- Вы недооцениваете значения машинной продукции и современного транспорта. Сами по себе станки и пароходы значат, действительно, не много, но они разоряют китайцев. Скажем, дешевые товары лишают средств к существованию каждых девять человек из десяти ремесленников, особенно в ткацком производстве. Железные дороги доставляют эти товары вглубь Китая, а пароходы лишают работы сотни тысяч лодочников и кули на специально прорытых для сообщения каналах и вызывают запустение тысяч прежде густо заселенных поселений вдоль каналов.
- Ну, что поделаешь, это неизбежный процесс...
- Конечно, машинное производство повсеместно заменяет ручной труд, но китайцы связывают стремительное свое обнищание с иноземцами и в озлоблении мстят.
- Властям следовало бы предвидеть подобный результат, на примере, хотя бы английских луддитов, и как-то занять людей...
- Власти и пытались, в Европе закупали машиностроительные заводы и оборудование для фабрик, но вы же знаете, что такое чиновник на жаловании. Ему хоть трава не расти, но свое жалование он получит исправно. Надо бы отдать это дело в частные руки, чтобы был личный интерес, вот тогда бы и сдвинулись каменные жернова. Реформаторы поняли суть проблемы и два года назад хотели провести дворцовый переворот и оттеснить впадающую в старческий маразм вдовствующую императрицу. Но силенок собрали они мало, да и мужеством их бог явно обделил. И их сто дней реформ окончились конфузом, а для них самих - частью смертью, а частью - изгнанием.
- Я немного знаком с новейшей историей Китая, - поскромничал Ивашников, - и помню, что реформаторы - суть представители тех же господствующих классов.
- Не совсем. Вы, должно быть, знакомы со всеобщей историей, в военных училищах ее преподают неплохо...
- Я имею всего лишь гимназию...
- Вот как? Довольно странно...., но , тем не менее, и в гимназиях ее изучают. Вспомните-ка Великую Английскую революцию, Великую Французскую революцию, во главе которых встали представители нового класса. Увы, историческая неизбежность - смена общественных формаций, сопровождается гигантскими катаклизмами. Тоже и в Китае. Под иностранным влиянием зарождающаяся буржуазия сбрасывает оковы, рвется к политической власти.
- Однако у нас, в России, такое не происходит...
- Как сказать, подпоручик, как сказать.... И наши толстосумы тужатся.... Да, но о Китае. Ситуация здесь такова - представители радикальной буржуазии не сумели удержаться на гребне и волна стихии грозит снести легонький павильон императорской власти. Сейчас восставшие, для прикрытия своих подлинных намерений, используют лозунг "Поддержим Цин, смерть иностранцам", но этот лозунг вдруг может трансформироваться самым неожиданным образом. Не в наших интересах быть безучастными созерцателями. У нас в Китае значительные интересы, гарантами которых являются вдовствующая императрица и ее ближайшее окружение. Поэтому мы не можем допустить их свержения. Генерал Не Ши-чэн, советником которого я являюсь, находится под моим влиянием. Используя его армию, я стараюсь препятствовать проникновению восставших китайцев из Шаньдуна в столичную Чжилийскую провинцию и далее, в Маньчжурию, и этим сохранить Цинов.
- А кто такой, этот генерал Не Ши-чэн? Достаточно ли он надежен для нас как командующий армией?
- Вполне грамотный офицер, неплохо воевал в Корее против японцев, кратко, не вдаваясь в подробности ответил полковник Воронов. - И службист, неукоснительно выполняет приказы Пекина.
- А те, кто отдает ему приказы?
- Вот здесь-то самая большая неясность. В окружении императрицы идет борьба различных течений. Она колеблется, находится попеременно под влиянием то одной группы, то другой, и ее приказы непредсказуемы... Но это уже не в наших силах каким-то образом изменять направление мыслей императрицы. Хотя, есть одно весьма важное обстоятельство. Императрица очень чутко чувствует баланс сил и старается быть во главе именно стороны, берущей верх. Так что все зависит от военных успехов и неудач восставших. Массы восставших грандиозны, но они вооружены большей частью самодельным холодным оружием и нам с генералом Не пока удается отражать их натиск. Но если новейшее германское и английское оружие, хранящееся в арсеналах Пекина, попадет в их руки, то противодействовать им будет невозможно. Я, признаться, со страхом жду со дня на день известий, что огнестрельное оружие поступает на вооружение "боксеров". Разведотдел округа сейчас ведет большую игру в Пекине с целью оставить оружие на складах, но с надежными людьми для проведения операции у них плохо. Поэтому полковник Вогак, наш военный агент в Китае, просил меня отправить прибывающего ко мне на помощь офицера, имея в виду вас, подпоручик, в Пекин. Туда в охрану дипломатической миссии назначен опытный офицер, в распоряжение которого вы и поступите. Игра предстоит крупная, от итогов которой зависит не только будущность наших с Китаем отношений, но и судьба самого Китая.
Ивашников понял, что судьба опять сводит его с Олегом Николаевичем и повеселел.
- Слушаюсь, господин полковник. Когда прикажете отбыть?
- Вы молоды и скоры на подъем. Давайте-ка прямо завтра. На днях из Порт-Артура прибыл отряд военных моряков. Вместе с ними вы вполне благополучно, надеюсь, доберетесь до Пекина. Моряков затребовала наша дипломатическая миссия для охраны своей территории. Обстановка в Пекине значительно осложнилась и полагаться на дюжину казаков посланник уже не может.
Днем 31 мая с отрядом военных моряков, которыми командовали лейтенант барон Раден и мичман Ден, подпоручик Ивашников последним поездом недавно построенной железной дороги едва ли не чудом пробился на захваченную восставшими станцию Ма-цзя-пу в Пекине и вечером был в русском посольстве.
Моряков давно уже ждали и встретили радостно. Обстановка в городе была тревожной, по улицам группами бродили подпоясанные красными и желтыми кушаками ихэтуани и громко распевали свои песенки, привлекая толпы горожан:
Открыли порты, впустили иностранцев.
А они свирепее тигров и волков.
Питаются человечиной и пьют людскую кровь.
Народ отощал, как скелет.
В Китае - горы серебра,
В Китае - горы золота,
А иностранцы жаждут их захватить.
Простой народ воспылал гневом,
Не отдает золото и серебро,
Сохранит драгоценные горы и реки.
Ихэтуани осмеливались даже забредать в посольский городок, возбуждая жителей Монгольской площади.
Капитан Минаев, тепло встретив Ивашникова, определил его на жительство к себе в домик на территории русской миссии и, оставив приводить себя в порядок с дороги, отправился размещать десант.
Умывшись и побрившись, Ивашников вышел побродить по посольскому городку и тут же увидел спускавшегося со ступенек стоявшего напротив миссии невысокого двухэтажного здания с вывеской Русско-Китайского банка господина Покотилова.
Дмитрий Дмитриевич его узнал и явно обрадовался, - Ба! Кого я вижу! Тесен мир при всякой погоде. Не массовое ли переселение русских вояк из Сеула в Пекин? Или вы с капитаном Минаевым как сиамские братья? И почему не в форме? Получили ли вы повышение в звании и по службе? - забросал словоохотливый Покотилов Ивашникова.
Смущенно улыбаясь, сконфуженный вниманием столь высокого лица к своей скромной персоне, Ивашников доложил, что, как студент Владивостокского восточного института, прибыл на языковую практику.
- Да, да, - лукаво подмигнул Покотилов, - Минаев тоже студент, однако назначен на ответственную должность начальника ораны дипломатической миссии. - И, дружески хлопнув по плечу тяжелой, но мягкой ладонью, отправился в посольство. - Я настоятельно не советую вам пускаться в одиночное плавание по столь бурному морю, - обернувшись, бросил он. - Не стоит рисковать понапрасну.
Секунду поколебавшись, Ивашников в душе согласился с добрым советом и вернулся на территорию миссии. Разыскав капитана Минаева, он предложил ему свою помощь, но Минаев, занятый с лейтенантом Раденом схемой расстановки караулов, лишь отмахнулся, - Потом. Да, - тут же спохватился Минаев, - я доложил о твоем прибытии господину посланнику и он вечером приглашает нас к себе на чашку чая.
Посланник Гирс Михаил Николаевич, потомственный дипломат, второй сын пять лет назад умершего министра иностранных дел России Николая Карловича, успел уже побывать и советником министерства иностранных дел и посланником в Аргентине и Бразилии, и считал себя опытным дипломатом. Он внимательно оглядел Ивашникова, одетого в полотняную белую, стоял конец мая и было довольно жарко, куртку, серые брюки в мелкую полоску и серые же парусиновые туфли.
- Почему не в форме, ведь вы же офицер?
- Мне рекомендовали носить партикулярное платье. Я - студент.
- А почему не студенческую форму?
- Ее могут принять за военную.
- Ну, хорошо. Капитан Минаев мне доложил, что вы прибыли помочь ему выполнять деликатные поручения вашего командования. Поэтому я не стану обременять вас заботами по охране миссии, разве что вы сами изъявите желание и найдете возможности.
Олег Николаевич находился здесь же, в кабинете посланника; с безразличным видом он глядел за забранное толстой железной решеткой окно в темный уже сад.
- Да уж какие там деликатные поручения, - робко возразил Ивашников. Это и звучит довольно двусмысленно. Но, боже упаси, кодекс чести офицера запрещает мне заниматься чем-либо предосудительным, да и внутренне я не расположен к сомнительным похождениям. Насколько я понял полковника Воронова, военный представитель в Китае полковник Вогак дает общую информацию о военно-стратегической обстановке в стране и ее вооруженных силах, я же буду заниматься деталировкой, так сказать, помогать капитану Минаеву оценивать военное и политическое положение в районе Пекина.
- Все несколько проще и довольно сложнее, - засмеялся довольный собственным каламбуром Покотилов. Он сидел на диване в углу кабинета, курил сигару и забавлялся пестрой китайской детской игрушкой. - Вы, слава богу, прибыли не к папуасам на острова Содружества. И до вас здесь люди жили, и кое-что сделали. Но не гневайтесь, юноша, и не расстраивайтесь, - заметив легкую гримасу обиды на лице Ивашникова, продолжил он. - Это общее заблуждение молодости - считать себя центром вселенной и принимать тех, кому за пятьдесят, едва ли не за маразматиков.
- Положение дел здесь сейчас такое. В столичной Чжилийской провинции и в соседних - Шаньдуне, Шаньси и Шэнцзине широкий размах приняло движение инсургентов, именующих себя ихэтуанями. Темные, забитые массы голодных и бесправных людей считают виновниками своих жизненных невзгод проводников учения христова - миссионеров и вообще всех иностранцев. Оно бы и можно было рассматривать эти события как сугубо внутренне дело Китая, да ведь мы, русские, имеем сейчас в Поднебесной довольно значительные интересы. В Маньчжурии полным ходом строится КВЖД, мы арендовали в полное и исключительное пользование южную оконечность Ляодунского полуострова на двадцать пять лет, и вообще для нас открываются здесь широкие перспективы. Поэтому и взирать равнодушно мы не можем.
- Ну, не вводить же сюда войска, - не удержался Ивашников.
- О чем вы говорите, подпоручик, - недовольно покосился на него Минаев. - Вы офицер, посланы сюда помогать мне и будете выполнять приказания по службе.