— тактика пехоты;
— пулеметное дело;
— тактику артиллерии;
— тактику кавалерии;
— тактику авиации;
— тактику бронетанковых частей;
— тактику инженерных войск;
— боевую химию и взрывчатые вещества.
Учебный арсенал курсов состоял из: сорока русских трехлинейных винтовок, двух легких пулеметов Льюиса и одного станкового пулемета Максим. Слушатели разбирали и собирали их, из винтовок стреляли в летних лагерях.
Болгарские власти были не только прекрасно осведомлены о существовании этого учебного заведения, но и назначили капитана полиции Браунера в качестве куратора со стороны МВД страны. Был и второй куратор — капитан Фосс из военного министерства, занимавшийся охраной учебного заведения кутеповцев. Кроме того, этот офицер оплачивал пребывание боевиков в лагерях, покрывая расходы на их питание, обмундирование и поездки.
Аналогичные учебные центры существовали в других европейских странах. В Югославии, например, существовала рота допризывной подготовки. Там же действовали Военно-училищные курсы IV Отдела РОВС, где проходили обучение молодые люди русской колонии. «Стрелковая дружина им. генерала Врангеля» действовала в Брюсселе. Это военизированное формирование имело форму стрелков Императорской Фамилии, носила шашки, регулярно выходила на стрельбы и тактические занятия.
Активно функционировал Дальневосточный Отдел РОВСа. Там также были организованы Унтер-офицерские и Военно-училищные курсы, и курсы разных других профилей. В том регионе интенсивно работали Национальная Организация Русских Разведчиков (НОРР) и «Мушкетеры» Его Высочества князя Никиты Александровича. Впоследствии «Мушкетеры» влились в НОРР, которая также создала свои многочисленные курсы. Из рядов НОРР вышли многие боевики, впоследствии ходившие «за чертополох» (т. е. выполнявшие боевые задания в СССР).
Дело не ограничивалось только подготовкой кадров. Например, в той же Болгарии местное отделение РОВСа активно сотрудничало с правоохранительными органами. Выше мы уже писали о деятельности капитана Фосса. В 1938 году новым начальником разведки III Отдела РОВС становится капитан Лейб-гвардии Финляндского полка Яренко — известный в эмиграции музыкант и один из руководителей популярного в Софии салонного оркестра. Ему было поручено координировать все молодежные организации в Болгарии, как военные, так и примыкавшие к РОВС. Яренко также отбирал кандидатов для работы в России. Помимо всего прочего, он прославился организацией тотального контроля над деятельностью советского посольства в Софии. Им были организованы группы наружного наблюдения за всеми служащими миссии. Напротив посольства были поставлены табачные киоски, которые содержались агентурой РОВС. Полиция постоянно получала копии докладов наружного наблюдения. Это продолжалось с 1938 года по 1941 год. Из-за непрерывной демонстративной слежки дипломаты находились на грани нервного срыва. Москва через своего посла несколько раз заявлял протесты Софии, но ситуация оставалась без изменения.
Помимо «наружки», Яренко предпринимал «психологические атаки» — направлял в посольство специальные листовки с предложениями работникам посольства переходить на сторону белой эмиграции. Такие листовки подкладывали дипломатическим работникам в карманы русские девушки и женщины, работавшие в ресторанах, которые посещали сотрудники советского посольства. Все эти девушки были связаны с Яренко и выполняли его указания. Применялся и такой прием, как звонок по телефону семейному высокопоставленному советскому чиновнику с предложением перехода на сторону РОВС.
Свою лепту в борьбу с советской властью вносили и другие антисоветские эмигрантские организации. Например, НТСНП тоже активно засылал своих эмиссаров в СССР. О группах, отправленных с территории Польши, мы рассказали выше. А после начала Второй мировой войны аналогичные попытки начали предприниматься с территории Румынии. Здесь перешло границу четырнадцать человек из НТС. Из них: Димитрий Лукницкий погиб при переправе через Прут; Василий Леушин и Владимир Чеботаев были вскоре захвачены в Галиции и Буковине. Машута Дурново и Георгий Казнаков тоже были захвачены через 4 месяца после перехода. Но девяти удалось обосноваться в стране, они положили начало организации НТС внутри России.
Судьбы их сложились по-разному. Василий Дурново, Евгений Акулов, Димитрий Потапов — по-видимому, были захвачены после войны и попали в лагеря. Александр Колков умер от тифа на Кавказе в 1943 году. Чупрунов был призван в армию, попал в плен, был взят немцами в переводчики, заболел туберкулезом, встретился с представителями НТС в Варшаве, но пропал без вести после эвакуации оттуда санитарным поездом. Иван Хлобыстов обосновался в Смоленске, где встретил членов НТС под немецкой оккупацией. По возвращении советских войск он был призван в армию; дошел до Берлина, был оставлен служить в оккупационных советских частях, оттуда восстановил связь с зарубежным НТС. После демобилизации поселился в Горьком и создал группу Союза, которая была раскрыта только через несколько лет. Юрий Рогальский — в нарушение правил — прислал своей знакомой в Югославию открытку из южной России, больше о нем известий не было. Овчинников, Рыжков продолжали жить под чужими фамилиями на нелегальном положении. Сведения о многих — приблизительные и неполные.
Не прекращал свою деятельность и «Национальный Союз Нового Поколения», который с 1936 года по 1943 год назывался «Национально-Трудовой Союз Нового Поколения» (НТСНП). Среди проводимых его членами акций можно назвать: ведение антисоветской пропаганды среди моряков в порту Антверпена и снабжение их соответствующей литературой; сбор разведывательных данных для французского Генштаба (в процессе общения с моряками из СССР). Хотя более активно НТСНП с 1937 года по 1939 год сотрудничала с польским Генштабом. Члены организации проходили подготовку в разведшколе, а потом тайно перебрасывались на территорию Советского Союза. С 1932 года по 1940 год было заброшенно свыше 50 человек.
В конце 1930-х годов главным противником советской контрразведки были спецслужбы нацистской Германии, которые после подписания в августе 1939 г. советско-германского пакта о ненападении усилили работу против СССР с легальных позиций.
Немецкие разведчики вели ее под прикрытием различных комиссий по переселению немцев в Германию с территорий, отошедших к СССР, а также под прикрытием торговых делегаций. Так, в январе 1940 г. среди членов германской торговой делегации был выявлен советскими контрразведчиками сотрудник немецкой разведки.
Работа по противодействию немецкой разведке в 1939–1940 годах велась в основном на Западной Украине, Западной Белоруссии, республиках Прибалтики, вошедших в состав СССР. В этих регионах число арестованных органами госбезопасности иностранных агентов возросло с 40 до 62 % от общего количества агентов, арестованных на территории Советского Союза, хотя в западных районах страны проживало немногим более 10 % населения СССР.
В оставшиеся до начала войны месяцы контрразведывательный режим в стране был усилен: улучшилась деятельность радиоконтрразведывательной службы, широко использовалась специальная техника (прослушивание), повысились требования к работе службы политконтроля и оперативного учета.
Велось наблюдение за посольствами, в первую очередь Германии и ее сателлитов. Этим занималось 1-е отделение 3-го отдела во главе с B.C. Рясным. Чекисты установили подслушивающее устройство в кабинете немецкого военного атташе в Москве генерала Э. Кестринга. Одним из сотрудников, занимавшихся оперобслуживанием немецкого посольства, был Н. И. Кузнецов, впоследствии знаменитый разведчик, действующий на временно оккупированной фашистами территории СССР.
В 1940 году и первой половине 1941 года органы госбезопасности раскрыли 66 резидентур и арестовали свыше 1,5 тыс. агентов немецкой разведки; в 1939–1941 годах в приграничных районах Дальнего Востока — свыше 2,5 тысяч агентов японской разведки.
Так же в поле зрения советских контрразведчиков находилось и американское посольство. Официально оно начало действовать в ноябре 1933 года и тогда же стало постоянным объектом атак чекистов.
В 1938 году агентессам 2-го отдела ГУГБ НКВД СССР — в основном балеринам Большого театра — удалось наладить интимно-деловые отношения с рядом американских дипломатов и охранявших здание морских пехотинцев. В результате стало известно: наиболее охраняемой зоной являются верхние этажи, где размещались кабинеты политического отдела госдепа, военных разведчиков, шифровальщиков, сотрудников отдела собственной безопасности и, наконец, рабочий кабинет посла. Попытки чекистов проникнуть в эту спецзону и установить «жучок» приобрели весьма настойчивый характер, когда поступила информация: американский военно-воздушный атташе в Москве является германским агентом. До сих пор не известно, удалось ли советским контрразведчикам реализовать свои намеренья или нет.
Если посмотреть публикации двух последних десятилетий, то возникает ощущение того, что в предвоенные годы чекисты арестовывали исключительно невинных людей, которых позднее признали жертвами политических репрессий. Однако среди тех, кто был осужден за шпионаж и измену Родине, было множество самых настоящих агентов и кадровых сотрудников иностранных разведок.
В начале 1941 года чекистами в Эстонии была раскрыта шпионская организация. В нее входило более 100 человек — жителей города Таллина. Часть группы агентов была захвачена с поличным. Члены нелегальной организации были снабжены радиоприемником, аппаратурой для прослушивания телефонных разговоров, специальной фотоаппаратурой, средствами для тайнописи и значительной суммой советских денег. Сложно говорить о том, что чекисты сфабриковали это дело…
Но деятельность германской разведки не ограничивалась сбором информации. В республике спешно создавались диверсионные группы из числа антисоветский настроенных местных жителей. К лету 1941 года на территории Эстонии были готовы к боевым действиям в тылу Красной Армии как немногочисленные отряды, например, «рота Талпака» или «батальон Хирвелаана» (называвшиеся по именам своих командиров — бывших офицеров эстонской армии), так и довольно крупные — во главе с майором Фридрихом (Францем) Кургом, полковниками Антсом-Хейно Кургом и Виктором Керном. Эти люди перед войной жили в Финляндии и Германии. Когда вермахт вторгся на территорию советской Прибалтики, то их спешно перебросили в тыл Красной Армии для активизации «пятой колоны».
Впрочем, местные националисты, не дожидаясь эмиссаров из-за линии фронта, сами начинали борьбу с советской властью. Вот цитата из подготовленного чекистами осенью 1944 года документа: «Документальными материалами и показаниями арестованных установлено, что с началом советско-германской войны большинство антисоветских элементов в Эстонии, преимущественно бывшие участники фашистских и военно-фашистских организаций («Кайтселиит», «Вавс», «Исамаалиит») образовали вооруженные банды, именовавшие себя «лесные братья», которые совершали налеты на мелкие войсковые части Красной Армии и терроризировали низовой советско-партийный актив. Банды «лесных братьев», находившихся в непосредственной близости от фронта, совершали диверсионные акты: подрывали мосты, резали линии связи и собирали для немцев разведывательные данные, касающиеся советских войск…».
Аналогичная ситуация наблюдалась в соседней Латвии. В марте 1941 года латвийские чекисты арестовала группу членов «Тевияс Саргс» («Страж отечества»). Непонятно, правда, безопасность какой страны защищали члены этой организации — Латвии или Германии.
Руководящий центр «Стража отечества» состоял из трех отделов. Отдел внешних сношений осуществлял связь с германской разведкой и ее филиалом в Риге — УТАГом (организация по ликвидации имущества немецких репатриантов). Военный отдел занимался сбором разведывательных сведений для Берлина и подготовкой вооруженного восстания. А отдел агитации издавал газету антисоветского содержания «Вестник». С октября 1940 года по февраль 1941 года было издано шесть номеров.
Характеризуя «Страж отечества», один из резидентов немецкой разведки в Латвии Ганс Шинке, бывший владелец фирмы в Риге, представитель немецких машиностроительных компаний, докладывал в Берлин: «Есть латвийская боевая организация «Тевияс Саргс»… Эта организация имеет, кроме военного еще и политическое руководство, насколько это возможно в нелегальных условиях. Организация имеет отделения по всей стране, и ее члены сформировали группы из офицеров и бывших айзсаргов…
Образ мысли этих людей: примерно латвийский национал-социализм… Это течение отдает себя всецело в распоряжение Германии. Я стараюсь направить активность организации на рельсы тихой войны (сведенья, служба обороны, белая пропаганда)… В текущий момент организация готова на все. Она допускает уже теперь организовывать себя в диверсионные группы».
Кто-то заявит, что процитированный выше документ, а также показания арестованного немца сфальсифицированы самими чекистами. Вот только тогда откуда у жертвы НКГБ появился небольшой арсенал оружия и другие компрометирующие его предметы и документы. При аресте у Ганса Шинке было изъято: 18 гранат, три пистолета, восемь винтовок (оружие для «стражей»), типографское оборудование, военные карты, а главное — списки лиц, которых следует уничтожить в первую очередь. Это — адреса членов правительства Латышской ССР, сотрудников НКВД и других. в ходе допросов вскрылась сеть подпольщиков и в частях Латвийского корпуса РККА. К началу Великой Отечественной войны было арестовано 120 членов организации.
Одновременно была ликвидирована и другая подпольная повстанческая организация — КОЛА («Военная организация освобождения Латвии»), Ее ячейки существовали в большинстве городов республики. Их члены участвовали в создание тайных оружейных складов, собирали сведенья о Красной Армии, готовили диверсии на железнодорожном транспорте, выяснение адресов членов ЦК компартии Латвии и высокопоставленных правительственных чиновников, для их ареста в момент антисоветского восстания. Несколько групп (от 3 до 10 человек) в одном уезде составляли бригаду. Последние имелись в Риге, Даугавпилсе, Добеле, Елгаве и других местах.
Вот выдержка из приказа командирам бригад КОЛА, датированного ноябрем 1940 года:
«1. Сообщать подробные сведенья о государственных учреждениях, о людском составе этих учреждений с характеристиками на отдельных лиц.
Сообщать сведения о расположение частей РККА и частей Латышского территориального корпуса, баз, складов и т. п.
Брать на учет все стратегические пункты, т. е. высоты, мосты, церкви и т. п.
Сообщать адреса членов правительства и руководителей партии. Установить адреса в глухой провинции с тем, чтобы в эти места вывезти всех арестованных в момент восстания…».
в марте 1941 года был разгромлен «Латышский национальный легион». В результате в городах и уездах республики прекратили свое существование 15 повстанческих групп (по 9–10 человек в каждой). Члены «Латышского национального легиона» распространяли антисоветские листовки, собирали секретные сведенья, готовили диверсионные акты на объектах оборонной промышленности, транспорта и связи.
В апреле 1941 года в Риге была вскрыта еще одна повстанческая организация — «Латвийское народное объединение». Оно было создано в августе 1940 года с целью консолидации различных антисоветских подпольных групп в единое националистическое подполье. Организация занималась подготовкой кадров, распространением листовок, шпионажем и поддержанием с Берлином регулярной связи.
В мае 1941 года в Латвии была создана антисоветская подпольная организация «Латвияс саргс» («Стражи Латвии»). Ее членами были: латышские националисты, «кулацкие и белогвардейские элементы». В 1940–1941 годах эти люди убивали советских активистов, совершали вооруженные налеты на кооперативы и сельсоветы, угоняли скот, выпускали листовки с призывом борьбы с советским строем и т. п.
Аналогичная картина наблюдалась и в Литве. Возьмем, к примеру, небольшой литовской городок Можейкяй и посмотрим, что о нем писали чекисты.
«В 1940 году были созданы в гор. Можейкяй и соседних деревнях подпольные националистические организации, ставившие своей целью свержение советской власти в Литве вооруженным путем, приурочивая восстания к моменту возникновения боевых действий между Германией и Советским Союзом».
Часть их них была ликвидирована чекистами, а остальные за несколько дней до начала Великой Отечественной войны начали распространять антисоветские листовки с призывом к вооруженной борьбе. А дальше интересней. 22 июня 1941 года эти подпольщики захватили власть в городе и «начали расправляться с советско-партийным активом и гражданами еврейской национальности».
«В повстанческих отрядах насчитывалось около 300 человек, преимущественно состоявшего из кулацкого элемента, членов шаулистских организаций («Шаулист» — «Союз вольных стрелков» — военизированная организация бывших военнослужащих Литовской буржуазной армии. — Лет.) и враждебно настроенных к советской власти лиц.
После захвата власти, по указанию штаба националистической партии, участниками повстанческих отрядов было арестовано около 200 лиц советско-партийного актива и около 2,5 тысяч граждан еврейской национальности».
Почти все советские активисты были казнены в июле-августе 1941 года. Тогда же лишилось жизни свыше четырех тысяч лиц еврейской национальности, проживающих в Можейкяй. Члены повстанческих отрядов не только участвовали в расстрелах, но и добивали раненных. Аналогичные события происходили и в других литовских городах. В них активно участвовали не только члены националистических подпольных организаций, но и те, кого Москва считала лояльными советской власти. Например, сразу же после начала Великой Отечественной войны в 29-м стрелковом корпусе Красной Армии, созданном на основе вооруженных сил независимой Литвы, началось массовое дезертирство, а также борьба с отступающими частями Красной Армии.