У входа в город нас остановил немецкий солдат, который стал отнимать у той
женщины ее дорогую ношу: она несла детям пищу. Немец схватил у нее мешок и
бросил в снег. Мальчик бросился на мешок, закрыл его и не хотел отдавать немцу.
Но немец ударил мальчика по голове прикладом. Тот покатился мертвым. Обезумевшая
мать бросилась на немца с кулаками. От выстрела врага из винтовки оборвалась
жизнь этой несчастной женщины".
Меркурьев Виктор. 4 класс
Из приказов немецкого командования: "необходимо путем принудительного обложения
населения занятых областей любыми способами добывать одежду. Прежде всего
необходимо забирать шерстяные и кожаные перчатки, шарфы, жилеты, пальто, брюки,
кожаные, валяные сапоги, портянки"
Приказ комендатуры Курской и Орловской областей:
"Имущество, как-то: мешки, весы, патефоны, соль, зерно, керосин, бензин, лампы,
кастрюли, шторы, клеенки, занавески, ковры — должно быть доставлено в
комендатуру. Виновные в нарушении приказа будут расстреливаться".
В Истре фашисты забирали даже елочные игрушки, на станции Шаховская, «организовали»
сдачу настенных часов, самоваров.
Оч-чень важное стратегическое сырье, ничего не скажешь…
Из докладной немецкого областного комиссара города Костышева генеральному
комиссару города Житомир:
"Поведение немецких солдат, к сожалению, было плохим. В отличие от русских они
взламывали склады еще тогда, когда фронт был далеко…
Еще до того как немецкие части покинули город, можно было наблюдать, как
взламываются квартиры и забирается все сколько-нибудь ценное…
Солдаты не довольствуются тем, что забирают себе все годное, но частично
разрушают тот инвентарь, который остается, жгут мебель, хотя дров в достатке".
Вот уж не знаю, попала ли эта докладная житомирскому комиссару или только на
Нюренбергском процессе вынырнула, но судя по восклицанию Гитлера, подобная
докладная была не одна:
"Боже мой! Вы посланы туда не для того, чтобы работать на благосостояние
вверенных вам территорий и народов, а для того, чтобы выкачать из них все
возможное, чтобы жил немецкий народ! Этого я ожидаю от вас! Должна, наконец,
прекратиться эта вечная забота об иностранцах. При этом мне совершенно
безразлично, скажете ли вы, что люди там умирают от голода!"
И они умирали. Правда, не только от голода, но и от «замирения» пространства.
Доставалось не только евреям — всем, кто под руку попадется.
Белгород.
Жила семья Лившиц. Отец — еврей, мать русская. Матери в комендатуре было
предложено отдать ребенка на сожжение. Она отказалась. Ее сожгли вместе с
ребенком.
Одесса.
В город вошли румынские и немецкие части, начались поголовные аресты, еврейские
погромы.
"Арестованных заключили в пороховые погреба на Стрельбищенском поле. Никто
представить себе не мог, что все так трагично обернется. Наш сосед — еврей,
выходя, сказал, что немцы хоть и наши враги, но "культурные люди".
23 октября 1941 г. погреба сожгли вместе с людьми. От Стрельбищенского поля до
Трушевского переулка, где мы жили, всего одна остановка трамвая… Мучили и
сжигали людей целую неделю. И мы все видели. Дым стелился по всему району, и мы