- Хм?
Внимание Кларенса было сосредоточено на мяче; он начал пробный замах.
- Ты хорошо провел время на ранчо кузена Генри?
Кларенс остановил клюшку.
- О, - сказал он, - это был славный уикэнд. Я всегда получаю удовольствие от встреч с Генри.
- А с другими людьми?
- Какими другими?
- Я знаю о совещании, проходившем на ранчо Генри. Список приглашенных весьма необычен.
Кларенс коснулся клюшкой мяча, и он откатился на несколько дюймов от метки.
- Ты приехал поговорить об этом?
- Я не мог понять, что ты делаешь там с такими людьми, как Кенни, Харгис и Папаньо.
- Все очень просто. Нас пригласил Генри.
- Зачем?
- Вероятно, это стало бы тебе понятней, если бы ты был ближе к семейному бизнесу. В нынешней ситуации...
Старая тема. Дядя Кларенс никогда не скрывал своего разочарования по поводу того, что Алан решил не идти в бизнес. Для дяди Кларенса бизнес был его идеологией, а все остальное - ересью. Когда Алан уехал воевать во Вьетнам, дядя осудил его шаг: "Такие люди, как мы, не участвуют в войнах. Они затеваются ради нас."
- Многие гости не занимаются бизнесом. Там были политики, государственные чиновники.
Кларенс посмотрел на свои руки, сжимавшие клюшку, и слегка передвинул пальцы.
- К сожалению, в наше время нельзя ничего сделать без связей в этих сферах.
- А боссы Синдиката?
Кларенс разжал пальцы, державшие клюшку.
- Как политик ты должен понимать, что иногда приходится вступать в контакт с людьми, которые тебе не нравятся.
- С преступниками?
- Конечно, такое случается даже в политике.
Кларенс вздохнул.
- И вообще, грань сейчас не такая четкая, как прежде. Что законно, а что нет? Большую часть времени Синдикат функционирует как обычная корпорация. Он заинтересован в установлении и поддержании определенных цен, в уничтожении конкуренции, снижении стоимости труда, проникновении на новые рынки. Все эти цели понятны любому бизнесмену.
- Ты говоришь так, словно это совершенно нормально.
- Возможно, потому что это действительно так.
- Ты не веришь в свои слова.
- О, верю. И Генри Бланкеншип - тоже.
- Тогда вы оба - глупцы.
- Возможно, я - да. Но мало кто согласится с тобой насчет Генри. Я помню, как Джонатан Финкан, произвести впечатление на которого удавалось немногим, признался как-то, что ему бы не хотелось вступать в настоящую схватку с Генри Бланкеншипом. Джонатан, конечно, сам является мультимиллионером и исключительно коварным бизнесменом, но он сказал, что не хотел бы оказаться на другой стороне стола, когда Генри Бланкеншип сдает карты.
- Сейчас вы все на одной стороне. Что вы планируете?
- Поскольку ты - член семьи, я, вероятно, мог бы довериться тебе, но ты никогда не присутствовал на наших закрытых совещаниях. Пусть пока что все остается, как есть.
Алан понял, что говорить с дядей на языке морали бесполезно. Он решил быть практичным.
- Чем бы вы ни занимались с Синдикатом, в конце концов вы неизбежно проиграете.
Кларенс снисходительно улыбнулся.
- Ты забываешь о том, что за человек твой кузен Генри. Ему нет равных - и никогда не будет.
Он наклонился, чтобы положить клюшку в мешок, лежавший у его ног. Потом он закинул мешок на плечо и продел руку в лямку.
- Когда придет время, ты все узнаешь. И я уверен, что ты окажешься по-своему полезен.
- Не рассчитывай на это, дядя.
Кларенс сухо, раздраженно усмехнулся.
- Прекрасно. Не буду, если ты так говоришь. К счастью, мир не погибнет оттого, что мы расходимся во мнениях. Ты останешься на обед?
- Нет.
- Джозеф Эндрью будет сильно разочарован.
- Сожалею, - сказал Алан.
Проезжая через ворота с каменными столбами, он испытал разочарование. Ему слишком поздно пришли в голову слова, которые он мог сказать дяде Кларенсу.
Генри Бланкеншип покинул отель в Лас-Вегасе рано утром, в начале седьмого. Он провел уик-энд с красоткой из "Фоли Бержер" и теперь испытывал беспокойство и подавленность, всегда сопровождавшие такой расход физических сил.
Над дорогой, по которой он ехал в аэропорт, стелился туман. Во второй машине, следовавшей за Генри, сидели два вооруженных охранника. Одинокая птица встречала своим пением рассвет. В такие моменты Генри мог смотреть в лицо смерти. Этим утром её пронзительная реальность подчеркивалась тем фактом, что человек, устраивавший свидание в Лас-Вегасе, был уже мертв. Ему, Генри, будет недоставать грубой надменности, шумных манер и неискренней вежливости Харри МакКаффри. Этот человек был полезным и забавным.
Его мысли вернулись к нарастающим проблемам. Государство оказывало давление со всех сторон. Фрэнк Кенни сообщил зловещую новость: ключевые члены его организации подверглись аресту и угрозам; власти обещали им неприкосновенность, если они заговорят. Конечно, большинство их ничего не знало о подлинном плане.