- Приходилось ли тебе встречаться с молодыми людьми, которые после событий 1968 года бежали из страны?
- К сожалению, да. Я видел безрадостный финал тех, кто выбрал так называемую "свободу".
- Твой самый счастливый день?
- День моего возвращения на родину.
- Твой самый тяжелый день?
- Тяжелых дней за семь лет было предостаточно.
Трудно выбрать среди них самый тяжелый...
- Твое увлечение?
- Фотографирование документов... Ну а если всерьез, то лыжи, автомобиль и фотография. Вся проблема в том, что на увлечения не хватало времени...
- Твое самое большое желание?
- Всякое желание обусловлено моментом, в который оно высказывается. Сейчас свое самое большое желание я выразил бы так: хочу, чтобы в будущем хватало времени на прогулки по лесу здесь, на родине.
БЕСЕДА ГЛАВНОГО РЕДАКТОРА
ЕЖЕНЕДЕЛЬНИКА "СИГНАЛ"
СТАНИСЛАВА СТАНЕКА
И РЕДАКТОРА ЙОЗЕФА ТИХОГО
С КАПИТАНОМ ПАВЛОМ МИНАРЖИКОМ
ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ
- Что вы чувствуете, вернувшись на родину?
- Этот вопрос мне задают сейчас очень часто. Когда я вернулся в Прагу, мой начальник спросил меня то же самое. Я ему тогда ответил: "Счастлив, что снова дома. Счастлив, что выполнил задание, справиться s которь1м мне помогли все мои товарищи по работе".
Я считаю, что это коллективный труд, и труд очень ответственный. Конечно, часто мне приходилось надеяться только на самого себя. Товарищи инструктировали меня, что делать в том или ином случае, но всего предусмотреть они пе могли, ибо ситуация мехюлась, и мне необходимо было приспосабливаться к условиям, в которых оказывался внезапно... Но вернемся к моей повой жизни в Праге, в Чехословакии. Я действительно счастлив, что снова дома, что смог встретиться со своими товарищами, с теми, с кем более семи лет пазад мы готовили эту операцию.
- Не могли бы вы рассказать о вашей подготовке несколько подробнее?
- Разумеется, эта акция готовилась длительное время. Никто не приходил ко мне 3 или 5 сентября и не говорил: "Ты пойдешь "туда"". Все началось около одиннадцати лет назад, когда я был призван в армию. Мне было девятнадцать. Подготовка шла в течение четырех лет. Я учился многому, что должно было помочь мне успешно работать в условиях "Свободной Европы", да и не только там. Замысел был далекий: установить прямой контакт с некоторыми сотрудниками ЦРУ в "Свободной Европе". Это требовало сложной и всесторонней подготовки. Свою роль сыграло то, что еще с детства я увлекался фотографией и радио.
К радио у меня была великая страсть: я принимал радиопередачи со всех концов мира крошечным приемником. Моей мечтой было поймать Рио-де-Жаиейро на обычный "телефункен" образца 1930 года, что явилось бы уже максимальным достижением.
- Не были ли вы слишком молоды для нелегкого труда разведчика?
- Ну вот, опять о моей молодости. Многие удивляются, когда узнают, что мне всего тридцать лет. Давайте разберемся. Во-перых, мне тридцать с половиной. Во-вторых, у меня звание капитана, которое нужно было заслужить, а за плечами семь лет работы в "Свободной Европе", на Западе. В двадцать три года я пришел в "Свободную Европу", к тем, кто был там уже с 1948 года. Многие из них состояли в контакте с разведывательными службами еще раньше, то есть у них была почти четвертьвековая практика. Но в отличие от них я знал, чего хочу. Это сознание избавляло меня от тооки, придавало силы в трудные минуты, например когда попал в автомобильную катастрофу и лежал в больнице. Я знал, что, если бы даже мне пришлось погибнуть, мое имя не пополнило бы список чешских имен, имен эмигрантов, похороненных на мюнхенском кладбище, на чужбине. Все это время я знал, что выполняю свой долг не только перед нашим государством, но и перед всем социалистическим содружеством.
- А как те, к кому вы попали? Как они на вас смотрели?
- Опытные эмигранты принимали меня за молодого человека, который пришел к ним по собственной воле, который будет с ними охотно сотрудничать и которого - как я узнал об этом позднее - они проверяли со всех сторон. Меня проверяли не только в эмиграции, но и дома. Искали знавших меня людей в Чехословакии, расспрашивали их о моем поведении, высказываниях, взглядах. Судя по результату, ответы их удовлетворили. Эмигрантов очень устраивало, что я имею профессию диктора, радиорепортера, редактора. В 1964- 1965 годах я принимал участие в конкурсе, проводившемся брненским радио. Это был серьезный конкурс: на одно место претендовало от двухсот до трехсот человек. И я одержал победу. В Мюнхене были довольны, что получили профессионала, человека, который не только разделял лх взгляды, но и был готов в свободное время заниматься сбором информации для американцев, да еще работать в эмигрантских организациях, руководимых "Свободной Европой".
- На нехватку работы там вы, видимо, никак не могли пожаловаться?
- Никак не мог. Работа моя сама по себе была трудоемкой, к тому же у меня были еще и совсем иные задачи. Эти семь лет, сами понимаете, я был достаточно загружен. Я работал не только в "Свободной Европе", во и в тех организациях, где против нашей страды готовились различные акции, а главное-информировал товарищей на родине о том, что замышляют наши враги против нас. Думаю, мы вернемся к этому допросу еще раз на страницах "Сигнала" или книги, чтобы ответить на него более обстоятельно.
- Расскажите нам о себе, о семье.
- Вырос в Брно, был далеко не первым учеником.
Конечно, я играл в футбол, много читал, особенно по ночам при свете карманного фонарика. Это даже сказалось впоследствии: немного испортилось зрение. С увлечением играл в любительском театре. Позднее стал заниматься спортом, заинтересовался спортивной гимнастикой, много ездил на велосипеде.
Меня воспитала бабушка. Жили мы скромно, однако и в нашей жизни были радостные события, которые не забываются. Мне никогда не покупали дорогие подарки, даже ко дню рождения. Самым значительным подарком был, пожалуй, настоящий кожаный футбольный мяч, который я получил ко дню рождения, когда мне исполнилось десять лет. Но больше всего я любил, когда мне дарили книги.
У меня есть брат и сестра. Оба они старше меня.
По понятным причинам они не могли знать, чем я занимаюсь. Я уже разговаривал с ними после возвращения, но как следует мы еще не повидались. Время от времени мы писали друг другу, но только о семейных делах, о том, как растут мои племянники, которых я хочу поскорее увидеть.
- Вернемся к "Свободной Европе". Каковы там отношения между людьми?
- Среди эмигрантов, в частности в "Свободной Европе", отношения примерно такие: каждый считает другого агентом если не Праги, то Лондона, если не Лондона, то, значит, Парижа. Конечно, порой мне становилось не по себе, когда меня предупреждали, что тот или иной сотрудник - агент и с ним нужно держать ухо востро, не принимать его в игру. Ну, а когда мне самому приходилось высказываться по этому поводу, мной овладевали сложные чувства.
- Не приведете ли вы конкретный пример?
- Вспоминается одно из эмигрантских собраний, куда были приглашены и так называемые герои "пражской весны": господин Шик, господин Пеликан, бывший главный редактор журиала "Студент" Кусак, разумеется, заместители шефа "Свободной Европы", а также господия Пахман. Сидели, говорили и, конечно, вновь оказались перед дилеммой: кто же является шпионом, кто информирует Прагу, которая оперативно сообщает о различных эмигрантских сборищах, со знанием дела использует в своих комментариях такие сведения, которые могли поступить только непосредственно из "Свободной Европы", и ниоткуда больше. Пеликан сделал тогда пространное заявление, которое мне запомнилось. Он сказал, что среди эмигрантов шестьдесят восьмого года нет ни одного, кто был бы заслан Прагой.
Чехословацкую разведку, по его мнению, охватило тогда такое разложение, что ей было не до засылок. Но я-то знал, что именно в разведке оставались верные люди, сумевшие даже в это исключительно сложное время сохранить и свой характер, и свои политические убеждения. К ним я относил и себя.
- Как реагировали в "Свободной Европе" на ваш неожиданный поступок?
- Тут, видимо, стоит вернуться к прошлому. С самого начала, то есть с пятидесятых годов, в "Свободной Европе" существовал очень строгий режим, разработанный отделом безопасности, которым руководит непосредственно ЦРУ. Я несколько осложнил жизнь сотрудникам "Свободной Европы". Отдел безопасности, несомненно, вновь издаст циркуляр с приказами что нужно и должно сделать в связи с этим событием. Будет введен строгий досмотр, в том числе и проверка портфелей, которые выносятся из здания "Свободной Европы".
ЦРУ И "СВОБОДНАЯ ЕВРОПА"
- На пресс-конференции, состоявшейся после вашего возвращения в ЧССР, речь шла и об американской разведывательной службе - ЦРУ. Вы говорили, в частности, о том, что вам удалось лично познакомиться с деятельностью ЦРУ. Вы назвали четырех сотрудников ЦРУ, занимающих важные посты на "Радио "Свободная Европа"". Знали ли вы других людей из ЦРУ?
- Да, здал. Так, например, господин Лайон Саммэл заведует одним из аналитических отделов "Свободной Европы". Он известен своей ленью, остается на этом посту только благодаря ЦРУ. Господин Браун - майор американской армии. Среди сотрудников ЦРУ в "Свободной Европе" он не пользуется симпатией. Его недолюбливают за ум и прогрессивные взгляды. Браун весьма критически отзывается о господах Ричарде Куке и Ральфе Уолтере. Назову еще одно имя: Вильям Робинсон - политический советник венгерского отдела "Свободной Европы". Он владеет русским языком, в достаточной степени знает венгерский. Эти языки Робинсон изучал в военной разведшколе. Любопытна такая деталь: оба они - и Браун, и Робинсон проходят по платежной ведомости "Свободной Европы", но их зарплата возмещается ЦРУ. На пресс-конференции я уже упоминал Фреда Эйдлина. Я был с ним хорошо знаком и находился в тесном деловом контакте в 1968-1969 юдах. На деятельности Эйдлина можно хорошо продемонстрировать, какими приемами пользуется этот радиоцентр при выполнении шпионских акций и идеологических диверсий, направленных против социалистических стран, против нашего государства.
- Вы выбрали прямо-таки хрестоматийный пример, поскольку в 1970 году Эйдлин был уличея в шпионаже против Чехословакии и арестован.
- Да, это так. Эйдлин на три года старше меня, родился в 1942 году, учился в Соединенных Штатах, куда его родители в двадцатых годах перебрались из Советского Союза. Эйдлин рассказал мне, что, обучаясь в университете в Индиане, он подготовил реферат о Коммунистической партии Чехословакии. При этом стоит отметить две любопытные детали: во-первых, уже тогда Эйдлин, по его словам, пользовался материалами, сфабрикованными на "Радио "Свободная Европа"", а вовторых, подобные задания выполняли и его сокурсники - военнослужащие американской армии, которые в этом университете специализировались по восточноевропейским странам, а позднее совершенствовали свои знания в так называемом русском институте в западногерманском городе Гармиш-Партенкирхене. Эйдлин, готовясь к своей карьере в ЦРУ, тоже учился в Европе - в высших учебных заведениях Франции, Швейцарии и Австрии. Он говорит на чешском и русском языках.
ЦРУ давало ему возможность совершать частые поездки в социалистические страны. У него были широкие личные связи в Германской Демократической Республике, в Польше, а также в Советском Союзе. Чехословакию он стал посещать с 1963 года. Сначала изредка, а затем весьма регулярно. Так, например, в конца 1965 года он бывал в ЧССР буквально каждую неделю.
- Вам известно, в чем заключалась деятельность Эйдлина в нашей стране?