Летом в Зубалове всегда было людно. Здесь часто живал Бухарин, наполнявший весь дом животными, которых очень любил. Он играл с детьми, учил няню ездить на велосипеде и стрелять из духового ружья. Надолго приезжал Г. К. Орджоникидзе, который очень дружил со Сталиным. Близкими подругами были их жены. Появлялся Буденный с гармошкой, под которую любил петь Ворошилов. Изредка подтягивал и хозяин, у него, оказывается, был высокий и чистый голос, хотя говорил он, наоборот, глуховато и негромко.
Признанной главой дома была хозяйка. Ей одной удавалось объединить и как-то сдружить между собой всех разношерстных и разнохарактерных родственников. Многие знавшие ее люди отмечают, что наряду с привлекательностью, умом, необыкновенной деликатностью она обладала большой твердостью, упорством и требовательностью в том, что ей казалось непреложным. Подчеркивая независимость ее характера, приводят такой пример: в 1927 году, во время ожесточенной борьбы Сталина с Троцким, когда Троцкий и Зиновьев были исключены из партии и покончил с собой их видный сторонник дипломат А. А. Иоффе, на похоронах за его гробом в числе провожавших в последний путь шла Надежда Аллилуева.
Родственников у Надежды Сергеевны было много, и они не обделяли ее своим вниманием. Объявив себя мужем и женой, супружеская пара перевезла в Москву родителей Надежды. Сергей Яковлевич и Ольга Евгеньевна Аллилуевы жили в кремлевской квартире Сталина, на лето перебирались в Зубалово. После смерти Надежды в 1932 году Сергей Яковлевич сник, совершенно ушел в себя, подолгу не выходил из своей комнаты. Жил попеременно то в Зубалове, то у старшей дочери Анны. Потом засел за воспоминания, которые вышли в 1946 году. Напечатанными он их так и не увидел — умер в 1945 году почти в восьмидесятилетнем возрасте. В отличие от сдержанного, деликатного супруга, Ольга Евгеньевна была натурой темпераментной, влезала во все бытовые мелочи, бурно выражала свой восторг и свое недовольство. Умерла она в 1951 году от стенокардического спазма, было ей 76 лет. После неожиданной кончины младшей дочери старики жили порознь, и каждый встретил свой смертный час отдельно друг от друга. Так же стоически переносили они удары, валившиеся на семью один за другим.
Удары обрушивались с сатанинской методичностью, как будто кто-то специально задался целью вырвать этот большой и крепкий род с корнями. Чудовищный замысел начался с уничтожения молодых побегов семейного древа Аллилуевых. После трагической кончины Надежды рок указал кровавым перстом на ее старшего брата Павла и его жену Евгению Александровну. Павел Сергеевич, похожий на младшую сестру и внешне, и внутренне, только, пожалуй, более мягкий и податливый, стал, как ни странно, профессиональным военным. Не он выбирал профессию — она его выбрала. Началась революция, гражданская война, и он взял в руки оружие. Воевал под Архангельском, в Туркестане.
После окончания гражданской войны по указанию Ленина его послали с экспедицией Урванцева на Крайний Север — искать руду, уголь. Он не принадлежал к числу ученых, он обеспечивал их безопасность. На реке Норилке экспедиция обнаружила огромнейшие запасы каменного угля и железной руды. Павел Аллилуев вместе с Урванцевым забивали первые колышки в основание будущего города Норильска. В конце двадцатых годов он с семьей уехал в Германию в качестве военпреда. Вернувшись в Москву, создавал Бронетанковое управление. В 1938 году, выйдя на работу после очередного отпуска, он не узнал своего управления: в его отсутствие арестам подверглась большая половина сотрудников. Служебные помещения опечатаны, в коридорах зловещая тишина. Генералу Аллилуеву стало плохо, и он умер в своем кабинете от сердечного спазма. Через десять лет, в 1943 году, эту внезапную смерть вспомнит Берия и использует ее против вдовы Павла Аллилуева Евгении Александровны. Ей предъявят обвинение в отравлении мужа и запрячут на десять лет в одиночку, откуда ее освободит 1954 год.
Не менее трагична и судьба старшей сестры Анны. Как и Надежда, она рано вышла замуж. Ее супругом был Станислав Францевич Реденс — польский большевик, давний сподвижник Дзержинского. Реденс работал в ЧК на Украине, в Грузии. В Тбилиси он повстречался с Берией и сразу не понравился ему. Лаврентий Павлович сделал все возможное, чтобы выжить Реденса из Грузии. Был найден благовидный предлог — перевод в московскую ЧК. На первых выборах в Верховный Совет СССР в 1936 году Реденса избирают депутатом. Но в 1938 году в Москве появляется Берия. Реденса сразу же откомандировали в Казахстан, и он с семьей переехал в Алма-Ату. Пробыл там недолго — вскоре его вызвали в Москву. Ехал с тяжелым чувством. Оно оправдалось — к семье он уже не вернулся.
Его жена с детьми переехала в Москву. Анна Сергеевна ни на минуту не поверила, что ее муж — «враг народа». Еще был жив Павел, который пытался вступиться за Реденса, даже поссорился на этой почве со Сталиным, но тот был непреклонен. Как пишет Светлана Аллилуева, отец не терпел, когда вмешивались в его оценки людей. Если он выбрасывал кого-либо, давно знакомого ему, из своего сердца, если он переводил в своей душе этого человека в разряд «врагов», то невозможно было заводить с ним разговор об этом человеке. Сделать «обратный перевод» его из врагов, из мнимых врагов, назад — он был не в состоянии, и только бесился от подобных попыток. Ни Павел Аллилуев, ни Алеша Сванидзе не могли тут ничего поделать, и единственное, чего они добивались, это потери контакта со Сталиным, утраты его доверия. Он расставался с каждым из них, повидав их в последний раз, как с потенциальными собственными недругами, то есть как с врагами.
Реденса расстреляли, и Сталин сам безжалостно сообщил об этом его жене. После этого Анну Сергеевну перестали допускать в Зубалово и тем более в кремлевскую квартиру Сталина. Старики Аллилуевы, потрясенные смертью уже двоих детей, оплакивали зятя, пытались, как могли, поддержать старшую дочь. Наивная, как все честные люди, Анна Сергеевна просила помощи у старых друзей мужа — Ворошилова, Молотова, Кагановича. Она не верила, что Реденс действительно расстрелян. Ее принимали, угощали чаем, старались утешить — и только. Помочь никто не мог.
В 1947 году вышла написанная ею книга воспоминаний о революции, о семье Аллилуевых. Ознакомившись с ней, Сталин пришел в бешенство. Академик Федосеев разразился разгромной рецензией в «Правде». По резким формулировкам можно безошибочно догадаться, с чьих слов она сочинялась. Все испугались, кроме ее самой. Не обращая внимания на грубый окрик, она собиралась продолжать работу над воспоминаниями. Не удалось — в 1948 году вместе с вдовой брата Павла она получила десять лет одиночного заключения.
Вернувшись в 1954 году из тюрьмы, Анна Сергеевна не узнавала своих взрослых сыновей, сидела днями в комнате, равнодушная ко всем новостям: что умер Сталин, что не существует больше заклятого врага их семьи Берии. Тяжелая форма шизофрении поразила ее. Она умерла в 1964 году в больничной палате. После десяти лет тюремной одиночки она боялась запертых дверей. В больнице, несмотря на протесты, ее заперли на ночь. Утром ее обнаружили мертвой. До последних своих дней она верила, что Реденс жив, несмотря на то, что ей прислали официальное извещение о его посмертной реабилитации.
Злой рок преследовал семью Аллилуевых. Еще до трагедии с Надей судьба сломила ее брата Федора. Это был способный молодой человек, имевший склонности к математике, физике, химии. Благодаря своей одаренности, он перед революцией был принят в гардемарины. Его взял к себе Камо, знавший родителей Федора еще по Тифлису. Увы, то, что мог выдержать сам Камо и его друзья, другим оказалось не под силу. Не выдержал и Федор Аллилуев. Уж слишком велика была психологическая нагрузка на доброго, умного юношу. Он сошел с ума. Рассказывали, что Камо любил устраивать испытания своим бойцам. Однажды он инсценировал налет на отряд. Все разгромлено, все схвачены и связаны, на полу — окровавленный труп командира, рядом валяется его сердце — окровавленный комок. Что будет делать боец, захваченный в плен? В результате сильнейшего нервного потрясения Федор стал полуинвалидом. Всю жизнь он не работал, получал пенсию. Он стал жертвой революции, которой отдал молодость, здоровье, талант. Кто знает, может, в кабинетных занятиях он был бы ей куда полезнее, чем в отряде боевиков. Но кто знает путь своей судьбы? Его влекло туда, где гремели выстрелы.
О судьбе Алеши Сванидзе страна узнала из выступления Хрущева на XXII съезде. Имя этого старейшего кавказского большевика после расстрела было вытравлено из народной памяти, вымарано из всех учебников и книг. «Алеша» — это его партийная кличка. Настоящее имя — Александр Семенович Сванидзе. Он был родным братом первой жены Сталина. Александр Семенович имел европейское образование, до революции учился на средства партии в Йенском университете, знал западные и восточные языки, экономику и особенно финансовое дело. Когда началась Первая мировая война, он учился в Германии, где его интернировали. После революции в России отпустили домой. Возвратившись в Грузию, он стал членом ЦК и первым наркомфином республики. Его женой была Мария Анисимовна Корона, дочь богатых родителей, окончившая Высшие женские курсы в Петербурге и консерваторию в Тифлисе, певшая в грузинской опере. Сына своего они назвали Джонрид — в честь американского журналиста. Джонику досталась несчастная судьба.
Александр Семенович Сванидзе сколько-нибудь крупных партийных постов не занимал. Его сферой деятельности были финансы. Работал в Берлине, Лондоне, Женеве. Последние годы до ареста возглавлял в Москве Внешторгбанк. И его захватила в свой кровавый водоворот беспощадная волна репрессий. Арестованный в 1937 году вслед за Реденсом, он не признавал за собой никакой вины, не просил прощения у Сталина, который, кстати, знал его с детства и был с ним очень близок, не обращался к нему с мольбами. Одновременно забрали и его жену, Марию Анисимовну. Обоим дали по десять лет. Срок они отбывали в разных лагерях. Сванидзе — под Ухтой, его жена — в Долинском, в Казахстане. Их сына Джоника приютила у себя его бывшая воспитательница, работавшая теперь на швейной фабрике, и этим спасла его. По свидетельству С. Аллилуевой, Джоника хотел было взять к себе ее брат Яков, но его жена возразила: мол, у него есть более близкие родственники. Но их уже не было: сестру Александра Семеновича, Марико, тоже арестовали, и она очень быстро погибла в тюрьме. Попал в заключение и брат Марии Анисимовны, на заботу которого она так надеялась.
Судьба Алеши Сванидзе и его жены была ужасной. Его расстреляли в 1942 году в возрасте 60 лет. Когда Марии Анисимовне сообщили о смертном приговоре, вынесенном мужу, она выслушала его и рухнула наземь от разрыва сердца.
Сохранилась фотография 1907 года. На ней обросший бородой Сталин с родственниками первой жены Екатерины Сванидзе у ее гроба. Лицо овдовевшего супруга бесстрастно. На нем не видно печати скорби, горя и других человеческих чувств, присущих даже суровым людям в минуту прощания с навсегда ушедшим близким существом. Неужели Сталину были неведомы великодушие, сострадание, терпимость, человечность? Сообщая эти факты, публикаторы предоставляли возможность самим читателям судить о структуре его морали, о тех брешах и провалах, которые образовались на месте сочувствия, благодеяния, раскаяния, искупления.
Бедная Надежда! Она-то, наивная гимназистка с полудетскими глазами, безуспешно пыталась найти, затронуть в супруге хоть какие-то струны человеческих чувств. Напрасно. Даже трагедия старшего сына его волновала постольку, поскольку он боялся компрометации своего имени, отмечает Д. Волкогонов. Душевная скупость Сталина, переросшая в исключительную черствость, а затем в безжалостность, стоила жизни жене и исковеркала судьбы его детей.
Светлана Аллилуева вспоминает, что отец относился к своему старшему сыну Якову незаслуженно холодно, и тот сильно страдал из-за этого. Яков жил в Тбилиси довольно долго, воспитывался у тетки, сестры матери, Александры Семеновны. Потом юношей, по настоянию своего дяди Алеши Сванидзе, приехал в Москву, чтобы учиться. Яков был только на семь лет моложе своей мачехи, которая много делала, чтобы скрасить его нелегкую жизнь, ведь его мама умерла, когда мальчику было всего два года. Характер ему, видно, достался от матери, он не был честолюбивым и резким, как отец, считавший его слабым человеком.
Когда Яков решил жениться, отец не захотел слышать о браке, не желал ему помогать. Выведенный из себя самодурством отца, Яков пытался застрелиться. К счастью, пуля прошла навылет, и он остался жив, хотя долго болел. Сталин, узнав об этом, издевательски бросил ему: «Ха, не попал!» Отношения у них совсем разладились, и Яков уехал в Ленинград, жил там в квартире Аллилуевых, работал инженером, он ведь окончил в Москве институт инженеров железнодорожного транспорта.
В 1935 году Яков приехал в Москву и поступил в артиллерийскую академию. Военным он стал по желанию отца. Жил отдельно, вторично вступил в брак — первый распался. Хотя и вторая жена — Юлия Исааковна Мельцер — Сталину не понравилась. Зная это, Яков навещал квартиру отца редко и всегда с напряжением ждал его прихода домой. Они были слишком разными людьми, чтобы сойтись душевно.
Он ушел на фронт на второй день после начала войны. Их часть отправляли в Белоруссию, территорию которой уже сжимали танковые клинья врага. Вскоре известия от него перестали поступать, и его след затерялся. Наконец, стало известно, что он попал в плен.
Старший сын Сталина оказался значительно более сильной личностью, чем думал о нем отец. Пройдя все круги ада в немецких концлагерях, он не стал предателем. Напрасно Сталин боялся, что Якова используют в пропагандистских целях. И тем не менее он дал санкцию на арест его жены Юлии, которую продержали в тюрьме до весны 1943 года, когда выяснилось, что она не имела отношения к этому несчастью, да и само поведение Якова в плену убедило, что он достойно там держался и мужественно принял смерть. У Сталина возникали подозрения, что Якова кто-то выдал, уж не причастна ли к этому Юлия?
18 июля 1941 г.
Перевод с немецкого
3-я мотострелковая рота военных корреспондентов.
Допрос военнопленного старшего лейтенанта Сталина у командующего авиацией 4-й армии. Допросили капитан Реушле и майор Гольтерс 18.7.41 г. Передано кодом по радио.
— Разрешите узнать ваше имя?
— Яков.
— А фамилия?
— Джугашвили.
— Вы являетесь родственником председателя Совета Народных Комиссаров?
— Я его старший сын.
— Вы говорите по-немецки?
— Когда-то я учил немецкий язык, примерно десять лет тому назад, кое-что помню, встречаются знакомые слова.
— Вы были когда-либо в Германии?
— Нет, мне обещали, но ничего не получилось, так вышло, что мне не удалось поехать.
— Когда он должен был поехать?
— Я хотел ехать по окончании института.
— Какое вы имеете звание в советской армии и в какой части служили?
— Старший лейтенант. Служил в 14-м гаубичном полку, приданном 14-й танковой дивизии, артиллерийский полк при 14-й дивизии.
— Как вы попали к нам?
— Я, то есть, собственно, не я, а остатки этой дивизии, мы были разбиты 7.7, а остатки этой дивизии были окружены в районе Лясново.
— Вы добровольно пришли к нам или были захвачены в бою?
— Не добровольно, я был вынужден.
— Вы были взяты в плен один или же с товарищами и сколько их было?
— К сожалению, совершенное вами окружение вызвало такую панику, что все разбежались в разные стороны. Видите ли, нас окружили, все разбежались, я находился в это время у командира дивизии.
— Вы были командиром дивизии?
— Нет, я командир батареи, но в тот момент, когда нам стало ясно, что мы окружены, — в это время я находился у командира дивизии, в штабе. Я побежал к своим, но в этот момент меня подозвала группа красноармейцев, которая хотела пробиться. Они попросили меня принять командование и атаковать ваши части. Я это сделал, но красноармейцы, должно быть, испугались, я остался один, я не знал, где находятся мои артиллеристы, ни одного из них я не встретил. Если вас это интересует, я могу рассказать более подробно. Какое сегодня число? (Сегодня 18-е.) Значит, сегодня 18-е. Значит, позавчера ночью под Лясново, в 1 1/2 км от Лясново, в этот день утром мы были окружены, мы вели бой с вами.
— Как обращались с вами наши солдаты?
— Ну, только сапоги с меня сняли, в общем же, я сказал бы, не плохо. Могу, впрочем, сказать, что и с вашими пленными обращаются не плохо, я сам был свидетелем, и даже с вашими парашютистами, я говорю даже, потому что, вы же сами знаете, для чего они предназначены, фактически они «диверсанты».