Козлу это почему-то не понравилось, он склонил голову и ткнул Ивана рогами в бок.
- Ну, черт! - заворчал Иван. - Сейчас вот звездану промеж рогов, так на задницу и сядешь! Слухай политинформацию дальше.
Там же.
3 июля 1941 года.
Последним Иван надел буденовский шлем, отдал козлу честь и улыбнулся.
- Гожусь еще?.. Без тебя знаю, что гожусь!
Иван был в полной кавалерийской амуниции, в шинели, в сапогах со шпорами, с саблей Ахмада Саид-хана на одном боку, с наганом в кобуре на другом, с кавалерийским карабином за спиной.
- А ты без меня не тоскуй.
Бимала тебя кормить будет, я ей денег дал. Ты только не лезь на старую, ладно? Ну, не кручинься, не кручинься, сам понимаешь - надо. - Иван потрепал козла по загривку и поморщился. - Ох и вонюч ты, Володька...
Город Вадодар.
3 августа 1941 года.
Иван расплатился с рикшей, вытащил из коляски большой, перетянутый ремнями сверток. Посреди глухого мусульманского дворика под большой шелковицей играли дети. Увидев чужого, к тому же - сикха, они звонко закричали и побежали в дом. Тотчас на открытую веранду вышел Колобок, босой, бритый наголо, в распахнутом халате. Пристально и безмолвно он смотрел на Ивана.
Они сидели на полу за низеньким столиком и молча смотрели друг на друга. Бесшумно вошла женщина в парандже и поставила на стол поднос с чайником, пустыми пиалами и одну пиалу с изюмом и так же бесшумно удалилась.
- Не женился? - спросил Колобок.
Иван молча мотнул головой, не желая разговаривать на эту тему.
- Против Натальи, конечно, они... А у меня теперь две, эта вторая...
- Петр, - перебил его Иван, - ты слыхал, что у нас?
- Слыхал, война... - кивнул Петр и усмехнулся. - Как услыхал, так и подумал: не утерпит Новик, прискочит.
Иван с надеждой посмотрел на Колобкова. Тот усмехнулс снова и отвернулся.
- Пойдем? - тихо спросил Иван.
- Куда? Зачем?! - возвысил голос Колобков.
- Добровольно под расстрел идти?!
- А может, на войну спишут, а?
- Спишут! Я видел, как списывали...
- Я все рассчитал, Петь! Отсюда до Бомбея поездом, там на пароход кочегарами, а там через Черное море в Крым переправимся, лошадей купим и...
- Теперь другая война, Иван! - оборвал Новика Колобок. - Да и, пока дойдем, германец уже Москву возьмет, это и дураку ясно.
- Так тогда мы и пригодимся! - воскликнул Иван. - Погуляем по тылам! Неужто мы колбасникам этим, душам гороховым, на своей земле сопатку кирпичом не натрем?! - Иван замолк, успокаиваясь, и прибавил тихо с надеждой: - А нас за то, может, обратно пустят...
Колобок молчал, опустив голову.
- Я ж все-таки со Сталиным выпивал, я б его попросил за всех наших...
Колобок поднял голову.
- Ты Ленина просил один раз подмогу нам прислать!
- Ленина не трожь, - нахмурившись, предупредил Иван. - Чего ты про Ленина знаешь?..
- Знаю... Ты с какого года в партии? - спросил Колобок с напором.
- С двадцать третьего, а что?
- А я с восемнадцатого! Поболе твоего знаю! У мен три ранения, четыре контузии, две почетные грамоты от товарища Троцкого!
- орал Колобок.
- Ну и засунь их себе в задницу!
- тоже заорал Новик.
Стало вдруг тихо.
- Ты, Иван, не груби, - тихо попросил Колобков. - Хоть ты и сикх, в своем дому я тебе грубить не позволю... Сколько я горбил, наживая все это? Шестеро детишков, две жены, почет кругом, уважение - и теперь все брось?
- Петр...
- И не Петр я, а Сулейман.
- Не поедешь?
- Нет.
Иван громко и даже как будто облегченно вздохнул.
- Ну, на нет и суда нет.
Он потянулся к своей поклаже, сунул в нее руку, вытащил бутылку рисовой водки и, ничего не говоря, стал деловито выбивать пробку. Колобков поднялся, вышел и тут же вернулс и поставил на стол блюдо с холодным, нарезанным кусками мясом.
- Убери, я конину не ем. - Иван наливал водку в свою пиалу.
- Да это не конина, баранина.