кланялся; при всех ему кланялся.
Кабанова. А зачем ты нарочно-то себя в сердце приводишь? Это, кум, нехорошо.
Дико́й. Как так нарочно?
Кабанова. Я видала, я знаю. Ты, коли видишь, что просить у тебя
чего-нибудь хотят, ты возьмешь да нарочно из своих на кого-нибудь и
накинешься, чтобы рассердиться; потому что ты знаешь, что к тебе
сердитому никто уж не подойдет. Вот что, кум!
Дико́й. Ну, что ж такое? Кому своего добра не жалко!
Глaша входит.
Глаша. Марфа Игнатьевна, закусить поставлено, пожалуйте!
Кабанова. Что ж, кум, зайди! Закуси чем Бог послал!
Дико́й. Пожалуй.
Кабанова. Милости просим! (Пропускает вперед Дикуго и уходит за
ним.)
Глаша, сложа руки, стоит у ворот.
Глаша. Никак, Борис Григорьич идет. Уж не за дядей ли? Аль так
гуляет? Должно, так гуляет.
Входит Борис.
Явление третье
Глаша, Борис, потом Кулигин.
Борис. Не у вас ли дядя?
Глаша. У нас. Тебе нужно, что ль, его?
Борис. Послали из дому узнать, где он. А коли у вас, так пусть сидит: кому его нужно. Дома-то рады-радехоньки, что ушел.
Глаша. Нашей бы хозяйке за ним быть, она б его скоро прекратила.
Что ж я, дура, стою-то с тобой! Прощай! (Уходит.)
Борис. Ах ты, Господи! Хоть бы одним глазком взглянуть на нее! В
дом войти нельзя; здесь незваные не ходят. Вот жизнь-то! Живем в одном
городе, почти рядом, а увидишься раз в неделю, и то в церкви либо на
дороге, вот и все! Здесь что вышла замуж, что схоронили, все равно.
(Молчание.) Уж совсем бы мне ее не видать: легче бы было! А то видишь
урывками, да еще при людях; во сто глаз на тебя смотрят. Только сердце
надрывается. Да и с собой-то не сладишь никак. Пойдешь гулять, а
очутишься всегда здесь у ворот. И зачем я хожу сюда? Видеть ее никогда
нельзя, а еще, пожалуй, разговор какой выдет, ее-то в беду введешь. Ну, попал я в городок! (Идет, ему навстречу Кулигин.)
Кулигин. Что, сударь? Гулять изволите?
Борис. Да, так гуляю себе, погода очень хороша нынче.
Кулигин. Очень хорошо, сударь, гулять теперь. Тишина, воздух
отличный, из-за Волги с лугов цветами пахнет, небо чистое…
Открылась бездна звезд полна,
Звездам числа нет, бездне – дна.
Пойдемте, сударь, на бульвар, ни души там нет.
Борис. Пойдемте!
Кулигин. Вот какой, сударь, у нас городишко! Бульвар сделали, а не
гуляют. Гуляют только по праздникам, и то один вид делают, что гуляют, а
сами ходят туда наряды показывать. Только пьяного приказного и
встретишь, из трактира домой плетется. Бедным гулять, сударь, некогда, у
них день и ночь работа. И спят-то всего часа три в сутки. А богатые-то что
делают? Ну, что бы, кажется, им не гулять, не дышать свежим воздухом?
Так нет. У всех давно ворота, сударь, заперты и собаки спущены. Вы