Я сел в машину, Митька был не очень: глаза закатил, дышал глубоко, часто.
— Митька, ты чего, ты как? — спросил я встревоженно, наклонился к нему, приложил ладонь ко лбу. Горячий.
— Плохо, — просто сказал он. — Воздуха не хватает. Город этот…
Ант сел на сиденье спереди, обернулся, глянул на Митьку, скомандовал Дану.
— Давай быстро в мою комнату!
— Зеленую? — переспросил Дан. Машина резво набирала скорость.
— Ну, конечно! Чего ты спрашиваешь! Видишь лесному плохо!
Дан промолчал.
Машина летела по каменной дороге, мягко покачиваясь на кочках. За пару минут мы домчались до Дома Советов. Я выскочил из машины, обежал ее, открыл дверь, помог Митьке выбраться. Рыжий Митька был совершенно бледным, даже волосы, кажется, посветлели. Глаза слезились, взгляд безумно бегал по сторонам, руки тряслись, все тело дребезжало.
Ант подхватил Митьку с другой стороны, сказал.
— Нам туда, быстрей!
— А куда? — спросил я, ведя Митьку к открытым Даном дверям. — Что там у тебя?
Мы прошли в двери, поддерживая волочащего ноги Митьку, торопливо прошли по тихому и, к счастью, пустому коридору, поднялись по лестнице. Доволокли мычащего Митьку до двери кабинета, предупредительно открытой Даном, втиснулись внутрь. Ант открыл незаметную дверь в маленьком коридорчике, первым вошел, втащил за собой Митьку, я следом. Прикрыл дверь. Включился мягкий свет. Мы опустили Митьку на удобное кресло, напоминающее шезлонг. Митька облегченно вытянул ноги.
Я огляделся. Комната была полна зелени. Небольшая, метра три на три, плотно уставлена горшками разных размеров, в которых росли разного вида ну не знаю, растения, видимо. Потому что в этом мире цветочки были ростом с кусты, кусты с деревья, деревья с башни. Поэтому точно определить сразу, что это — я не взялся.
Ант смахнул со лба пот, сказал.
— Ну, сейчас полегчает.
— Это что у тебя за оазис?
Ант заметно смутился.
— Только ты никому не говори, — сказал он тихо. — Никто про него не знает. Кроме Дана. Ему я доверяю.
— А кому я тут скажу, — удивился я. — Я ж тут никого, кроме вас не знаю. А вообще интересно придумано.
— Лишь бы Митьке помогло, — сказал Ант, заботливо поправил рыжую влажную челку на уткнувшейся в грудь голове Митьки. Тот дышал ровно, но будто бы потерял сознание. Или просто спал. — Должно помочь. Здесь лесной климат, воздух. — Он подошел к закрытой двери, посмотрел на цифры на небольшом ящике-дисплее. Потыкал длинным пальцем по сенсорным кнопкам, сказал уверенно. — Все отлично. Все показатели на девяносто девять процентов близки к Лесу в трех километрах от города в четырех местах. Там у нас датчики стоят, мониторят круглосуточно.
Мы постояли пару минут, наблюдая за Митькой. Он заснул, устал. Столько впечатлений за один день, я его понимаю. Я, кстати, хоть и тоже отшельник — в теле — но воспринимал новые условия более спокойно. Почему-то.
— А я тебе скажу, почему, — сказал тихо Ант. — Только пойдем, выйдем. Дадим Митьке прийти в себя.
И открыл дверь, вышел первым. Прошел к столу, на котором стоял высокий прозрачный графин и несколько стаканов, налил в два стакана воды, протянул мне. Я отпил хорошей, но не такой чистой и целебной, как у отшельников, жидкости. Все-таки у них немного все по-другому. Очень многое.
Ант сказал то, что я совершенно не ожидал от него услышать.
— Ник, ты не совсем отшельник, — он поставил стакан на стол, обошел его, сел в свое не деревянное, но очень на него похожее, кресло, закончил. — Ты не совсем чистый, как думаешь. Ты ведь знаешь об этом?
Я опустился на диван, молча смотрел на Анта, ждал продолжения.
Ант улыбнулся, будто наслаждаясь произведенным эффектом.
— Именно поэтому Никодим выбрал тебя, — закончил он. Поднял свой стакан, отпивал медленно, наблюдая одним глазом мою реакцию.
Я поставил свой стакан на стол, смотрел на Анта. Как я ему скажу, что я себя не помню, не то что про Никифора. Что там у него было, когда?
— Ты, как будто, ничего не помнишь? — спросил Ант, не дождавшись от меня нужной реакции.
Я пожал плечами.
— Так и есть.
Ант вздохнул. Еще раз внимательно посмотрел мне в глаза, играя зрачками.
— Ну, хорошо, — сказал он. — Я могу это понять. Ты был маленьким. Тебя дед Никодим в лесу нашел, принес в общину, выходил, вылечил. Это он мне рассказывал потом. У тебя был какой-то браслет особый, не деревянный, какие обычно носят отшельники. Он его спрятал, а всем сказал, что ты такой же как они — чистый. Иначе…
— Иначе меня бы выдворили из общины, — вставил я. — Я знаю, что у них есть предубеждение, даже страх по отношению к мутантам.
— Ну да, — согласился Ант. — Есть такое. Поэтому Никодим никогда не говорил у себя в поселении, что бывал у нас. Такое бы началось! Они же до сих пор считают, что мы заразные.
— Это да, — подтвердил я. — Я считаю это антинаучным. Но, что с них взять! Ладно. Давай дальше. Почему Никодим решил, что я не чистый? Только из-за необычного браслета?
— Не совсем, — продолжил Ант. — А ты что, вообще ничего не помнишь? У тебя же способности есть, которых нет у отшельников, не может быть у чистых?
— То есть какие-то мутации? Как у вас?
— Ну да. Неужели ты не чувствуешь это в себе?
Я попытался послушать свое тело, даже глаза закрыл. Ну, Никифор, выдай чего-нибудь такое! Ну!
Нет, молчит.
— Но я ведь и не совсем мутант, — сказал я. — Я же не похож на вас. Ведь если бы я был такой же худой и бледный, то меня бы враз вычислили!
— Никто и не говорит, что у тебя что-то именно от мутантов, от нашей расы, — возразил Ант. — В тебе может быть намешана кровь других рас, у нас ведь их тут сам знаешь сколько! Некоторые очень похожи на отшельников.
Я пожал плечами. Что я могу сказать? Даже если у Никифора есть какая-то своя фишка, моему сознанию она недоступна.
— Ну да ладно, это я так, к слову. — Ант поднялся, прошел по комнате, открыл дверь, позвал Дана. — Ник, — обратился он ко мне. Я повернулся, встал. — Дан вам покажет комнату. Когда Митька придет в себя, отправитесь отдыхать. Вечером я еще зайду, чтобы определиться по завтрашнему дню, обговорить детали. Дело серьезное.
— Это точно, — согласился я. — Серьезнее не бывает.
— Вот именно. Но в этом надо убедить весь Совет. Для нас это серьезное решение, для всех нас. В общем, отдыхайте. До вечера.
Я кивнул.
Ант что-то еще шепнул Дану в дверях, вышел.
Дан остался стоять у закрытых дверей.
Я опустился обратно на диван. Что же такое у меня есть необычное, о чем знал Старейшина, наверняка знал. И мне ничего не сказал. Но он же не знал, что ЛЕС вселил меня в тело Никифора, и поменял все сознание. Для чего это было сделано? По факту я начал с чистого листа: сознание Никифора не доступно, моя память стерта. Это было сделано преднамеренно?
Не знаю, у меня пока нет ответа.
Надеюсь, что они появятся позже.
— Может, чаю? — спросил за спиной Дан.
Я обернулся.
— Нет, спасибо. Может, позже, когда Митька в себя придет.
— Хорошо, — сказал Дан, — а я, с вашего позволения, схожу налью себе.
Через минуту он вернулся с дымящейся чашкой, тарелкой сладостей. Кивнул мне, мол, может передумаешь. Я улыбнулся, помотал головой.
Старался не смотреть на аппетитно распивающего чай Дана, спросил, скорее из вежливости, чтобы завести светский разговор.
— А почему у вас такие имена странные: Дан, Ант?
— А у вас? Никифор, Митрофан, Никодим.
— Ну, это да, согласен. Но это хотя бы какие-то старорусские, это можно понять, если отшельники себя считают чистыми, снова уверовали в древних богов, чтобы максимально уйти от губительной цивилизации. А у вас это с чем связано? С тем, что вы, наоборот, новые люди? И для новых людей имена новые придумали?
— На самом деле все проще. Имена у нас обычные, только сокращенные. Вот, например, Дан — это Данила, а Ант — Антон. Вот и все.
— Но у вас фамилии, отчества есть? Или они тоже сокращенные? Не может же город в тысячу человек иметь пятнадцать Данов и двадцать Антов? Вы же запутаетесь. Тем более, что, как по мне, вы почти все на одно лицо, как эти… эльфы!
Дан засмеялся, поставил на стол чашку, чтобы не разлить.
— Да, интересное сравнение! Даже не думал никогда об этом.
— Но так и есть, — сказал я. — Мне со стороны как-то в глаза бросаются эти сравнения. Вот, например, те же выродки похожи на гномов — маленькие, черномазые, коренастые.
— Только гномы не такие тупорылые и злобные, — вставил Дан.
— Это да, точно.
— А у нас уши обычные, не заостренные, как у эльфов.
Я тоже засмеялся.
— Ну я и не говорил, что вы прямо точь-в-точь как они! Я сказал, что любая раса всегда чем-то напомнит уже существующую, хотя бы и в книгах.
Дан покрутил чашку в ладонях, подумал и спросил.
— А ты видел уже кого-то похожего на орков и гоблинов? Или того хуже — троллей?
Я удивился его вопросу. Честно говоря, я не знаю, где путешествовал Никифор, может он и встречал кого-то похожего. Но не я точно. Пока.
— Нет, — ответил я. — К счастью или к сожалению, пока нет.
Дан вздохнул, вскинул взгляд мне через плечо.
— Митька! Как себя чувствуешь?
Я обернулся. Митька стоял у двери в зеленую комнату, ошалело озирался.
— Слушайте, отлично! Даже выспался! — он вгляделся в окно, солнце еще и не думало садиться, только перешло экватор. — Что же я буду ночью делать? — и уверенной бодрой походкой двинулся к столу. — А есть чего поесть?
Мы с Даном переглянулись, не скрывая улыбок.
— Чего-нибудь для тебя найдем! — сказал Дан, встал и ушел в другую комнату.
Пока его не было, Митька уселся рядом на диван, потянулся.
— Я, наверное, все пропустил, — сказал он. — А что вы решили с камнем?
— Завтра утром будет большой городской Совет, где и будем этот вопрос обсуждать.
— Только завтра? — в глазах у Митьки появилось беспокойство.
— У нас нет выбора, — сказал я. — Ты же понял, что этот камень, что нам нужен, этот Кристалл Света, используется ими в реакторе, единственном источнике энергии во всем Городе.
Митька изумленно смотрел на меня.
— Но они же понимают, что вариант только один — отдать этот камень нам! Чтобы мы…
Я его перебил.
— Понимает из них только Ант, ему об этом Никодим говорил, а остальные, по-моему, вообще не в курсе.
— И что?
— Завтра будем это обсуждать.
— А если они откажутся?
Я об этом даже не думал. Если они узнают причину, то не откажутся. Они же разумные люди! Пусть и мутанты. Мозги-то у них нормальные.
— Ну, а если откажутся, — сказал я тихо, чтобы Дан не услышал, — то мы сами возьмем камень. И прихватим с собой одного мутанта в придачу, пусть даже связанного.
Митька громким шепотом произнес, поглядывая на прикрытую дверь в комнату, куда ушел Дан. Оттуда доносились звон посуды, шуршание, бульканье.
— А разве не надо, чтобы этот камень тоже совпадал с определенным этим, как его, индивидуумом, этой расы? Как мы найдем именно такого из нескольких сотен мутантов?
— Слушай, Митька, — прошептал я, наклонившись к нему. — Я не помню, чтобы Старейшина что-то говорил об особых условиях для других камней, кроме этого, — я ударил себя в грудь, сморщился.
— Ну, он и обратного не говорил. Может, он и сам не знал?
— Знаешь, что! — прошипел я. — Вот когда сделаем, тогда и узнаем!
Митька погрустнел. В этот момент в комнату с подносом, заставленным разного размера посудой, источающей ароматы, вошел улыбающийся Дан.
Отчего он улыбался — от того, что рад ознакомить нас с местной оригинальной кухней, или, что слышал прямо или телепатически наш разговор, определить было трудно. Особенно по глазам. По глазам мутанта вообще мне с трудом представлялось что-либо определить.
— Это лучшее блюдо, что я готовлю! — сказал Дан и поставил тяжелый поднос на стол. — Угощайтесь!
Мы с Митькой оба глупо улыбнулись. Я хлопнул в ладоши, сделал заинтересованное лицо.
— Так вкусно пахнет, что я снова захотел есть! Где тут приборы?
* * *
Утром я проснулся в комнате один. Хотя с вечера занимали с Митькой двухместный гостиничный номер. Вообще, удивительно, для кого рассчитаны гостиничные номера в такой реальности? Не для представителя же другой расы, решившим вдруг посетить Город Мутантов в качестве экскурсионно-познавательной цели?
Я встал, сходил в душ, почистил зубы одноразовой щеткой и пастой с мятным вкусом. Эти простые действия, по-моему, пробудили еще какие-то проценты к восстановлению моей памяти. Должны.
Так надо просто проверить. Где там мои показатели?
Я сполоснул щетку, побрызгал на лицо, быстро вытерся мягким пушистым полотенцем и вышел в комнату. Оделся. Митьки все еще не было. Я догадался — Митька снова пошел в зеленую комнату, наверняка.
А я дышал нормально, для этого я даже вдохнул полной грудью, проникся ощущениями — нет, все хорошо. Может, я на самом деле не отшельник? Ну, или не совсем отшельник.
Итак,
Локация Большой Лес, Город Мутантов.
Уровень 1. Пробуждение
Основные показатели:
Сила 155 (Уровень 2, Кристалл Силы)
Выносливость 42
Скорость 19
Интеллект 67
Дополнительные показатели:
Дух 43
Память 9
Интуиция 16
Миссия 1: найден Кристалл Света (раса мутант, подвид А (белый))
Фиксация миссии.
Так, миссия зафиксирована.
Что мне дальше делать, как расфиксировать миссию? Просто взять этот кристалл вместе с мутантом? Тогда эта миссия будет закрыта и откроется новая?
Все показатели подросли, пока я ничего не потерял — и слава Богу! Может, это все меня еще ждет впереди? При реальном столкновении с чем? Или с кем?
Я тяжело опустился на свою кровать, загруженный будоражащими мыслями. В этот момент в комнату ввалился Митька — возбужденный, радостный, подпрыгивающий от переизбытка энергии.
— Ник! Ник! Там Дан нас уже ждет!
— Где? — я вскочил с дивана.
Но Митька выбежал в коридор, дверь за ним медленно прикрывалась.
Да что за паника?
Я выскочил следом, но только и заметил мелькнувшую в проеме лестничной площадки спину бывшего ученика. Поспешил за ним, едва не свалившись на повороте — из чего у них пол сделан? Хоть на коньках катайся!
Эхо шагов дробилось между этажами. Куда они побежали? Я повис на перилах, посмотрел вниз — никого, вверх — вот они! Вверху хлопнула дверь.
Перепрыгивая сначала через три, потом через две ступени, я выпал в коридор верхнего этажа. Пытаясь восстановить дыхание, кинул взгляд вправо, влево. Увидел открытые настежь двойные двери, откуда доносились глухие голоса. Так, видимо мне туда, в красный уголок, ну, актовый зал.
Я проскочил эти десять метров стрелой, последние два метра перешел на спокойный, степенный шаг. Вошел в ярко освещенное помещение почти восстановив дыхание. Вау! Кинотеатр, не иначе. Десятка два рядов, сотни мест, но только у трибуны толпа скопилась человек в тридцать. И с трибуны перед ними вещал без микрофона один из мутантов — только его белые, седые волосы растрепаны, как у одуванчика на ветру, лицо красное, руки длинными пальцами порхают в воздухе.
— Я ничего не понимаю! И не принимаю! — кричал он.
Митька с Даном стояли в заднем ряду, единственные были недвижимы.
Я медленно, стараясь не привлекать к себе внимания, шагал к сцене.
Все, не знаю — депутаты или сенаторы, короче, парламентарии, — стояли, размахивали руками, переругивались между собой, что-то друг другу доказывая, объясняя, рассуждая. На сцене, в тени за столиком сидел совершенно убитый Ант. Видимо, он уже успел что-то сказать, чем возбудил всех присутствующих, и теперь сидел, упавши в собственные длиннопалые ладони и лишь тихо что-то беззвучно шептал белыми губами.
— А вы что! — продолжал лохматый оратор. — Верите всему этому бреду?! Это провокация! Самая натуральная!
Чем-то он мне напомнил одного бородатого парня из общины, как его, Кондрат? Везде же есть такие красноречивые, витиеватые оппозиционеры, способные только своими речами, своей импульсивностью переубедить слегка сомневающихся. А таких очень много. И среди этих вот, вполне себе разумных мутантов, возглавляющих это сообщество, тоже такие были. И я почувствовал, как большинство стало переходить в лагерь этого лохматого оратора.
Но тут я, не знаю вообще как, но проявил себя сразу, жестко, ярко, нагло.
Остановившись в нескольких метрах от этой бушующей толпы, даже от Митьки и Дана, встал, очерчивая своим положением свою позицию, достал из-за пазухи полыхающий красным камень и произнес негромко, но четко, по-армейски (и откуда это у меня вдруг появилось?):
— Теперь, господа-товарищи-заседатели, посмотрите сюда, а потом послушайте меня!
Я не знал, не понимал, что произойдет от того, что я вдруг выставлю отчего-то горящий свой камень вот так, на всех.
Только верил, молил, чтобы он — этот магический камень — сделал именно то, что я хотел им показать.
И он не разочаровал меня. Вместе со всем затихшим залом, с Митькой, с Даном, с вскочившим со своего места Антом, я тоже замер, увидев представшую нам всем, картину.