Если ты знаешь свой Путь, то удачи и неудачи равно продвигают тебя вперед. 104
ты не можешь отличить удачу от неудачи, пока не доживешь до завтра. 105
Понимание выше знания. 106
Каждый из нас управляет миром. Кто-то делает это плохо, кто-то хорошо.
Ребенок управляет родителями, работник управляет хозяином. Все управляют всеми. Все управляет всем. 107
Если тебя о чем-то просят, а ответного шага сделать не хотят, знай, что тебя не просят, а лишь предлагают сделать 108
Не жалься.
Не бойся.
Не проси. 109
Прошлое и Будущее рождаются в Сейчас. 110
Бог - Здесь и Сейчас.
... и это были последние слова Одинокого Духа. Его шепот слился с тихим шелестом океанического дыхания и растворился в нем, наполняя своим неисповедимым бытием неведомые глубины.
В тревоге и печали стоял он не берегу у самой кромки воды, всматриваясь в ее темнеющую толщу, словно в надежде, что из недр ее снова появиться тот, кто совсем недавно являлся ему странным, потусторонним собеседником.
Но тишина простиралась окрест. И безмолвна была тишина. Именно безмолвна, потому что бывает еще тишина молчаливой.
Пронзительное одиночество пронизывало его. Но и пронзая, не уходило, а пребывало вокруг. И внутри.
И осознал он тогда, как странно оставаться наедине с бытием. А что значит наедине с Бытием? А это значит, что ты на время (или навсегда) оказываешься в положении, когда у тебя нет любимых, близких, друзей, ты отрезан от общества, информации, будущего, прошлого, надежд, иллюзий. Когда вокруг тебя вакуум, и при этом ты сам продолжаешь существовать. Как страшно оставаться наедине с Бытием!
И какая мощная Сила рождается в тебе, когда ты принимаешь этот страх и принимаешь Бытие, и не впадаешь в панику или истерику. И теперь он понял, откуда черпали свою мощь пророки и победители. Когда ты соглашаешься с подобной трансформацией и открываешься Силе, тогда Бытие становится для тебя Событием. И сила входит в тебя. И овладевает тобой. И ты становишься Силой. И в тот момент личность его умерла. И родилась Сила, воплощенная в Мастере
На этом заканчивается свиток 'Предание Мастера'.
Арчибальдушка некоторое время всматривался в свиток, наблюдая за тем, как его пергаментно-бурая поверхность, превращаясь в тусклое свечение, медленно растворяется в разреженном пространстве. Ощущение этой разреженности проявлялось как ощущение одиночества - словно ему передалось ощущение Мастера и только что прочитанного текста. Легкое беспокойство мелкой рябью пробежало по поверхности его души и растворилось в ее смутных глубинах. Быть может, так чувствует себя человек, покинутый всеми и брошенный на произвол своего одиночества, отрезанный от общества людей, пребывающих в мире огней, беспечной радости, дружбы, разговоров и пусть даже пустых обещаний, но все-таки хоть какого-то, но участия в жизни друг друга. Ребенок, которого не позвали на праздник - таким он представлялся сам себе в этот момент - беспомощным, недоуменным, растерянным.
- Змей-ей, - сдавленным голосом позвал он, но и эхо не ответило ему ЗВУК провалился в пустоту, и даже не всколыхнулось разреженное пространство.
'Мудрость приумножает печаль', - вспомнилось грустному ученику. Он зажмурился, чтобы хоть как-то собраться с мыслями и сконцентрироваться на том, что происходит, а когда открыл глаза, то обнаружил себя лежащим на полинялом диванчике в своей комнате - крохотной ячейке, затерявшейся среди мрачно-бесконечных лабиринтов жилищно-коммунального бытия. Пространство комнатушки слегка вибрировало и покачивалось, но вскоре все встало на свои места, и Арчибальдушка спокойно осмотрелся. Предметный мир привычной реальности оставался таким, каким он его покинул, отправляясь в свое магическое путешествие.
Сгущались сумерки. Арчибальдушка ощутил внезапную усталость. Он потянулся, зевнул и без долгих размышлений погрузился в сон.
ЧАСТЬ II
ШКОЛА ВИЗИОНЕРОВ
ШКОЛА ВИЗИОНЕРОВ
Звук, пришедший с улицы, проник в его голову, затем он ощутил свое тело и понял, что находится в этом мире. Он проснулся. И когда понял, что проснулся, открыл глаза. Солнечное утро тихо плескалось у его ложа. Начиналась новая эпоха нового дня. Было воскресенье.
Арчибальдушка, свежий, исполненный сил и спокойствия, неторопливо, даже почти что медитативно, потягивал свой утренний кофе со сливками и посматривал в окно. За окном шла обычная московская жизнь. Она именно шла, потому что московская жизнь идет только в воскресенье, по остальным дням она проносится.
Ему понравилось это уютное спокойствие отдыхающих в тиши переулков, но в этот раз он против своего обыкновения не стремился предаться dolce far niente (сладостное ничегонеделание - ит. - при. Авт.) на своем вожделенном диванчике. Его тянуло наружу. Слабый импульс беспокойства, невесть откуда просочившийся в его инертное тело, никак не хотел исчезать. И Арчибальдушка вскоре решил признаться себе в том, что он хочет выйти из дома. Куда? Зачем? Этого он не ведал, но чувствовал свое желание все более и более явно. 'Быть может, прогулка во внутреннем мире вызывает ностальгию по миру внешнем, его предметной, обыденной реальности?'. 'Отчего же нет? - сам себе ответил, довольный своей психологической проницательностью, Востриков, - вполне быть может', - стремительно оделся и вышел на улицу.
'Ну и что же дальше?' - последовал очередной вопрос.
Пространство на какую-то долю секунды сжалось, искривилось и вновь приняло свой обычный облик. Впрочем, это могла быть и иллюзия.
Между тем ноги Арчибальдушки словно бы сами собой направились в сторону Трубной площади, которую он благополучно и пересек, попав на Неглинную улицу. Хотя день еще только начинался, но даже в воскресенье утро можно предположить некоторое оживление в центре
Москвы. Да и предполагать не надо, так оно обычно и бывает. Но вся странность того утра заключалась в том, что Арчибальдушка не обнаружил ни одной проезжающей машины и не единого человека. Улица казалась совершенно пустой и пустынной. И чья это была странность - его, арчибальдушкина, или чья-то еще, Востриков уразуметь не мог. Он медленно двигался по Неглинной в сторону ЦУМа, и сознание его, слегка оглушенное тишиной, скользило чуть поодаль от него. Оно пребывало в некотором оцепенении и, настроенное созерцательно, тихо тешило себя тем, что замечало различные мелочи, встречающиеся на пути, так себе, ничего особенного, как вдруг оно зацепилось за вывеску, на коей значилось: ШКОЛА ВИЗИОНЕРОВ
Вход для тех, кто не знает безвыходных ситуаций.
Вход без выходных.
Тело Арчибальдушки медленно продолжало шествовать, но сознание зависло у таблички, с мягкой настойчивостью удерживая на ней свое любопытство. А потому тело вынуждено было остановиться и, развернувшись, сделать несколько шагов назад. У входа тело и сознание слились воедино, и Арчибальдушка вновь ощутил себя цельной личностью. Некоторое время он несколько недоуменно взирал на надпись, словно раздумывая, войти ему или нет. Но, в конце-концов, надо было что-то решать, и он решил, что на улицу вышел для того, чтобы куда-то прийти и подумал, что почему бы этому куда-то не оказаться здесь?
И он вошел.
- Есть здесь кто-нибудь? - нырнул его припущенный голос в расстилающуюся темноту и не вынырнул.
'Странно. Пишут невесть что. Школа. Без выходных. А у самих темень и даже спросить некого'.
- Как это не у кого? - раздался в ответ не его возмущенную мысль некий членораздельный скрип. - Ты возьми и спроси.
Востриков вздрогнул и попытался вглядеться туда, откуда по его мнению исходили слова, но мрак не пропустил его через свою завесу.
'Ну ладно хватит приключений. Пойду-ка я обратно. Домой.'
- А где твой дом? - вновь зазвучали сумерки, вступая в диалог с его мыслями.
'Неужели я опять погрузился в Нижний Мир?'
- Нет, теперь ты в параллельном.
- Параллельном?! - уже вслух изумился Арчибальдушка.
- Именно. В параллельном! - деловито, но доброжелательно подтвердил невидимый собеседник.
- А как же я суда попал?
- Через щель в пространстве?
- А где эта щель в пространстве?