помолись, легче будет.
Катерина(подходит к стене и опускается на колени, потом быстро
вскакивает). Ах! Ад! Ад! Геенна огненная!
Кабанова, Кабанов и Варвара окружают ее.
Все сердце изорвалось! Не могу я больше терпеть! Матушка! Тихон!
Грешна я перед Богом и перед вами! Не я ли клялась тебе, что не взгляну ни
на кого без тебя! Помнишь, помнишь! А знаешь ли, что я, беспутная, без
тебя делала? В первую же ночь я ушла из дому…
Кабанов(растерявшись, в слезах, дергает ее за рукав). Не надо, не
надо, не говори! Что ты! Матушка здесь!
Кабанова(строго). Ну, ну, говори, коли уж начала.
Катерина. И все-то десять ночей я гуляла… (Рыдает.)
Кабанов хочет обнять ее.
Кабанова. Брось ее! С кем?
Варвара. Врет она, она сама не знает, что говорит.
Кабанова. Молчи ты! Вот оно что! Ну, с кем же?
Катерина. С Борисом Григорьичем.
Удар грома.
Ах! (Падает без чувств на руки мужа.)
Кабанова. Что, сынок! Куда воля-то ведет! Говорила я, так ты слушать
не хотел. Вот и дождался!
Действие пятое
Декорация первого действия. Сумерки.
Явление первое
Кулигин сидит на лавочке. Кабанов идет по бульвару.
Кулигин(поет).
Ночною темнотою покрылись небеса,
Все люди для покою закрыли уж глаза…
и проч.
(Увидав Кабанова.) Здравствуйте, сударь! Далеко ли изволите?
Кабанов. Домой. Слышал, братец, дела-то наши? Вся, братец, семья в
расстройство пришла.
Кулигин. Слышал, слышал, сударь.
Кабанов. Я в Москву ездил, ты знаешь? На дорогу-то маменька
читала, читала мне наставления-то, а я как выехал, так загулял. Уж очень
рад, что на волю-то вырвался. И всю дорогу пил, и в Москве все пил, так
это кучу, что нб-поди! Так, чтобы уж на целый год отгуляться. Ни разу про
дом-то и не вспомнил. Да хоть бы и вспомнил-то, так мне бы и в ум не
пришло, что тут делается. Слышал?
Кулигин. Слышал, сударь.
Кабанов. Несчастный я теперь, братец, человек! Так ни за что я
погибаю, ни за грош!
Кулигин. Маменька-то у вас больно крута.
Кабанов. Ну, да. Она-то всему и причина. А я за что погибаю, скажи
ты мне на милость? Я вот зашел к Дикуму, ну, выпили; думал – легче будет; нет, хуже, Кулигин! Уж что жена против меня сделала! Уж хуже нельзя…
Кулигин. Мудреное дело, сударь. Мудрено вас судить.
Кабанов. Нет, постой! Уж на что еще хуже этого. Убить ее за это мало.
Вот маменька говорит: ее надо живую в землю закопать, чтоб она
казнилась! А я ее люблю, мне ее жаль пальцем тронуть. Побил немножко, да и то маменька приказала. Жаль мне смотреть-то на нее, пойми ты это, Кулигин. Маменька ее поедом ест, а она, как тень какая, ходит, безответная.