Я проснулся от нудного тихого стука.
Светало. Мутный туманный утренний свет кое-как пробивался в маленькие окошки. На окне я увидел того, кто меня разбудил в такую рань — муха. Жирная такая она ползала по стеклу, набираясь сил, потом взлетала и с размаху шмякалась в стекло. Размером с боб или вишню (в моем мире) эта толстая черная зараза тупо билась в светлый проем, пытаясь безуспешно вылететь. Раз пятнадцать-двадцать подряд, потом садилась на стекло, отдыхала и по новой.
Чтоб тебя!
Встать, шлепнуть ее?
Но она такая огромная, что пятно на пол окна останется, отмывать потом. Ну ее!
Я забрался с головой под одеяло, надеясь не слышать отвратительные жирные шлепки и еще подремать. Где там!
Ладно, придется вставать.
Рассвело, значит с минуты на минуту прибежит рыжий Митька — все деревенские рано встают. А это поселение точно имело именно деревенский уклад.
Я вылез из-под шкур, зябко поежился, быстро оделся, умылся. Кофейку бы сейчас! Но где ж его взять в этом средневековье. Лучшее, чего можно было ожидать только чай на травах. А у меня, точнее у Никифора, они, интересно, в хозяйстве есть? Должны быть.
Я пошарил на полках в коробочках и баночках. Что-то нашел, понюхал — вроде то, а, может и нет. Решил не рисковать, подождать Митьку. А то заваришь еще что-нибудь не то, только хуже сделаешь. Вообще-то и отравиться запросто можно.
Зачерпнул кружкой простой водички из кадки, маленькими глотками выпил, глядя через мутное окно на улицу. Довольно неплохо и эта живая вода взбодрила, по крайней мере, глаза стали лучше видеть.
А за окном уже была движуха: ходили мужики, бабы, гуси стайкой прошлепали. Это я только когда пригляделся, то понял, что это гуси, а сначала подумал, что индюки — такие они были жирные, вальяжные, откормленные. Кто-то не своим голосом звал то ли Полиграфа, то ли Поликарпа, не понятно. Потом увидел животное, от вида которого чуть кружку не выронил из рук. Мужик проходил мимо крепкий, бородатый, ну это как большинство здесь, и вел на поводке… я сначала думал бычка, а он какой-то уж больно волосатый, хвост пушистый, пригляделся, а это собака! Елки-палки! Собака с бычка, килограмм под двести или триста и ростом почти с мужика! Медведь, да и только, только длинноногий и не косолапый! На таких собаках вполне можно по лесу рысцой, вместо коня!
Я хотел точные параметры узнать, воспользовавшись считывателем в своей голове, но поздно вспомнил, они уже прошли.
Я поставил кружку на стол, сел. Не хорошее чувство где-то внутри появилось. Холодок какой-то. Это, если собачка такая с медведя, то медведь тогда какой?
Даже представлять не хотелось.
А ведь мне в лес выходить скоро. В дикий странный гигантский лес, полного таких вот странных гигантских и диких животных!
Просидел я так, в тяжелом раздумии недолго, минут через пять в дверь тихонько стукнули, и она тут же со скрипом распахнулась.
— Ну, наконец-то, Митька! — крикнул я из кухни, приподнимаясь. — А у меня к тебе пара вопросов тут возникла как раз.
Но на кухню вошел не Митька, а ворвалась та блондинка, дочка председателя этого колхоза. И, кстати вспомнил, еще и моя невеста! Я ж про нее и забыл! Как же ее… Полина! Вспомнил, остолоп.
— У меня к тебе тоже пара вопросов! — выдохнула она и повисла слёту у меня на шее.
Горячая, вспотевшая, лицо сырое, ревела что ли, пока бежала?
Чувствовал, как вздымается ее упругая девичья грудь, аромат волос дурманил. Я осторожно приобнял ее в ответ, не зная, что сказать.
— Я, э, как-то не ожидал, — забормотал я. — А как ты узнала?
Полина подняла на меня безумные, испуганные голубые глаза, сдвинула бровки.
— Ты это что!? Хотел уйти со мной не попрощавшись?
При этом она продолжала держать меня в своих нежных, но сильных объятиях.
— Так нет же! — оправдывался я, не зная, что сказать. — Я хотел зайти потом…
— Как же! Хотел! — сказала она. — Знаю я тебя! Всегда так делал!
— Всегда? — спросил я.
— Да! Всегда, когда в Лес от меня сбегал!
— А я уже сбегал?
Она отстранилась от меня на вытянутые руки, внимательно посмотрела в глаза.
— Ты что, придуриваешься?
— Да нет же! — сказал я как можно убедительнее, пытаясь, однако уйти от ее сжигающего взгляда. — Правда хотел! Э, вот те крест!
— Какой крест? — Она все же отпустила меня, осела на табурет, уткнулась лицом в ладони, проговорила с упреком. — Совсем ты меня не любишь, что ли?
Я сел рядом, взял ее за руку, сказал как можно искреннее.
— Да что ты, дурочка, конечно, люблю! Как можно не любить такую… красавицу, умницу, отличницу…
Она не слушала мою околесицу. Стала говорить, глядя перед собой, вдаль.
— Я как узнала, что ты за какими-то камнями магическими пойдешь, чтобы спасти Лес, чуть от ума не отстала. Это же опасно! Такое про Лес Старейшина рассказывал!
— Ты как узнала? — снова спросил я, уже догадываясь, кто мог проболтаться. — Митька проболтался?
— Что Митька? — теперь она глаза отводила. — Ну, Митька! И что?
Она отцепила мою руку, сложила свои на груди в замок, выражение лица сразу же переменилось.
— Я пошла к нему узнать, что с тобой не так! Ты какой-то странный сегодня был, будто больной! И я же видела, что вы к Старейшине ходили!
— Следила, что ли?
— Да больно надо следить за тобой! Вы как бычки на выгуле топали по улице! Вас все видели!
— Выпытала, значит, у Митьки…
— Ой! Да чего там выпытывать! У него все на конопатом лице видно! Аж сиял весь, как красно солнышко! Еще бы — со своим наставником, да еще и в поход! Ты его никогда в Лес с собой не брал! А сейчас чего?
Я решил умолчать о главной причине, сказал уклончиво.
— А сейчас нужен мне. Для поручения особенного.
— Какого поручения? — красивые губки исказились в недоверчивой усмешке.
— Ну, не знаю, весточку с ним домой передать. Что, мол, жив-здоров, иду по компасу, цель близка, ну и так далее.
— Чего ты мне тут чешешь? Весточку! Врать-то уметь надо! А ты никогда не умел! Все у тебя на хитром лице твоем написано.
Я тяжело вздохнул. Это что же, она еще даже не жена, а пилит уже вовсю! А что потом будет? Я не знаю, в каких там отношениях с ней Никифор был, но мне такого не надо и даром. Чувствую, что в своей настоящей жизни я придерживался других отношений с женским полом, более отдаленных, дистанционных.
Но, я-то городской. А тут, в деревне все совсем по-другому.
В этот момент в дверь снова тихо постучали.
— Кто? — крикнул я, вставая.
Полина перехватила меня за руку.
— Сиди! Кто надо — войдет!
Я упал обратно на табурет. Да, жесткая девушка. И как этого Никифора угораздило? Точно не мой формат…
Из-за печки выглянуло конопатое недоразумение с кривой ухмылкой на лице.
— Полина? — спросил он, кинул взгляд на меня. — А ты чего здесь?
Вместо ответа в него полетела деревянная ложка. Еле успел уклониться. Ложка простучала по деревянному полу, затихла в углу.
— Иди сюда, заговорщик! — не терпящим возражения тоном сказала Полина.
— А я чего? — пробормотал Митька, осторожно приближаясь. — Мне вообще не было велено кому-то докладывать.
— Но мне проговорился?
— Тебе как не проговоришься, — пробурчал он, прижался к печке. — Ты из кого хошь душу вынешь!
— Но! — прикрикнула Полина. — Ты тут мне без этого, понял?
— Понял, понял, — еще тише прошептал Митька.
Полина смягчилась, взяла меня за руку двумя руками, зашептала, заглядывая в глаза.
— Мне отец давно говорил, что кого-то Лес пришлет. Ему Старейшина все уши про это прожужжал. Но никто даже догадываться не мог, что Лес тебя выберет! Почему?
Я попытался тихо освободиться от ее хвата. Бесполезно. В ответ только пожал плечами.
— Да я сам в шоке! — только и сказал.
— Но ничего! — вдруг заговорила она серьезно. — Ты все сделаешь, как надо, вернешься с победой, и тогда уж точно я выйду за тебя замуж! Уже без всяких запасных вариантов! — и со словами — Ты мой герой! — придвинулась ко мне и буквально утопила меня в своем поцелуе.
Господи, я чуть не задохнулся от неожиданности.
Хорошо, хоть Митька так вежливо кашлянул, и сумасшедшая блондинка с порозовевшими щеками отпустила меня.
Чтобы прервать возникшую неловкую — по крайней мере для себя и Митьки — ситуацию, я спросил.
— А отец твой, Захар, тоже придет?
— Нет, отец не придет. Его ранили вчера в плечо выродки. Лежит он. Лекаря вызвали, говорит, отравленная стрела была.
— Так с ним все нормально будет? — спросил я.
— Тебе уже какая разница? — ехидно сказала она. — Ты в великий поход собрался! Лекарь сказал, что нормально. Яд у них слабенький какой-то. Оклемается к завтрему.
— Ну и ладно. Ну и хорошо.
Мы опять помолчали.
И опять, как в какой-то пьесе, в дверь тихо постучали.
Кто же еще-то может прийти? Только если…
Тихо, как кот, на кухню вплыл сухонький, сгорбленный Старейшина. Впечатление он производил не лучшее, словно за ночь лет на пятьдесят — учитывая его реальный возраст — постарел. Даже всегда живой, колючий взгляд потух, глаза затянулись пеленой.
— Вот что значит, потерять силу! — сказал он, медленно опустился на заботливо подвинутую Митькой табуретку, усмехнулся. — Так долго я по улице еще никогда за всю прошлую жизнь не шел!
Я не знал, что ему ответить. Да и что тут скажешь? Я теперь отчетливо понимал, что именно Камень Силы, что он мне передал, поддерживал его долгие триста лет, он давал ему силу жить, питал непонятной магической энергией. И, как только он лишился этой силы, сразу заметно сдал.
— Мне нужно сказать тебе кое-что еще, Ник, — сказал он.
Полина и Митька тут же вышли.
Дверь за ними притворилась, повисла тишина. Только за окном вдали кто-то так же продолжал звать то ли Полиграфа, то ли Поликарпа.
Старик смотрел в пол. Молчал.
Я подумал, что опять задремал — устал с дороги. Сейчас он напоминал даже не старика, а усохшую мумию. Только белоснежная борода оставалась самой живой у него.
— Ухожу я, Ник, — произнес он.
— Куда? — тупо спросил я, потом спохватился. Понятно же куда он собрался.
— К Вырию. Время мое пришло. Все, что должен был я сделать на этом Свете, я сделал.
— А Вырий — это где?
— Дерево усопших. Далеко. Дойти еще надобно. Поэтому пришел проститься, пожелать тебе удачи. Я знаю, ты спасешь Лес, спасешь всех нас. Спасешь наш мир.
Я промолчал.
Не хотелось слушать его пафосные речи. Никогда их не любил. А вдруг захотелось обнять старика, как деда своего. Был ведь у меня в той жизни дед? Наверняка, раз у меня такие чувства вдруг к этому старику проснулись. Чувствовал я какое-то родство к этому деду. А, может, он и был родственником дальним, только не мне, понятно, а Никифору? Так наверняка, если он и основал это поселение после Вспышки.
Тут я представил, это ж в каком колене он должен быть внуком, если старику за триста лет? Мысленно попытался подсчитать количество поколений и сбился на цифре 15. То есть пятнадцатикратный внук?
Я только и смог сказать:
— Мне очень жаль.
Старик поднял на меня взгляд, где-то глубоко мелькнула искорка.
— Кхе! — крякнул он. — Не надо! Ты не понимаешь, какое это облегчение! Какая это радость, почувствовать, что ты такой же, как все! Знаешь, представляешь, сколько своих правнуков я глубокими стариками провожал на Вырий?
Он помотал головой, сжал сухие кулаки.
— Я устал. Наконец-то пришло и мое время.
— Но разве можно устать от жизни? — спросил я.
Он кивнул.
— Можно. Еще как.
Он о чем-то помолчал, вспоминая.
— А сколько всего интересного было! Сколько я всего прошел, пережил, познал!
Ну откуда мне это представить, если я даже толком в их Лесу не был. Только сверху вчера глянул — и ужаснулся, если честно. А сегодня вот, уже скоро, тоже пойду и начну познавать.
— Ты карту хорошо запомни, — вдруг сказал старик. — Прямо, чтоб она перед глазами у тебя была, каждая буковка, закорючка, значок — всё! Потому что это важно! Не зря я сотни лет над ней трудился! Там ничего лишнего и ненужного нет. Все может сгодиться! Понимаешь?
— Понимаю.
— Эта карта что, бумажка. Я и хранил ее только потому, что память-то с годами лучше не становилась. И пригодиться она может только один раз, вот как сейчас.
— Так, может, мне оставить ее на сохранение здесь? — предложил я. — Я сейчас за десять минут ее поизучаю, запомню. А то, на самом деле, потеряю — и все! Конец географии! А тут столько трудов вложено!
Старик посмотрел на меня, усмехнулся в бороду, даже, вроде, хихикнул.
— Нет. Сейчас она тебе сгодится. А потом, кто знает, что изменится? Может, тебе придется новую карту рисовать? Ты ведь понимаешь, что идешь не по грибы? Что магические камни тебе никто просто так отдавать не собирается!
— Это как? — не понял я. Если честно, то я пока вообще с трудом представлял всю эту историю. Было только одно видение от Системы про первую миссию.
А ведь и правда! — вдруг осенило меня. Система мне озвучила мою первую миссию, а как ее выполнять — не объяснила! Как я этот первый магический камень должен взять, да еще и со своим представителем? И, как я понимаю, не факт, что этот представитель будет человекоподобный!
Вспомнилось, что они на пару с Митькой про каких-то леших говорили, про пришельцев. Это тоже расы, которые мне нужны, или так, проходные персонажи вроде выродков-неандертальцев.
Хотя, я сейчас даже про выродков не уверен…
— Ты не бойся, — сказал старик, будто чувствуя переполняющие меня сейчас эмоции. — У тебя есть Цель, есть Воля, есть Сила (он показал на камень). А в остальном тебе Лес поможет! Ты главное будь вежлив к нему, он тебя услышит и подскажет, где, что и как. Доверься ему! И слушай, чего он тебе может сказать!
— Как его слушать, — пробурчал я. Хотел добавить, что лес — это всего лишь деревья, но на этот раз промолчал.
Этот Лес — уж точно не просто деревья.
И, думаю, что и не просто животные.
И еще — не просто люди, живущие в Лесу. Выживающие.
А еще, что в этом Лесу есть Л.Е.С.
…или наоборот?
А насчет совета старика «Лес поможет, слушай Лес, подскажет Лес…» Он же будто говорил про эту самую Систему, которая и дает мне подсказки, а, если я научусь с ней общаться как следует, то и помогать будет! В конце концов, кому это надо? Л.Е.Су, а не мне! Это у него проблемы возникли с каким-то вторжением. А у меня, уверен, в моем мире все нормально было! Я сюда добровольцем не напрашивался! Вот пусть и помогает! Просто обязан!
На этой оптимистической ноте я как-то даже воспрял! Надо эту Систему подчинить себе на службу! А не наоборот!
Погруженный в свои мысли, я даже не услышал, что там старик говорил. А он, будто сам с собой разговаривал, бурчал что-то невнятное под нос.
— … кому-то уступить что-то придется, где-то силу проявить, где-то хитрость. А кого-то даже изничтожить, чтобы камень забрать.
Я прервал его поток старческого сознания.
— Что ты имеешь в виду под «изничтожить»? Убить что ли?
Старик кивнул.
— Лес слишком большой. Он не может со всеми гадкими тварями управиться. А их тоже немало. И не только среди животных, но и среди нам подобных.
Как он лихо выкрутился — нам подобных.
Или он просто не стал всех перечислять? Выродки-неандертальцы, мутанты типа А, пришельцы, лешие, а там, глядишь — водяные, домовые, вампиры, зомби и так далее по списку. Каждой твари, как говорится, по паре!
— Тебе надо цели добиться. А главная твоя цель — спасти Лес. А уж, если для этого придется в одном случае убить одного, а в другом, уж не обессудь, и всю расу, возможно ликвидировать!
Как он чисто слово это произнес — ликвидировать.
Будто долго репетировал.
И просто как у него — взял и ликвидировал!
— Потому что на кону жизнь и благополучие ВСЕХ! — закончил он.
Ну, решил я, на этой патетической ноте и закончим.
Я поднялся, помог встать старику.
Мы вышли из дома.
Митька и Полина ждали нас у входа, на заднем дворе. Дергали пшеничные колосья, растирали ладошками и жевали. Забавлялись, в общем.
Старик еле на ногах стоял, опирался на палку.
— Может, тебя проводить? — предложил я.
— Нет, — улыбнулся старик. — В последний путь я дойду один.
Я пожал плечами.
Старик, поддерживаемый Митькой и Полиной, пошел по проходу между домами. Я шел за ними. Перед улицей обернулся ко мне, подошел, крепко обнял и прошептал в ухо, чтоб никто больше не слышал.
— Ты не переживай, я всегда рядом буду. Я же просто это тело покину!
Лучше бы и я его тоже не слышал.