая группа. Правда, вот Стаурус… — Отшельник усмехнулся. — Умный мальчик.
— Что с ним?
— Это его война и тут вы не помощники! Он сам должен победить или погибнуть.
— Черт, да кто ты такой, чтобы нам указывать. Да я тебя сейчас голыми руками… — Сашка перехватил брата за талию, пытаясь его остановить и не дать совершить очередную глупость. Но разве можно остановить танк, который уже набрал скорость и летит на всех порах с горы вниз. Сашка болтался на талии брата, пытаясь, если не образумить и остановить, то хоть немного затормозить его. — Да я сейчас этого сморчка… да я тебя…
— Рокер, прошу, успокойся. Тебе его не одолеть. Придурок, остановись пока не поздно.
Рокер замер в двух шагах от человека в плаще, который даже не сдвинулся с места. Его губы ехидно улыбались, а в глазах горел зеленый огонек. И что он означал Сашка так и не понял. Рокер дернулся, но не смог пошевелиться, а когда он попытался возмутиться на такое безобразие, из его рта не вырвалось ни звука. Он как рыба открывал и закрывал рот, а результатом была тишина.
— Твой брат, такой шумный.
— Отпусти его, — Сашка нахмурился.
— Или что? — зеленые глаза смотрели с интересом.
— Я не буду помогать тебе.
— С чего ты взял, что мне нужна твоя помощь? Может, это я хочу вам помочь.
— Я лучше всех могу делать правильные выводы, забыл?
Они смотрели друг на друга не отрываясь, и Отшельник сдался первым. На что Сашка явно не рассчитывал, потому что его выдал судорожный вздох, который он так и не смог сдержать.
Отшельник махнул рукой.
— Думаю, вы голодны. Так что… угощайтесь.
Перед изумленными взглядами братьев появился изящный инкрустированный драгоценными камнями столик, уставленный разными блюдами и графином с красным вином.
— Ух, ты, класс, — Рокер забыл о своей злости и теперь как на таран пер к этому изобилию разнообразной еды, продолжая тащить за собой на буксире Сашку.
Рокер взял хрустальный графин и понюхал его содержимое, затем налил багряный напиток в ближайший бокал, и выпил его залпом. Из всех предложенных блюд, он выбирал только фрукты.
— Спасибо за угощение, — Сашка так и не притронулся к еде. — Так что вам от нас нужно… — он сделал небольшую паузу, и твердо глядя в изумрудные глаза, произнес: — Император.
По пещере разнесся каркающий смех.
— Я не ошибся в тебе. Твои способности просто удивительны. Из вас всех, только этого, — Император кивнул на Рокера, который увлеченно сметал со стола фрукты, запивая вином, — я смог заставить делать то, что мне нужно.
— Не стоит быть таким самоуверенным, Император. Просто только он позволил тебе управлять собою.
Отшельник хмыкнул, рассматривая жующего Рокера. Он оценил его как самого безвольного, слабого, не в физическом смысле конечно, и не слишком умного. Нет, этот молодой человек, не может быть чем-то выдающимся.
— Руфус, кончай на меня глазеть, а лучше скажи чего тебе надо от Сашки. Я в курсе, что меня использовали только как тягловую силу, — говоря все это, Рокер продолжал изучать содержимое тарелок и не видел вытянувшееся от удивления лица Императора Руфуса.
— Как? Откуда? — Руфус переводил взгляд с одного брата на другого. Сашка только улыбался. Он, как ни кто другой знал, что его брат очень любит казаться не таким, какой он есть на самом деле. Ведь играть роль такого себе недалекого простачка, намного проще, чем все время доказывать окружающим, что ты умнее, чем кажешься на первый взгляд.
Отшельник засмеялся и откинул свой капюшон. Перед братьями предстал очень старый мужчина, чей возраст невозможно было определить по внешнему виду. Его седые волосы висели сальной паклей, морщинистое лицо было в коричневых пигментных пятнах, он был весь какой-то сутулый и горбатый.
Но вот он как-то резко выпрямился и стал выше на пару десятков сантиметров. Его седые волосы стали темнеть прямо на глазах, лицо разгладилось, приобретая легкий загар, зеленые глаза загорели, а на пухлых губах заиграла улыбка. Перед ними стоял красивый молодой мужчина.
— Ни фига себе! — Рокер смотрел на него раскрыв рот. Он даже забыл, что в момент преображения Отшельника наливал себе в бокал вина, и теперь благородный напиток растекался по красивому столу и стекал кровавыми струями прямо на …белый пушистый ковер.
Не говоря ни слова, Император как-то странно махнул рукою, и за его спиною появилось большое черное кресло, сделанное из камня. В этом камне зажигались и тухли искры. Руфус скинул свой плащ прямо на пол, и он черной кляксой остался лежать на белом ковре. Опустившись в кресло, Император закинул ногу на ногу и, улыбнувшись все еще стоящим с разинутыми ртами братьям, указал куда-то за их спины и приятным глубоким голосом произнес:
— Присаживайтесь, разговор будет долгим.
Оглянувшись, Сашка увидел недалеко от столика, как раз напротив Императора, стояли два черных кресла. Они были намного меньше и не настолько помпезно смотрелись. Студент ничего не сказал на такой жест Императора и опустился в одно из кресел. Но не в характере Рокера было спускать такое, поэтому он как стоял возле столика с напитками, наливая себе вино, так и остался там стоять, медленно перебирая фрукты в широкой вазе, как будто никак не мог выбрать на каком же ему остановиться. Наконец выбрав что-то похожее на большое зеленое яблоко, он протер его, затем взял свой наполненный вином бокал и медленно прошествовал мимо Императора к своему месту. Хмыкнув в ответ на взволнованный взгляд Сашки, он стал громко хрустя и чавкая поедать свое яблоко, запивая его багряным вином, при этом, абсолютно не обращая внимания, на хмурый взгляд Императора.
Но когда Рокер доел и допил, и с видом внимательного слушателя посмотрел на Императора, в отместку Руфус продолжал молчать, теперь уже испытывая терпение братьев, но, не сводя своих зеленых глаз с Рокера. Сашка переводил свой взволнованный взгляд с одного на другого, не понимая, что между ними происходит, и, боясь себе даже представить, чем все это может для них всех закончиться. Затем Руфус перевел свой взгляд на Сашку и сказал:
— Я хочу рассказать тебе..
— Нам , — перебил его Рокер.
— Что? — не понял его Император.
— Ты должен был сказать, что хочешь что-то рассказать нам , — Рокер твердо и с вызовом смотрел на Руфуса. Сашка даже перестал дышать, он кожей чувствовал, как накалился воздух вокруг и видел, как напрягся его брат. Руфус сверкал своими изумрудами, потом вдруг они погасли, и он произнес то, чего никто из него даже не ожидал:
— Прости.
— Что ж Император, мы сравняли счет и теперь мы , — Рокер сделал ударение на местоимении. — Мы очень внимательно слушаем тебя.
Что-то во взгляде Императора поменялось, потухло, он мягко улыбнулся и продолжил:
— Я хочу рассказать вам одну историю, а выводы вы уже сделаете сами, а вот правильными ли они будут или…
— Без «или», Император. Выводы будут правильными, в этом ты сможешь лично убедиться. Так что кончай выпендриваться и доказывать какой ты тут крутой, мы это и так поняли по размеру твоего кресла.
Сашка все время молчал и не шевелился. Рокер явно перегибал палку. Он как будто испытывал терпение Императора, не давая ему спуску. Вынуждая его разозлиться, вспылить. И Сашка видел, что тому стоит не малых усилий все время сдерживаться. Он понимал, что так задело Рокера, но вот поведение Руфуса его ставило в тупик. То ли у него была личная неприязнь к такому типу людей, то ли именно Рокер ему так не понравился, то ли было что-то еще, и вот что это, Сашка никак не мог уловить.
— Хорошо, — с нажимом произнес Руфус и закрыл глаза, стараясь успокоиться и взять себя в руки. — Даже не знаю с чего и начать.
— Начни с того, что вы парни между собою не поделили и довели этот мир до такого плачевного состояния.
Рокер смотрел твердо и серьезно в широко распахнутые зеленые глаза Императора, в которых бушевала буря. Но Руфус как-то слишком быстро успокоился и первым опустил взгляд. Сцепив пальцы, он сложил руки на колени и, не поднимая головы, тихо начал свой рассказ:
— Мы с братьями правили уже более девяти сотен лет, и скоро должен был наступить момент, которого все Императоры боялись больше всего на свете. — Руфус замолчал, а Сашка напрягся, ожидая, что сейчас может сморозить его брат, но Рокер хранил молчание и, не отрываясь, смотрел на Руфуса. — С ужасом мы ожидали появления той, кто станет матерью следующей тройки Императоров.
Руфус перевел свой взгляд на картину и несколько минут молча смотрел на нее. И Сашка заметил, сколько грусти и боли было в его глазах. Затем на его пухлых губах появилась теплая и нежная улыбка. И не отрывая глаз от картины, Руфус продолжил:
— Вы знаете, что по закону, Императоры не имеют права искать своих истинных в течение всего срока правления?
— Да, Ирэн просветила нас. Но так и не смогла объяснить почему.
— Все просто. Матерью следующей тройки Императоров становилась истинная одного из нас.
— И что? — Брови Рокера полезли на лоб.
Руфус перевел на него свой горящий взгляд и гневно с ненавистью произнес:
— А то, что будущие Императоры при рождении выжигали душу своей матери.
— Что? — в один голос произнесли братья.
— Она умирала, понятно? — затем он опустил глаза на свои крепко сцепленные пальцы и тихо добавил: — И никто не мог ее спасти.
— А переродить?
— Что перерождать? Тело, лишенное души? Нет, это приговор, плата, которую должен заплатить один из нас за силу и власть остальных. Поэтому ближе к окончанию своего срока, мы вообще стараемся не покидать замок, чтобы случайно не встретиться со своей возлюбленной, не узнать, что именно ей суждено стать жертвой не рожденных Императоров. Свою истинную я встретил случайно и неожиданно, — без остановки продолжил Руфус. — Я нашел ее не далеко от этих мест. На нее напали звери, она была вся израненная и в крови. Я понял, что она умирает. Мне стало жаль эту девушку, я даже не рассмотрел ее как следует, просто понял, что должен ее спасти. И я дал ей свою целительную кровь. Когда она открыла глаза и наши взгляды встретились, мое сердце остановилось. Это была она, та, которую я ждал тысячу лет и очень боялся найти. А когда нашел, то уже не смог отпустить. Поэтому прямо в этой скале, я сделал пещеру, где и поселил ее. Здесь было очень красиво. Недалеко был ручей и небольшое озерцо, где мы купались; было много птиц и мелких животных; кругом цвели цветы и летали бабочки. Ей нравилось здесь, и она называла это место нашим королевством. Я не сказал ей, кем являюсь в действительности. Мы были счастливы. Я наслаждался каждым днем и часом, проведенным рядом с ней. Я старался скрыть это от братьев, поэтому все реже стал появляться в замке. Но быть Императором — это работа, которую никто не сможет сделать за тебя. Поэтому мне пришлось туда вернуться.
Я отсутствовал несколько месяцев и когда мы снова встретились, ее глаза светились от любви, она улыбалась и была такой счастливой. А я ничего не замечал и не видел. Только ночью, она призналась мне, что беременна. Я долго метался по пещере, как раненый зверь, не смея посмотреть ей в глаза, а она сидела на кровати и тихо плакала, не понимая моего состояния. Затем я опустился перед ней на колени и положил свои дрожащие руки ей на живот. Но ошибки не было. Это была она. Случилось то, чего я боялся больше всего в своей жизни.
Руфус замолчал, а Сашка чувствовал и переживал его боль, страх и отчаяние. Император так крепко сцепил свои пальцы, что они побелели. Рокер молча встал, подошел к столику и, взяв чистый бокал, налил в него вина. Также молча, он поднес бокал Руфусу. Тот какое-то время смотрел на бокал в руках Рокера и не замечал его, потом с трудом расцепив пальцы, взял его. Сделав всего один глоток, он уже собирался вернуть бокал все еще стоящему рядом Рокеру, но передумал и залпом осушил его. Рокер взял уже пустой бокал из все еще дрожащей руки Императора и, наполнив снова, протянул Руфусу. Принимая второй бокал, рука Императора уже не так сильно дрожала, поэтому, взяв бокал, Руфус кивнул Рокеру и, откинувшись на спинку кресла, стал медленно смаковать вино. Он молчал несколько минут, скорее всего, ему просто нужно было время, чтобы успокоиться и снова собраться с силами. Сашка уже догадался, чем вся эта история закончиться, и внутри него разгорался огонек тревоги и беспокойства. Он понимал, что Император не просто так рассказывает им историю своей жизни, и уже где-то в закоулках его сознания стала прорисовываться причина всего этого действия. И, впервые, он боялся оказаться правым.
— Когда я понял и осознал, что моя Рания будет матерью трех будущих Императоров, я выбежал из пещеры, оставив ее одну без объяснений, растерянную и встревоженную. Я сразу же отправился в замок и все рассказал братьям, надеясь на их помощь, хотя и знал, что помочь они не смогут. Я видел грусть и сочувствие в глазах Полока, но когда я заметил промелькнувшую радость и облегчение Нириана, я разозлился. Да, я знал, о чем в том миг думал каждый из них, и от этого мне ставало еще хуже. Я выскочил из замка. Не знаю, где я бродил, и сколько времени прошло. Но вдруг я пришел в себя возле небольшого поселка и увидел возле колодца молодую женщину, которая отчитывала подростка, смывая ему кровь с разбитой губы. Он улыбался такой знакомой улыбкой, и в его глазах была вся синь неба. Я уже знал, что почувствую, когда его кровь, смешанная с водой коснулась моих ног. Почему не она, а моя Рания стала избранницей? Уже ничего не соображая от ненависти и ярости, я схватил бедную девушку, оттолкнув перепуганного ребенка, и перенесся в замок. Братья были в тронном зале. Когда Нириан увидел ее, в его глазах первый раз за всю его жизнь появился страх. Я, ничего не говоря, толкнул девушку прямо в его объятия и когда он нежно и осторожно обнял ее, мне ничего не пришлось объяснять Полоку. Потом я кричал, ругался, не слушая и не слыша его оправданий. Только потом со временем я вспомнил то, что он пытался до меня донести тогда. Он нарушил закон, потому что предчувствовал появление истинной и решил опередить судьбу и самому ее найти. Его сыну было уже около 140 лет. — Рокер прикинул в уме: если Ширу 158 лет и это 19–20 по земному исчислению, то сыну Нириану где-то лет 17. А Руфус тем временем продолжал: — Он знал или догадался, что если последнее столетие он не будет к ней прикасаться, то она не сможет стать жертвой Императоров. Поэтому и оставил ее с сыном в каком-то забытом поселке и пообещал вернуться через время, ничего не объясняя и не рассказывая. Она верила ему и покорно ждала его возвращения, воспитывая их сына. А я не смог предвидеть, не смог почувствовать, не смог защитить. Поэтому, нарушив основной закон Императоров, Нириан спас свою истинную и тем самым погубил мою. Я не мог его простить. Моя ярость и боль затмили мой разум. Я больше не мог контролировать свою силу и злость. Полок стоял рядом, пытаясь меня успокоить и образумить, но я уже ничего не видел и не слышал. Моя сила вышла из-под контроля, сжигая все на своем пути. Полок успел перенести нас в сторожку, не далеко от замка и мы уже оттуда наблюдали за тем, как черный замок Императоров таял, как ледяной дворец на солнце. Когда я остыл и осознал, что наделал, было уже слишком поздно. Мы еще надеялись, что Нириан смог спастись, но когда вернулись в замок, и обследовали оплавленные останки некогда величественного сооружения, то нашли в том месте, где когда-то был тронный зал, только две кучки пепла, и в одной из них был перстень, который всегда носил Нириан и никогда с ним не расставался. Я погубил не только одного из Императоров и его истинную, я убил будущее этого мира. Я стоял над этими кучками пепла и не мог прийти в себя от содеянного. И только когда Полок, что-то сунул мне прямо в руки, я очнулся. Сердце Терриаса перестало биться. Оно умерло вместе с одним из своих Императоров. На моих ладонях угасала его жизнь и свет. Сердце снова распалось на три отдельных кристалла, и только новая тройка Императоров в силах его оживить. Поняв это, я кинулся к пещере, но опоздал. Она умерла. Сила Сердца давала силу избраннице жить и возможность выносить детей. А теперь его не стало и больше ничто не могло ее поддержать. Ее душа сгорела, а тело так и не смогло родить Императоров. Я убил, погубил все, что мне было дорого, все, что я любил в этой жизни, в этом мире. Тогда Полок отдал один кристалл, сыну Нириана, объявляя его Владыкой Высших, второй отдал мне, а третий забрал себе и исчез из этого мира, чтобы не видеть, как он умрет, чтобы не чувствовать, как сила покинет его.
Руфус поднялся со своего кресла, и сейчас, казалось, вся тяжесть его ноши давила на его плечи, спотыкаясь и еле переставляя ноги, он подошел к картине и нежно прикоснулся к нарисованной девушке. От его прикосновения, картина стала сдвигаться в сторону, открывая вход в еще одну небольшую пещеру. Там было очень темно и почему-то пахло зимой. Когда Руфус переступил ее порог, то по периметру пещеры зажглись факелы, которые были закреплены на стенах. Их огонь был голубым, и от него веяло холодом. Но в их свете братья смогли рассмотреть ледяной гроб в центре абсолютно пустой пещеры. Они не решились переступить порог этой скорбной обители и наблюдали со стороны, как Руфус медленно шатаясь, опустился на колени возле гроба и дрожащей рукой провел по его поверхности. Через прозрачные ледяные стенки гроба, просматривалось тело девушки, одетой в тоже платье, что и на картине и Сашка был уверен, что на ее лице сохранилась такая же грустная и обреченная улыбка. Сколько же часов, дней, лет он вот так же просидел возле ее тела, смотря на ее мертвую улыбку. Прикоснувшись к ней еще раз, Император поднялся с колен, постоял еще несколько секунд возле гроба, потом повернулся и медленно подошел к выходу. Братья видели, что его глаза странно блестят. Он последний раз оглянулся, как будто прощаясь с ней навсегда, как только он переступил порог пещеры, картина стала на место, закрывая и пряча от посторонних глаз, то, что этот старый и измученный жизнью человек любил и ценил больше всего, но не смог уберечь.
Рокер налил себе очередной бокал вина и, выпив его залпом, прошептал, все еще боясь нарушить тишину этого места:
— Сопьюсь в этом мире, черт его побери.
Сашка сидел в своем кресле и о чем-то усиленно думал, и чем больше он думал, тем больше хмурились его брови.
— Я спрятал ее тело здесь, накрыв пологом нетленья. И теперь ни время, ни кто-либо еще не доберется до нее никогда. С тех пор я стал Отшельником, а это место стало моим домом. От моего горя и боли даже эти горы поседели, птицы улетели, а ручей пересох. Я не смог уберечь не только ее, я не смог сохранить даже это место, которое она так любила и называла нашим королевством. Без нее это место умерло, так же как и моя душа.
Рокер, который все еще стоял возле столика, быстро налил себе очередной бокал вина и выпил залпом, пытаясь заглушить чужую боль, страдание и горе, которое поселилось в его сердце, заставляя его то убыстрять свой бег, то замирать. А в горле стоял ком, который он никак не мог проглотить. Он крепко вцепился в бокал, пытаясь как-то упокоиться. Уже и выпитое вино не помогало, его душа плакала от жалости к этому, когда-то сильному и великому человеку.
— Император, я могу задать тебе несколько вопросов? — Сашкин голос прозвучал так неожиданно и резко, что Рокер чуть не уронил бокал. А Руфус, который садился в кресло, подскочил на месте. Поэтому в ответ, только кивнул.
— Значит, Стаурус прямой потомок Нириана и в нем течет кровь и сила Императора?
Кивок головой.
— И заканчивается вторая тысяча лет и приходит время смены Императоров?
Снова кивок.
— Твоя истинная погибла, а Полок исчез из этого мира?
Снова только кивок.
Рокер переводил встревоженный взгляд то на брата, то на Императора. И вдруг ему все так четко и ясно стало понятно, что он даже испугался.
— Нет, нет, Сашка только не это, не может быть. НЕТ!
Руфус с удивлением посмотрел на Рокера. И не мог поверить, что его первое мнение об этот человеке было ошибочным. Когда он впервые почувствовал их, то сильно удивился. В их крови была сила Императора, ее было мало, но достаточно, чтобы он почувствовал ее. Они были намного сильнее, чем остальные Высшие. Он знал, что они пришли вместе с Владыкой из другого мира и, скорее всего, сочетание их собственной крови и силы Императора, делало их настолько другими, что они сами еще не смогли понять, на что же они способны. Когда они только здесь появились, он тайно наблюдал за ними и прослушивал каждого из них, прощупывал их силу и способности и поражался тому, что видел. Но больше всего его внимание привлекла одна их девушек. Вроде бы ничего особенного в ней не ощущалось, пока он не попытался понять ее силу, не постарался проникнуть за ее щит. Такого он никогда не видел и не ощущал. Как будто сразу несколько молний ударило в него. Он на миг перестал дышать. Она была под защитой, и эта защита исходила из нее самой. И тогда надежда затеплилась в его изможденном и выгоревшем теле. Надежда на возрождение. Надежда на искупление. Он должен ей помочь и главное он уже знает, как это сделать.
— Успокойся, Рокер. Если бы это было все, Император бы не стал с нами беседовать. Значит, есть и другой выход, не так ли?
— Достань книгу Императоров.
Сашка полез в свой рюкзак и вытащил оттуда черную с золотом книгу. Как только он положил ее на свои колени, она сама открылась на последней странице.
— Подожди, этого здесь не было, — он с удивлением обнаружил, что исписанных страниц стало больше и последние страницы были написаны совсем новым почерком, который раньше он не видел.
— Я знаю. Там записано все, что я вам сейчас рассказал. Это должно сохраниться для следующих Императоров.
Сашка глазел на исписанные страницы и с удивлением обнаружил, что понимает и может прочитать то, что там сейчас написано.
— Значит, ты знаешь, как можно спасти Ирэн.
— Думаю, что знаю, но…
— Черт, да говори уже, — Рокер соскочил со своего места и навис над Императором так, что вынудил его вжаться в спинку кресла. Как только до него дошло, что следующей жертвой Императоров может стать Ирэн, нет, скорее всего, уже стала, в голове Рокера билась только одна мысль, что он не допустит, чтобы она вот так сгорела, умерла, исчезла навсегда. И он не хотел бы видеть, как Стаурус вот так же будет стоять на коленях возле гроба своей возлюбленной. Он сделает все, что бы больше никогда не почувствовать такого бессилия против чужого горя.
— Это спасет ее душу, но не тело.
— Что?
— Но у Владыке будет шанс ее переродить, и он снова найдет в следующей жизни.
— Снова найдет? И ты предлагаешь его этим обрадовать? Черт! Черт! — Рокер бегал по пещере, набирая скорость.
— Лучше знать, что когда-то ты сможешь ее найти, чем знать, что она ушла навсегда и безвозвратно.
— Как этого добиться? — Сашка и сам чувствовал, что еще не много и тоже начнет бегать от бессилия что-то изменить.
— Ей надо объединить в себе силу всех трех Императоров и собрать все три кристалла. Это может спасти ее! это даст ей силы, выносить детей и родить. Сила Императоров спасет ее душу от сгорания, но ее тело погибнет.
— А аборт ее не может спасти! — Рокер так резко остановился перед креслом Императора, что оно чуть не перевернулось.
— Если Стаурус узнает, что он сможет вернуть жизнь этому миру, но должен заплатить за это, он пойдет на этот шаг.
— Ты так уверен? Он слишком долго ее ждал и он…
— Рокер, он пойдет на это! — Сашка встал со своего кресла и подошел к брату, взяв его за руку, оттащил от Императора и силком толкнул в другое кресло. Затем, взявшись за подлокотники кресла с двух сторон так, чтобы тот не смог встать, заговорил:
— Этот мир умирает, и они все равно могут погибнуть. Поэтому он согласиться ждать и искать ее снова и вернет ее уже в мир, который будет жить под властью трех новых Императоров, понимаешь? Поверь, Рокер, он пойдет на это. Даже если будет знать, что потеряет Ирэн, но у него будет надежда, что он ее снова встретит, и мы поможем ему. Наша задача сейчас спасти ее душу. Слышишь?
— Нет, нет, — Рокер качал головой и не хотел верить в слова брата. Но где-то глубоко в его душе росло понимание того, что именно так и будет и теперь они должны помочь Ирэн не сгореть в пламени собственных сыновей.
— Ты дашь ей свою силу и свою часть кристалла?
— Как только вы приведете ее сюда.
— Тогда у нас нет времени и мы должны немедленно отправляться, только знать бы еще куда, — Рокер замер посреди пещеры. Как же он не любил такие ситуации, когда ты уже принял решения, знаешь, что нужно делать, а тут какая-то мелочь или гадость все планы ломает. Он с вызовом посмотрел на Императора.
Тот махнул рукой и в стене появился выход. Быстро выбежав наружу, Рокер попытался связаться с Горцем. Сашка вышел следом и остановился рядом с братом, не перебивая его мысленный диалог с другом. Но вид Рокера ему все больше и больше не нравился. Тот хмурил брови, закусив губу, и нервно сжимал и разжимал кулаки. Не вытерпев, Сашка развернул брата к себе и спросил:
— Ну что там?
— Там, там… Побежали, — и снова закинув брата на плечо он понесся так быстро, что Сашка закрыл глаза, потому что перед ним с такой скорость все мелькало, что его просто начало тошнить.
Император смотрел им вслед, и на губах у него была улыбка. Еще грустная, но в глазах зажглась надежда. Что ж пока они спасают одних, ему предстоит спасти других. А когда он выполнит свой долг и рассчитается с этим миром по всем своим счетам, он уйдет со спокойной душой и совестью, уйдет навсегда, и может быть, где-то там она ждет его и также как и он надеется на встречу.
Император Руфус поднял свой черный плащ, который так и лежал на ковре, и накинул его на плечи, низко опустив капюшон. Бросил прощальный взгляд на картину, он улыбнулся и исчез, а вход в пещеру закрылся, скрывая в ее недрах так много тайн и боли.