- А ему отдала?.. Ну и ладно, не нужны они мне, это я так...
- Ты там поберегись, Иван Васильевич...
- А ты поцелуй, тогда поберегусь, - пообещал Иван, ища своим лицом ее лицо, но Наталья вывернулась и побежала к одному из домишек.
Иван удовлетворенно смотрел ей вслед.
- Эх, Наталья, нам бы только до теплых земель добраться.
А то, боюсь, простужу тебя на снегу... - сказал он негромко и очень серьезно.
Иван дышал часто и сипло, как привязанный к телеге старый цыганский пес в конце долгого перехода, и был мокрым, как церковная мышь, выбравшаяся на край купели, в которую свалилась по неосторожности. Он сделал еще три шага вверх и ткнулся обессиленно лицом в снег...
Внизу, в ущелье, вытянулась медленна колонна. Иван лежал за камнем и разглядывал своих в бинокль. Ехали верхом рядом Брускин и Наталья. Он что-то говорил ей быстро, рассказывал, а она рассеянно слушала и посматривала вверх, на горы. Иван вздохнул.
Выстрел прозвучал, как всегда, неожиданно. Новик завертел головой и все же успел увидеть легкий дымок, поднимающийся из-за камн слева и ниже.
- Что, забыли, черти! - процедил Иван сквозь зубы, и тут же снизу стали часто бить винтовки, а чуть позже зататакали и пулеметы. Новик улыбнулся, подоткнул полы шинели под ремень и, придерживая шашку, побежал туда - вниз и влево.
В свисте летящих над головой пуль Иван вдруг услышал знакомый звук ввинчивающегося в воздух снаряда, упал на камни и прикрыл голову руками.
Снаряд разорвался выше, Ивана присыпало каменной крошкой, а когда он приподнял голову, какой-то припоздалый камешек больно тюкнул его в макушку.
- Михей, гад, убью! - в бешенстве пообещал Иван...
Когда стрельба прекратилась, Иван приложил к глазам бинокль и скоро нашел того, кого искал. Он был совсем близко. Стрелок засыпал из рожка порох в длинный ствол старого кремневого ружья и опустил в него большую круглую пулю... Он уже выцелил кого-то внизу, но сделать выстрел не успел. Что было сил Иван перетянул его нагайкой вдоль спины и выкрикнул зло и торжествующе:
- А-а, суч-чонок!
От неожиданности и резкой боли стрелок прогнулся и перевернулся на спину. Это был мальчик со смуглой кожей и монголоидным типом лица.
- Хай ме бхарата пули! - крикнул он неожиданно для своего положения властно.
- Хай ме бхарата пули! - в очередной раз торжественно выпалил таинственный стрелок и даже топнул ногой.
Комэск Ведмеденко почесал могучий загривок и заговорил задумчиво:
- Що це таке хай, то я разумею... Пули, воны пули и е... А що це такемебхарата?
- Значит, думаешь, Микола, хлопчик не хохол? - спросил его усмешливо комэск Колобков.
Ведмеденко еще раз пристально и изучающе посмотрел в лицо незнакомца и, махнув рукой, подытожил:
- Та ни!..
Командиры захохотали. Не смеялись лишь Лапиньш и Новиков.
Иван смотрел на пацана внимательно и удивленно.
- А между прочим, товарищ Ведмеденко не так уж и не прав, - заговорил, встава и протирая очки, Брускин. - Все языки мира делятся на группы и подгруппы.
Так вот, я специально подсчитывал, в нашем корпусе присутствуют представители всех групп и почти всех подгрупп. Этим мы, кстати, опровергаем известный библейский миф о неудачном строительстве Вавилонской башни...
- Претложения, товарищ Прускин, - прервал его Лапиньш.
- Предложение мое простое, Казис Янович. Собрать всех представителей языковых групп и подгрупп, и пусть они послушают этого туземца. Что касается меня, то, хотя я совсем не знаю идиша, могу со всей ответственностью заявить, что его язык не принадлежит ни к семитской группе языков, ни к германской. А что можете сказать вы, Казис Янович, как носитель латышского языка?
Лапиньш посмотрел на туземца.
- Кад таве вялняс гребту, - сказал он и отвернулся.
Длинной вереницей стоял кавалерийский интернационал: чех, венгр, эстонец, карел, финн, молдаванин, киргиз, казах, удмурт, грузин, лезгин, и, как стали говорить позже, многие-многие другие. Они поочередно подходили к юному стрелку, слушали одну и ту же фразу и мотали отрицательно головой.
Китаец Сунь слушать не стал, а, глядя в упор, стал задавать вопросы по-китайски, но вдруг стрелок резко ударил его ладонью по щеке. Сунь закрыл ладонями лицо и заплакал. Презрительно глянув на него, стрелок отвернулся.
Вновь собрались отцы командиры.
- Если опираться на платформу революционного процесса, то мы должны помиловать его и взять с собой, - говорил Брускин.
- С точки зрения ортодоксального христианства, к примеру, дохристианские язычники были безгрешны, так как они не могли еще знать истинной, по мнению христиан, веры. Может быть, он стрелял в нас не как в красных, а как в белых?
- А як же стяг? - развел руками Ведмеденко.
- Чи вин нэ бачив, що стяг чорвоний?
Новиков сосредоточенно молчал и все переводил взгляд с лица пацана на лицо медного бога. Они были похожи как две капли воды. И пропорции тела, и осанка, и медный бубенчик на шее.
- Взять его с собой мы не можем, - задумчиво заговорил Шведов. - Братки его в первом же бою уконтрапупят. Если сегодня ночью не придушат.
- Хай ме бхарата пули, - встревоженно напомнил о себе подросток.
- Вот тебе и пули, - вздохнул Шведов. - Дитя ведь еще... Может, оставим его здесь завтра, а сами дальше пойдем?
- Он упил тватцать тевять наших поевых товарищей, вы запыли это?спросил свистящим шепотом Лапиньш.
Все опустили глаза.
И вдруг глухо и тяжело ухнуло что-то в глубине гор, будто шевельнулось там их великое сердце.
Ночью Иван нашел в одном из домов спящего комиссара и с силой потряс его за плечо.
- Что? - спросонок вертел головой Брускин.
- Слушай, Григорь Наумыч! - зашептал Новик. - Места себе не нахожу, крутит все в груди у меня. Нельзя того пацана казнить!
Брускин потер лицо ладонью.