Методика ведения этих допросов похожа на методику допросов мусульманского духовенства. На первом, 27 августа, допрашиваемый перечислял всех своих знакомых. В протоколе допроса от 3 октября Смышляев «подписал» протокол показания о том, что он состоял в контрреволюционной повстанческой организации и возглавлял ее кояновский взвод. В этот взвод якобы входили: Беляев Шариф — председатель сельсовета, Максудов Галимзян — председатель колхоза «Передовик», Степанов — учитель кояновской школы, Волегов — заместитель директора Кояновской МТС, и др. (всего 13 человек). Дело вел следователь НКВД Ф. Г. Лизунов. Методы воздействия на подследственного были уже отработаны. О них зимой 1937 г. рассказал жене Смышляева освободившийся из тюрьмы человек, который принес ей записку от мужа: держали до 20 суток в карцере, на допросе наставляли в рот дуло пистолета и т. д. Эта записка дополняет наши представления о методах получения признаний:
«…Ты остаешься одна с пятерыми детьми, тебе тяжело, […]. Ох! Если бы не малые мои крошки то было бы не так. Я вынужден был подписать обвинительный лист»[621].
В деле имеется описание структуры контрреволюционной повстанческой организации, которая после будет почти дословно перенесена в дело № 6857, а кояновский взвод будет арестован в полном составе — за исключением нескольких человек. Вероятно, к этому времени уже имелась схема организации, разработанная вышестоящим начальством:
«Левоцким была спущена схема организационного построения этой организации. Я не знаю, кто являлся автором этой схемы, и на основании каких материалов она была составлена, но знаю, что чертил ее Левоцкий и для этой цели он специально приглашал чертежника с завода № 10. Эта схема должна была служить основой для составления протоколов»[622].
Из текстов допросов можно попытаться воссоздать эту схему[623].
Следственное дело № 6857 состоит из семи томов и объединяет сорок два человека, в том числе кояновское административно-хозяйственное руководство. Начинается оно с Постановления о выделении следственного материала на этих людей из следственного дела А. И. Старкова.
Из сорока двух арестованных было двенадцать работников сельсоветов, девятнадцать — руководителей колхозов и МТФ, из них двадцать четыре человека весной-летом 1937 г. были уволены «за развал работы» и «бесхозяйственность», некоторые были отданы под суд. На шестерых имелись меморандумы с данными об антисоветской агитации. Так, председатель Кояновского сельсовета Беляев Шариф был отстранен от должности еще весной 1937 г., а в августе 1937 г. он работал рядовым колхозником в соседнем колхозе Им. VII съезда Советов и находился под следствием горпрокуратуры[624].
Жителям села Кояново первоначально были вменены в вину хозяйственные недочеты, приведшие к материальным потерям в сельсовете, колхозе и, соответственно, ухудшению жизни советских людей. Так, председатель кояновского колхоза «Передовик» Максудов Галимзян Башарович первым был обвинен в порче части урожая и падеже скота из-за недостатка корма. В следственных материалах на Максудова нет никаких данных, почему Пермский уезд, признанный в 1921 г. «обеспеченным в кормовом отношении»[625], когда на одну единицу скота в среднем заготовлялось до 11 пудов сена на месяц, в 1936–1937 гг. не смог обеспечить скот кормами. Из имеющихся в деле показаний других арестованных можно узнать, почему не было кормов для скота. Бывший работник Пермского райзо[626] рассказывал, что в 1936 г. почти во всех колхозах Пермского района в счет хлебопоставок были изъяты даже семена; а сдача сена государству привела к тому, что уже осенью 1936 г. было ясно, что весной 1936 г. скот будет голодать[627].
Все хозяйственные недочеты и неудачи конкретных руководителей интерпретировались как специальные акции, проводимые «с целью вызвать резкое недовольство среди колхозников, а также развалить работу колхозников». Арестованные по линии прокуратуры были переведены в горотдел НКВД (Ш. Беляев переведен в НКВД 1 ноября 1937 г.).
В делах многих подследственных первый протокол допроса написан от руки, второй — напечатан на машинке. В первом протоколе почти все категорически отрицают свою принадлежность к какой-либо повстанческой организации. Во втором протоколе обычно фиксируется «чистосердечное признание».
Между первым и вторым допросом часто проходила неделя. Что же происходило за эту неделю? Максудов Галимзян вспоминал в 1954 г.:
«…допрос был организован таким образом: раздели до белья и в холодной комнате посадили на чугунный стул, продержали на нем 1, 5 суток, затем 3 суток держали стоя, отчего ноги опухли и стали как бревна, […] нелепость его (обвинения) для меня была совершенно очевидна, и я категорически отказался признать себя виновным, несмотря на меры принуждения, о которых я упомянул выше»[628]
«…один раз допрашивали без всякого перерыва в течение 3 суток без сна и пищи. Допрашивали меня несколько следователей… на каждом допросе подвергали жестоким избиениям, в результате которых я неоднократно лишался сознания. Избивали меня кулаками, рукоятками наганов. Таких издевательств я перенести не мог и, чтобы прекратить свои страдания, подписал протоколы»[629].
Такой метод ведения допроса подтвердил в 1940 г. бывший следователь Каменских: «…протоколы допроса обвиняемых Субботина, Максудова, Иртуганова, Оборина, Мухачева, Трутнева, Федорова, осужденных по данному делу за повстанческую деятельность, составлялись мной не со слов обвиняемых, а заранее по протоколам арестованного Старкова».
Пантелеев Н. Я., тракторист Кояновской МТС, в 1954 г. рассказывал: «…требовали от меня подписать написанные ими заранее протоколы. За время следствия я допрашивался 2 раза… я был подвергнут беспрерывному допросу в течение 5 суток без пищи, сна и больше сопротивляться был не в состоянии».
Приказом были определены лимиты для каждой области (10000 человек для Свердловской области). Вероятно, этим объясняется перевод арестованных хулиганов из ведения милиции в НКВД. Так, Трутнев Павел Иванович, житель села Курашим, тракторист Кояновской МТС, был арестован органами милиции в конце октября 1937 г. за систематические драки и хулиганство как «социально вредный и опасный хулиган». В деле имеется только один протокол допроса П. И. Трутнева следователем НКВД Каменских, в котором Трутнев категорически отказался от предъявленных обвинений в участии в контрреволюционной повстанческой организации. Но, несмотря на это, 15 ноября тройка осудила его на 8 лет лагерей как участника контрреволюционной повстанческой организации.
О необходимости выполнять планы неоднократно говорили на следствии бывшие сотрудники НКВД:
«На 60 человек были формуляры, а на остальных совершенно не было материала, но требовали 100–300 человек…»[630]
Бывший следователь Зырянов на допросах рассказывал:
«Когда я получил постановление на арест 200 человек, я стал применять те же методы следствия, которые узнал при своей учебе». «Учеба» — это фальсификация дел и получение признания с помощью «конвейера»[631].
15 ноября 1937 г. тройка НКВД приговорила Максудова и еще шестерых жителей села Кояново к 10 годам ИТЛ.
В сфабрикованном деле Смышляева список жителей Кояново, которые входили в повстанческий взвод, больше, чем было арестовано по делу № 6857. Так, не был арестован осенью 1937 г. замдиректора МТС по политчасти Волегов С. С. Может быть, он был исключен из списков благодаря своей докладной от 14.07.1937 г. в Пермский горсовет. В докладной Волегов описывал «подрывную работу» сельсовета, руководства колхоза, мечети[632]. Но, вероятно, раз Волегов все же попал в список, он был арестован 18 декабря 1937 г. Его обвиняли в участии в контрреволюционной повстанческой организации, члены которой уже были осуждены 15 ноября 1937 г. по делу № 6857. Можно предположить, что новые аресты были инициированы директивой Ежова № 50194 от 10 декабря 1937 г. о продлении сроков «кулацкой операции» (первоначально на операцию отводилось четыре месяца)[633]. В список он попал в качестве заместителя директора МТС, т. е. как хозяйственный руководитель. В характеристике, данной ему новым директором МТС Гудилиным, главным недостатком Волегова было следующее:
«Несмотря на все вопиющие безобразия в МТС, отрядах, колхозах… в его докладных записках Обкому ВКПб всегда сквозит полное благополучие и успех, он боролся за длинные и красивые резолюции партийных собраний и совещаний, но не боролся за их выполнение»[634].
В феврале 1939 г. дело было прекращено «за отсутствием состава преступления». Обращает на себя внимание то, что «особые методы ведения следствия» (избиения, обман, уговоры) к Волегову и другим жителям Кояново, арестованным в декабре 1937 г. и позже, не применялись. Так, судя по протоколам допросов Волегова, на каждом допросе следователь Каменских зачитывал Волегову показания Смышляева и других участников предыдущего дела и призывал Волегова сознаться[635]. Примерно то же мы находим в протоколах допроса арестованного 4 января 1938 г. учителя Сайманова[636]. Волегова и Сайманова допрашивали четыре-пять раз в течение 1938 г., свою вину они отрицали. Таким образом, можно констатировать, что в отношении арестованных жителей села Кояново жестокие методы ведения допросов в декабре 1937 г. и весь 1938 г. не применялись.
Жертвами операции в селе стали в первую очередь активные верующие мусульмане, за ними — административно-хозяйственные работники села. Расстрелянные мусульмане давно находились под присмотром НКВД, на них собирали сведения, доносы и, вероятно, завели специальные формуляры. Религиозные активисты, на языке приказа 00447 — «церковники», были потенциальными жертвами в атеистическом государстве. Политика советского государства в отношении религии не могла не вызывать критику у верующих людей. Такая критика интерпретировалась как антисоветская агитация. Мулла и члены совета мечети села Кояново были включены в первую категорию подлежащих репрессиям граждан.
Политика государства в отношении деревни (постоянное выкачивание средств при помощи многочисленных налогов, самообложений) вела к значительному ухудшению жизни крестьян и, следовательно, недовольству, провоцировала протестные высказывания, нежелание работать в колхозе. Посевы сокращались, колхозники часто не выходили на работу, так как, пытаясь выжить, занимались своим хозяйством (косили траву для личного скота, торговали, уезжали на заработки в город). Неурожай 1936 г. стал причиной хозяйственного кризиса в прикамских деревнях. Зимой 1936–37 гг. в Кояново умирал от голода скот.
Плохая собираемость налогов активизировала вышестоящее начальство: горсовет прислал проверяющие комиссии. А сотрудники НКВД придумали широко разветвленную диверсионную и вредительскую организацию, члены которой специально морили голодом скот, не ремонтировали технику и всячески ухудшали жизнь простых советских людей. Этим они отчасти сняли социальное напряжение, вызванное недовольством от голодной и тяжелой жизни, «найдя» и покарав конкретных вредителей-начальников.
Операция в селе проводилась в два этапа. Первый начался 6 августа и длился до конца месяца, когда люди были приговорены к расстрелу. 26 сентября начался второй этап операции: все арестованные были осуждены тройкой на 10 (один — на 8) лет ИТЛ. Таким образом, все соответствовало установлениям приказа 00447. Всего расстреляно было семь человек, одиннадцать отправили в лагеря.
Предыдущие судимости, раскулачивание, лишение избирательных прав, политическое прошлое имели значение для первой группы репрессированных — мусульман. Во второй группе — административно-хозяйственных работников — далеко не все имели «отрицательные» факты биографии. Расстрелянный директор МТС Смышляев был из бедняков, судим за превышение власти (приговор — общественное порицание), член ВКП(б) с 1926 г., т. е. основным поводом для его ареста было его нынешнее социальное положение — директор МТС. Из второй группы репрессированных прошлые судимости сыграли роль только у одного человека — деревенского хулигана П. И. Трутнева. Остальных объединяла принадлежность к административно-хозяйственным структурам села.
Большинство обвиняемых было вынуждено признать свою «вину» — в результате угроз, пыток, уговаривания и обмана. В случае невероятной стойкости, как, например, Апкина Закирьи, писали: «не сознался, но полностью изобличен показаниями других участников». В случае спешки, как, например, с делом Трутнева П. И. — был арестован в конце октября, а дело готовили к рассмотрению тройки 15 ноября, — на признании даже особо не настаивали. Трутнев был допрошен всего один раз, все обвинения отверг и был направлен на тройку. Подписавший протокол под давлением Смышляев на судебном заседании выездной сессии военной коллегии Верховного суда СССР отказался от своих показаний, но был приговорен к расстрелу.
Особенностью проведения «кулацкой операции» в селе Кояново можно назвать то, что в начале 1938 г. даже готовые обвинительные заключения не были рассмотрены тройкой. К обвиняемым уже в конце декабря 1937 г. не применялись жестокие методы получения признаний, хотя методы «упрощенного ведения следствия» — объединение дел в организацию — продолжали существовать. Арестованные в конце декабря 1937 г. и в январе 1938 г., просидев до осени 1939 г. в Пермской тюрьме, были освобождены.
Нижеприведенная таблица содержат информацию об арестованных в селе Кояново с августа 1937 по 1938 гг. и факты их биографии, которые могли бы сыграть определенную роль в их аресте и приговоре; количество этих фактов показано в последнем столбце звездочками. Через косую черту — приговор.
| ФИО | Социальное происхождение | Социальное положение на момент ареста | Лишение избирательных прав, раскул., церковники | Судимости | Служба в цар. или бел. армиях | Приговор |
|---|---|---|---|---|---|---|
| Апкин Габдулгазиз | Из крестьян-кулаков (середняков)[637] | Колхозник | Член совета мечети | Не было | Не было | **/ВМН |
| Апкин Габдулхай | Бывший кулак | Единоличник | Облагался твердым заданием, председатель совета мечети | Не было | Не было | ****! ВМН |
| Апкин Закирья | Из крестьян-кулаков[638] | Колхозник | Член совета мечети | Не было | Служил в царской армии | ***/ВМН |
| Бактиков Галим Кашапович | Сын муллы | Бригадир колхоза | Не было | 1933 г. — СТ. 111[639][639] УК | Не было | **/10 |
| Бактиков Гариф Фазымович | Из семьи торговца | Колхозник | Не было | Не было | Не было | */10 |
| Бактиков Зуфар Ахметович | Сын муллы | Служащий | Собирал деньги среди односельчан для поддержки высланного отца — бывшего муллы села Кояново[640] | 1928 г. — ст. 60[641], 169[642] УК | Не было | **/ВМН |
| Беляев Хузя Файзурах | Из крестьян-середняков | Охранник МТС | Не было | 1936 г. за незаконный арест колхозника | Служил в Белой армии | **/10 |
| Беляев Шариф Гарифуллович | Из крестьян-бедняков | Колхозник | Не было | Не было | Не было | /10 |
| Волегов Степан Степанович | Из крестьян-середняков | Зам. директора по политчасти Кояновской МТС | Не было | Не было | Не было | Не было |
| Имайкин Гафур Гимальдинович | Из крестьян-середняков | Колхозник | Не было | Не было | Служил в царской армии унтер-офицером | */10 |
| Иртуганов Хикмат Тухватулович | Из крестьян-бедняков | Секретарь Кояновского сельсовета | Не было | Не было | Не было | /10 |
| Максудов Галимзян Башарович | Сын служащего | Председатель колхоза «Передовик» | Не было | Не было | Не было | /10 |
| Мурсалимов Габдулхай | Из крестьян-кулаков | Крестьянин-единоличник | Лишен права голоса с 1927 г. как мулла, муэдзин | В 1931 г. — ст. 62[643] УК | Не было | *****! ВМН |
| Мурсалимов Фатых Земилевич | Сын кулака | Чернорабочий Кояновской МТС | Обложен твердым заданием | в 1933 г. — ст. 74[644] УК, в 1937 г. — ст. 74 УК | Не было | ***/6 |
| Пантелеев Николай Яковлевич | Из крестьян-кулаков-торговцев | Бригадир тракторного отряда | Не было | Не было | Не было | */10 |
| Попов Иван Васильевич | Из крестьян-бедняков | Старший механик МТС | Не было | Не было | Не было | /10 |
| Сайманов Абдулла Фахразивич | Сын муллы | Учитель | Не было | Не было | Не было | * |
| Смышляев Максим Михайлович | Из крестьян-бедняков | Директор Кояновской МТС | Не было | В 1930 г. — ст. 111 УК | Не было | */ВМН |
| Тайсин Мулазьян Хасбатович | Из крестьян-середняков | Мулла | Раскул. в 1931 г. | В 1933 г. судим за невыполнение гособязательств | Не было | ***/ВМН |
| Трутнев Павел Иванович | Сын кустаря-сапожника | Тракторист Кояновской МТС | Не было | В 1933 г. и 2 раза в 1935 г. по ст. 74 УК | Не было | */8 |
Всесоюзный повстанческий центр (Москва)
Рыков А. И. (из показаний Кабакова И. Д. — Обзорная справка по делу // ГОПАПО. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 10114. Л.4–23)
Уральский повстанческий штаб (Свердловск)
Кабаков И. Д. — первый секретарь Свердловского обкома ВКП(б), арестован 22.05.1937 г., осужден Военной коллегией 03.10.1937 г. — расстрел
Дьячков М. А. — второй секретарь Пермского горкома (начальник штаба от троцкистов).
Голышев А. Я. — первый секретарь Пермского горкома (от правых) — арест — 03.05.1937 г., приговорен Военной коллегией 04.08.1937 г. к расстрелу (ГОПАПО. Ф. 641 \ 1. Оп. 1. Д. 11275).
Полянский — командир дивизии, расположенной в Перми.
Пермский епископ Виталий Покровский — арест 02.10.1935, приговорен 31.03.1936 к 10 годам ИТЛ (ГОПАПО. Ф. 643/2. Оп. 1. Д. 8911).
Бахарев Д. И. — директор пивзавода (от эсеров) — арест 02.05.1937, приговорен ОСО при НКВД СССР 09.04.1938 к 8 годам ИТЛ (ГОПАПО. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 14817). Янсон — заведующий Пермским Горпланом.
Кандалинцев Г. И. — управляющий Камским речным пароходством. Арест 22.05.1937, приговорен Военколлегией BC ССР 13.08.1937 к расстрелу (ГОПАПО. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 12296, т. 1)
Кояновский сельсовет, командир — Смышляев М. М. — директор МТС (ГОПАПО. Ф. 641/1, on. 1, д. 13706. Расстрел).
Беляев, Максудов и др. — всего 9 человек (по делу № 6857 проходит 7 человек)
Фроловский с. с. — взвод — 9 человек
Чуваковский с. с. — 14 человек
Особый отряд из кулаков-трудпоселенцев на Камбумкомбинате
Особый отряд из членов
Взвод на строительстве Усть-Качкинский с. с. — взвод — Осоавиахима