правительств на «фашистские» методы управления, крестовый поход против
коммунистов, бешеная травля СССР, интервенция в Китае — все это различные
стороны одного и того же явления — подготовка к новой войне за передел мира."
А с чего у нас вторая мировая началась? Правильно, с того самого передела, с
войны за колонии.
Учение Сталина, Ленина: мировая революция, коммунизм, светлое как солнце будущее
для всего мира.
Учение Гитлера: расизм, единая мировая арийская империя, большая как Земля.
Призывы Советов: "Поможем колхозам в уборке урожая!", "За нашу Родину! За нашу
доблестную Красную Армию!", "За чудесный советский народ!", "Учиться, учиться и
учиться, как завещал великий Ленин, как учит коммунистическая партия!"
Призывы нацистов: "Евреи — паразиты на теле других народов!"
Итог: Сталин тренирует «орлят», Гитлер волчат.
Ну, и какому «няньке» отдать предпочтение?
И как бы не смешны были призвания и идеи советского прошлого, они не
отвратительны и мерзки, как воззвания прошлого немецкого народа.
СССР воспитывала героев, Германия — нелюдей.
Гитлерюгенд. Тренируют молодых зверят в стрельбе по живым мишеням — по детям,
которых специально отдавали организации в качестве мишеней. Свидетельства
французской подданной Иды Вассо: "… маленькие дети были мучениками. Их
отдавали в распоряжение гитлеровской молодежи, которая из этих детей делала
живую мишень, обучаясь стрелять. Никакой жалости к другим, все для себя — вот
девиз фашистов. Нужно чтобы весь мир узнал об их методе."
Констатация Чрезвычайной Комиссии г. Львов: "не щадили ни мужчин, ни женщин, ни
детей. Взрослых они просто убивали, детей отдавали гитлерюгенд в качестве живых
мишеней для стрельбы".
Комендант Яновского лагеря оберштурмфюрер Вильгауз ради спортивного интереса и
удовольствия жены и девятилетней дочери стрелял по военнопленным с балкона
канцелярии. Потом передавал оружие жене. Иногда, чтобы доставить удовольствие
своей дочери, приказывал подкидывать вверх 2–3 летних детей и стрелял в них.
Дочь аплодировала и кричала: "Папа, папа, еще, еще!", и он стрелял.
Выдумка? Сейчас, через шестьдесят лет после тех трагических дней, можно
приписать выдумке и печи Освенцима, и Бабий Яр, и гетто, зверства фашистов на
нашей земле, сожженные вместе с детьми деревни, траншеи, заполненные
расстрелянными, застенки гестапо. Но почему это мы забываем, а голодомор помним?
Репрессии Сталина, голодомор. Кто спорит, было. Но как легко сейчас, с высоты
шестидесяти лет, в которых те же самые, нами обвиняемые и обвиненные, нам же, их
детям, как могли, строили будущее, судить их. Как легко осуждать сидя в тепле в
каком-нибудь фаст-фуде тех, кто варил картошку в мундире, чтобы вместе с кожурой
не счистить лишний грамм картошки, кто ел жмых и пахал с утра до ночи на заводе,
тех, кто умирал в блокадном Ленинграде и на Колыме, тех, кто строил Магнитку и
Днепрогэс, тех кто верил в навязанный идеал. А так ли он был плох, нет, не
Сталин — идеал — светлое будущее для всех народов? Как легко осуждать своих
отцов и дедов, тех, кто жил иначе, чем мы. Но разве хуже, разве мы лучше? Как
просто осудить целое поколение, как просто вычеркнуть их жизнь, их достижения…
и пользоваться ими.
Это равносильно предательству, равносильно тому, если бы мы начали закидывать
собственную мать камнями, отворачиваться от нее с брезгливостью, лишь потому,
что она постарела, воспитывая нас, потому что она жила иначе, чем живем мы,