Два придворных медика, онемев от удивления, внимательно следили за манипуляциями колдуна, который, пользуясь кухонной утварью, готовил из трав и растворов неведомое им целебное снадобье. Придворный кюре, став на колени в темном углу, возносил молитвы во здравие наследника. Когда микстуры были готовы, Нострадамус вновь попросил всех выйти из комнаты.
Нострадамус подошел к дофину и протянул ему бутылочку микстуры. В ней была желтая, похожая на янтарь, жидкость.
— Вот, монсеньор, ваше лекарство. Выпейте, и через несколько часов все как рукой снимет. Это — противоядие.
Дофин опорожнил бутылочку.
— Значит, меня отравили. Но кто мог так поступить?
— Сие мне неизвестно, монсеньор. Но сегодня ночью мне было видение. Чей-то голос сообщил, что во дворце произойдет отравление, и трижды прокричал: «Каин! Каин! Каин!» Может, кто-то хотел убить своего брата?
На следующее утро Нострадамус проснулся от звона большого колокола, извещавшего, к радости горожан, о счастливом исцелении дофина. Вскоре он узнал, что Франциск уже ускакал, чтобы присоединиться к армии отца.
Когда Нострадамус сидел за завтраком, к нему пожаловал шеф королевской полиции Турнона Резенак. Его приход не сулил ничего хорошего. Перед глазами Нострадамуса снова возникла мрачная картина подземелья. Но, к своему удивлению, он услыхал следующее:
— Вы спасли жизнь нашего дофина и тем самым осчастливили его родителей — короля Генриха II и королеву, его супругу, Екатерину Медичи. Теперь вы вольны ехать куда пожелаете.
Нострадамус сел в карету и продолжил путь в Лион.
Когда Генриху II сообщили о попытке отравить дофина, он впал в дикую ярость. В Турнон были направлены гонцы с приказом провести тщательное расследование, чтобы выявить злоумышленника и покарать его.
Королевского виночерпия Монтекукули бросили в подземелье. Он отрицал все предъявленные ему обвинения, будучи уверенным в том, что всесильная Екатерина, ее любимый сын Генрих, ради которого он пошел на это преступление, не оставят его в беде. Следствие тем временем продолжалось. Ему все труднее было отпираться, доказывать свою невиновность. В конечном итоге Монтекукули был осужден и четвертован.
Молодую вдову Франциска II Марию Стюарт отправили на родину, в Шотландию, где ее ждала несчастливая судьба, кстати тоже предсказанная Нострадамусом в 86-м катрене из первой центурии:
Похоронив мужа, Мария Стюарт вернулась в Эдинбург. Здесь она пыталась насадить католическую религию. Дело кончилось восстанием и отречением ее от престола в пользу своего годовалого сына. Попытка жестоко подавить мятеж против нее не удалась. И она вынуждена была спасаться бегством, причем ей пришлось замаскироваться и даже обрить голову. С горсткой верных своих сторонников она пробилась через границу, переплыв голой пограничную реку. В Англии она стала центром притяжения реакционных сил и возглавила заговор против Елизаветы. По приказу английской королевы Елизаветы ее заточили в тюрьму за соучастие в убийстве своего второго мужа лорда Дарнли. В конце концов в 1587 году Мария Стюарт была казнена.
…После смерти Франциска II его мать Екатерина Медичи была объявлена королевой-регентшей при малолетнем короле Карле IX. в те трагические для королевского двора дни испанский посол писал в Мадрид, что смерти, обрушившиеся на французский двор, потрясли всех, как и предсказания Нострадамуса, которого лучше было бы наказать, чем позволять ему печатать и продавать свои пророчества, которые ведут к распространению суеверий и смерти.
Были, правда, и другие мнения насчет «знаменитого и божественного» ясновидца и его удивительного дара. Однако в тот момент отрицательное к нему отношение преобладало. И если бы не Екатерина Медичи, ставшая ярой поклонницей пророка, неизвестно, как сложилась бы его судьба.
Для Генриха III, любимого сына Екатерины Медичи, Нострадамус по ее просьбе составил гороскоп. Маг предрек, что мальчик станет королем, однако умолчал о его дальнейшей печальной судьбе, о том, как гороскоп показал, что его жизнь натолкнется на кинжал монаха.
Все так и случится. Генрих III — король с 1574 года и последний представитель династии Валуа — падет от руки наемного убийцы в 1589 году — в тот самый год, когда умрет и его мать. Упрекнуть Нострадамуса в неточности предсказания Екатерина не могла — пророк уже был мертв. Но жили его современники, которые стали очевидцами гражданской войны на религиозной почве, разрывавшей Францию чуть ли не три десятка лет и тоже предсказанной Нострадамусом.
Что касается убийства Генриха III, то оно произошло при следующих обстоятельствах, предсказанных Нострадамусом.
Иначе говоря, то, что не удалось совершить огнем и мечом, удастся совершить сладкоречивым языком: король будет вынужден размышлять о том, что он увидел во сне. Он увидит врага не на войне и не в кровопролитии.
К 1588 году наступил кульминационный период религиозных войн. Положение Генриха стало очень ненадежным. Не на пользу ему пошло и злодеяние — убийство в том году в Блуа герцога Гиза, своего старого друга и главного политического соперника, а также кардинала Лотарингского. Эти убийства привели к расколу среди католиков и гражданской войне на почве религиозных распрей.
Враги короля решили отомстить за убийство Гиза. Нужен был наемный убийца. Выбор пал на двадцатидвухлетнего монаха-доминиканца Жака Клемана. Ограниченный фанатик, безрассудно решительный и энергичный, он идеально подходил для роли исполнителя плана заговорщиков. Его склонил к действию приор монастыря на улице Святого Якова. Молодому человеку удалось даже внушить, что по воле Божьей он сможет стать невидимым для чужих глаз. Его также уверили, что в качестве заложников в Париже будут арестованы сторонники Генриха III, дабы никто на посмел расправиться с Клеманом.
Поверив, монах покинул монастырь и отправился в предместье Сен-Клу, где размещалась резиденция короля. Прибыв туда, заявил, что он секретный посланец и уполномочен открыть королю некую тайну. Монаху поверили, и на другой день он был принят Генрихом. Клеман явился на аудиенцию и передал королю фальшивое письмо. Его мягкое обращение и сладкие слова усыпили бдительность Генриха. Выбрав момент, когда король приблизился к нему, монах выхватил спрятанный в складках рясы кинжал и ударил Генриха в живот. Король успел лишь в ужасе воскликнуть: «Проклятый монах, он убил меня!»
Прибежавшая на крик стража бросилась к монаху, чтобы схватить его, но тот и не думал бежать или сопротивляться. Он встретил направленные на него шпаги с распростертыми руками, подобно распятому Христу.
На другой день Генрих III скончался. За три дня до этого король увидел сон, предвещающий гибель: толпа под предводительством монаха топтала ногами корону и скипетр Франции.
Все это произойдет много лет спустя, а тогда, при жизни Нострадамуса, как он и предсказывал, на трон взошел средний сын Екатерины Медичи — Карл IX. Нострадамус по-прежнему пользовался у королевы-матери доверием и уважением. Да и как могло быть иначе, когда она считала его избавителем от бесплодия. Ее драма заключалась в том, что в течение десяти лет после замужества она оставалась бездетной. Но затем свершилось чудо — с 1544 по 1556 год королева родила десять детей.
Екатерина была уверена, что после первой встречи с магом в 1543 году она излечилась от бесплодия. И когда королем стал юный Карл IX, его мать позаботилась о том, чтобы великий пророк и маг был приближен ко двору. Нострадамусу присвоили титул постоянного советника и врача. И конечно, ему было назначено приличествующее титулу содержание.
Первое, что сделал Нострадамус как врач, составил для Екатерины Медичи, помнившей, как погиб ее сын, аптечку противоядий, видимо по ее собственной просьбе. Нострадамус словно взял под свою медицинскую опеку Карла IX. Слухи об этой «тайной» аптечке королевы-матери сильно будоражили воображение, одних заставляя опасаться быть отравленными, других испытывать страх перед неудачным отравлением монарха.
И действительно, неоднократные попытки отравить Карла IX оканчивались ничем. Он правил Францией 14 лет и умер в 1574 году. Все эти годы Нострадамус числился придворным врачом.
Поклонение Нострадамусу, его искусству мага и чародея король перенял, несомненно, от королевы-матери.
Не раз Карл IX вместе с регентшей-матерью во время поездок по югу страны навещал мага в его родном Салоне, где отныне постоянно жил Нострадамус.
Во время одного такого посещения город был украшен по случаю приезда монарха арками из цветов, улицы посыпаны песком. Король, гарцуя на арабском скакуне, приветствовал свой народ. Вдруг он наклонился к мэру и спросил, почему не видит Мишеля Нострадамуса. Тот ответил, что великий маг был приглашен, но пожелал встретить короля в толпе простолюдинов, и указал на человека с пышной седой бородой, стоявшего неподалеку в первом ряду.
Карл IX улыбнулся магу и жестом поманил его к себе. Нострадамус спокойно подошел к королю и поклонился. В руке ой держал массивную индийскую трость, украшенную серебряной инкрустацией. Он теперь не расставался с ней при ходьбе — все больше давала о себе знать подагра.
В тот же вечер Нострадамус получил приглашение пожаловать в замок вместе с членами своей семьи — женой, тремя сыновьями и тремя дочерьми, чтобы представить их королеве-матери и королю-сыну.
Екатерина Медичи ласково их приняла, заверив, что «простое человеческое любопытство побудило ее к тому, чтобы познакомиться с людьми, живущими в одном доме с ее любимым астрологом».
После торжественного ужина король собственноручно вручил ему патент, удостоверяющий, что он, Нострадамус, является «советником и ординарным медиком двора короля Франции с обычными для сего случая обязательствами, прерогативами и почестями».
Но не это признание таланта делало Нострадамуса счастливым, а то, что никто не смеет отныне мешать, даже инквизиция, его углубленным занятиям в подвале. Здесь, в тишине и окружении любимых книг, он чувствовал себя настоящим ученым-философом, которого никто и ничто не страшит. Ведь он обласкан двором и сам король навещает его скромное жилище.
Одно его огорчало — бывший коллега и друг Скалигер превратился, должно быть из зависти, в лютого недоброжелателя. Всюду твердил, что слава Нострадамуса краденая, и прилагал немало сил, чтобы столкнуть с незаслуженного, по его мнению, пьедестала. Что ж, философски рассуждал Нострадамус, все в мире меняется, и люди тоже. Он старался не обращать внимания на едкие эпиграммы, которыми тот осыпал его. Обидно, конечно, когда ядовитые стрелы летят из стана бывших друзей. Но и явные враги не дремали. Эти действовали более массированно. На Нострадамуса обрушился целый поток брошюр и памфлетов.
В Авиньоне вышла книжонка под названием «Декларация о злоупотреблениях, невежестве и мятежных мыслях Мишеля Нострадамуса из Салона». В Париже была издана книга под броским заголовком «Монстр заблуждений».
Вскоре появилась еще одна книжка под названием «Неопытный кормчий: тьма веков против Нострадамуса» Теодора де Беза, убежденного кальвиниста. В ней была такая оскорбительная фраза: «Ты еще не владеешь даже начатками французское языка, а осмеливаешься приписывать своему перу Божественную благодать».
Но самой большой популярностью пользовался памфлет гугенота Антуана Куйара «Опровержение насквозь лживых и порочных предсказаний Нострадамуса и его астрологии».
Нельзя сказать, что Нострадамус оставался безразличным к этим нападкам. Он стал хуже себя чувствовать, участились припадки эпилепсии, к тому же беспрестанно мучила застарелая подагра.
Когда королевский кортеж выезжал из города, Нострадамус подошел к королеве-матери, чтобы попрощаться.
— Думаю, мадам, отныне наши пути расходятся. Вряд ли я еще когда-нибудь приеду в Париж. Мне остаются лишь воспоминания о моем короле, о встречах с вами.
— Двери Лувра всегда для вас открыты, — улыбнулась она в ответ. И, помахав на прощание рукой, приказала трогать.
За свою жизнь Нострадамус многим спас жизнь, уберег от, казалось бы, неминуемой смерти, но его искусство врачевателя и мага оставалось бессильным в отношении себя самого. Он болел, боли с каждым днем становились нестерпимее. Нострадамус чувствовал, что последний час пребывания на этой земле приближается. И однажды даже написал по-латыни: «Hie propre mors est»[4].
17 июня 1566 года Нострадамус пригласил к себе в дом нотариуса и в его присутствии составил завещание. Тысячу монет отписал жене, остальные деньги и принадлежащее ему имущество распределил между своими братьями и детьми. Назначил троих своих сыновей — Цезаря, Карла и Лире — единственными наследниками, кроме четвертого — Мишеля, который обесчестил имя отца. Свои книги и манускрипты он завещал передать тому из них, кто окажется наиболее способным к наукам.
За день до смерти Нострадамус призвал к себе священника, исповедался и причастился. Вечером того же дня, когда верный секретарь Шавиньи, как всегда, прощаясь с ним, сказал: «До завтра», Нострадамус с печалью заметил: «Мой милый Шавиньи, вы меня не увидите живым на рассвете». И молча протянул ему предсказание о собственной смерти — катрен, который он намеревался включить в последний альманах.
Шавиньи пробовал было успокоить старика, отвлечь от мрачных мыслей, но тот упрямо повторял фразу: «Вы меня не увидите живым на рассвете».