Начавшаяся так неожиданно война странным образом повлияла на отношения Семена и Веры. Война будто проложила между ними незримую полосу отчуждения, преодолеть которую не могли, а может быть, не хотели ни он, ни она. Виделись они редко, говорить им как-то было не о чем. Чувствуя это, они старались побыстрее разойтись.
Однажды вечером Семен вышел из дома покурить перед сном.
- Сем... - окликнула его из-за плетня Вера.
- А-а... Здравствуй. - Он подошел к ней.
- Я давно стою тут, думаю - выйдешь, может. Сходим в кино, а? Мы давно с тобой никуда не ходили.
- Ну, пойдем, - без особого желания согласился Семен.
Они молча дошли до клуба. Молча посидели там, так же молча вернулись. Вера была тихой, задумчивой.
Прощаясь, она прильнула вдруг к нему, зашептала:
- Как же со свадьбой теперь, Семушка? Мы договорились: осенью - и вот осень... И - война. Тебя на войну могут взять. Ты даже добровольцем хочешь, я слышала... А?
- Ну, дальше? - проговорил он, чуть отстраняясь.
- А как же я, если поженимся? С ребенком могу остаться...
- Значит, не надо пока никакой свадьбы. Только и всего.
И он, чувствуя знакомую неприязнь к Вере, оттолкнул прилипшее к нему тело. И тогда она беззвучно заплакала.
- Я знаю, ты думаешь: вот, мол, какая она, и хочется и колется, заговорила Вера вполголоса, вытирая платочком слезы. - Да, я боюсь... Боюсь остаться вдовой, не успев и замуж выйти. Пуля - она там никого не разбирает.
- Замолчи! - вскрикнул Семен. - Чего ты меня раньше времени хоронишь?
- Ты прости... - Она ткнула мокрое лицо ему в грудь. - Я баба, по-бабьи и рассуждаю... Но я люблю тебя, люблю...
Разговор в тот вечер получился у них длинный, путаный и тяжелый. Договорились, что свадьбу надо отложить до окончания войны. И когда договорились, облегченно вздохнули, будто оба сбросили с плеч какую-то тяжесть. Снова прилипнув к Семену, она говорила:
- А я, Сем, буду ждать, коли ты на фронт... Я соблюду себя. Хоть год, хоть десять лет ждать буду...
Этот вечер еще более увеличил полоску отчуждения между ними, превратил ее в трещину, которая начала расходиться все шире. Десять лет будет ждать? думал он о Вере. Слова все это, потому что... потому что в их отношениях всегда не хватало чего-то главного, и непонятно сейчас было, зачем они когда-то целовались, договорились даже о свадьбе...
Потом Колька Инютин сообщил, что Алейников приходил свататься к Вере. Это событие даже и не встревожило Семена, удивило только. Как-то не верилось, чтобы Алейников, угрюмый и мрачный человек, вызывающий одним своим видом у всех, в том числе и у Семена, неприятный холодок в груди, был способен к кому-то посвататься, а тем более к Вере, которая была на тридцать лет моложе его. Во всяком случае, Семен не испытывал желания немедленно бежать к Вере и выяснять подробности необычного сватовства. "Ну, посмотрим", - с любопытством сказал он самому себе.
Недели через три, торопясь на работу, Семен нагнал Веру. Она шла вдоль улицы медленно, разглядывала покрытые густым инеем стебли пожухлых бурьянов, торчащих под заборами и плетнями. Он поздоровался. Вера взмахнула ресницами, желтые точки в ее глазах дрогнули.
- Это... чего ты? - И, к изумлению, Семен различил в своем голосе легкую горечь и подозрение.
- Что?
- Испугалась будто.
- Не знаю. Неожиданно ты...
Улицы были еще безлюдными, солнце находилось пока далеко за горизонтом. Но воздух уже теплел, иней на деревьях и на крышах домов начал таять, с веток капало.
- Ты, Семка, совсем забыл меня, - проговорила Вера, поправляя на голове платок. - Хоть бы раз в полмесяца приглашал куда-нибудь... На танцы или в кино.
Семен чувствовал: говорит она просто так, потому что надо что-то сказать, а на самом деле рада, что он никуда не приглашает, не тревожит ее. И снова ощутил горечь и обиду.
- Не до танцев, - сказал он. - Измотаешься за день - руки-ноги гудят. Я ведь окончательно работаю теперь на заводе. И трактористом и грузчиком - все вместе.
- Как - окончательно? - заинтересованно спросила она.
- А так... Директор завода пришел в МТС, отобрал по списку трактористов, слесарей, механиков, которые помоложе. Нашего согласия даже и не спросили.
- Погоди... Но ведь тогда... Завод-то военный. Тебя же от войны навсегда могут забронировать. - Она остановилась.
- Это - уже. Но я все равно добровольцем буду проситься. Я два заявления в военкомат подавал, напишу и третье.
Она опустила глаза, пошла дальше.
Дед Евсей, как обычно, подметал возле райкомовского крыльца. Увидев Веру, прекратил работу.
- Поликарп-то Матвеич тебя уж дожидается, бумаги там какие-то у него шибко срочные, - сказал старик, видя, что Вера проходит мимо.
- Сейчас, - бросила она, не оборачиваясь.
Завернув за угол, Вера остановилась, взяла Семена за отвороты мятого пиджака, приподнялась на носках, поцеловала в щеку холодными губами.
- Хоть так встретились, и то хорошо.
- А может, и это ни к чему? - с усмешкой спросил Семен. - Колька говорил, к тебе Алейников сватается.
Тонкие брови ее взметнулись, в глазах опять досадливо шевельнулись желтые точечки.
- А-а, да ну его! Смехота одна с этим Алейниковым... Я расскажу тебе все сама об его сватовстве - нахохочешься...
Она произнесла это и осеклась, тоненькие дужки ее бровей мелко-мелко задрожали, лицо пошло красными пятнами. Она уронила руки и отступила на шаг.
Семен в первые секунды не донял, что с ней произошло. Он чувствовал только - из-за угла кто-то вышел и остановился за его спиной. Обернувшись, увидел Алейникова. Тот стоял и смотрел из-под низко надвинутого жесткого козырька фуражки то на Веру, то на Семена.
- Чего вам? - грубо спросил Семен.
- Да, собственно, ничего. Извините. Здравствуй, Вера.
Она пошевелила губами, но звука не получилось. Лицо ее полыхало теперь горячо и густо.
- Извините, - еще раз сказал Алейников и пошел.
- Смехота, говоришь? - Семен засунул кулаки в карманы.