Вечер опускался на Деревню, Скрытую в Листве. Небо укутал покров тьмы, звёзды и месяц не проглядывались из-за плотных облаков. Лишь виднелась тёмно-оранжевая прожилка на горизонте.
Хирузен был погружён в тяжкие думы. Второй этап начался лишь вчера, однако уже сейчас есть новости, от которых хочется уйти поскорее в отставку и сажать капусту на домашнем огороде.
Главная проблема — Орочимару. Что ему нужно в деревне — до сих пор неясно, однако вряд ли он пришёл проведать старого наставника. С утра Хирузен послал за ним Какаши, и тот прекрасно справился с заданием. Даже перевыполнил оное. Изначально перед джонином ставилась цель: проследить за нукенином и, если у того есть какой-то план, — выяснить это.
Из отчёта Какаши, что прибыл буквально через полчаса после получения миссии, Третий выяснил, что Орочимару зачем-то нужен был Саске. Хатаке удалось найти Змеиного Саннина, а затем, благодаря идеальной маскировке и сокрытию чакры, Хатаке смог нанести внезапную атаку, когда тот был к этому не готов. В результате Орочимару доставили в Отдел Дознания.
Победа над нукенином, казалось бы, нужно радоваться, однако вскоре Хирузену доложили ещё одно известие.
Команда Асумы провалила испытание, встретившись в Лесу с генинами из Сунагакуре, наследник клана Акимичи получил критические повреждения. АНБУ споро его подлатали как могли и доставили в больницу. Там выяснилось, что даже после операции мальчик, скорее всего, окажется инвалидом на всю оставшуюся жизнь. Хирузен лично пришел, чтобы проверить состояние пациента. Чоуджи был в коме и поддерживался фуин-печатями, аппаратом искусственного обеспечения жизнедеятельности и периодическим вливанием медчакры.
Ирьёнины доложили, что его органы брюшной полости представляют собой если не фарш, то нечто очень близкое к этому. Осколки рёбер команде медиков приходилось вытаскивать пару часов. Повезло, что сердце и лёгкие остались целы, иначе старшему Акимичи пришлось бы хоронить наследника. Если парень очнётся, то ему можно забыть о пути шиноби. Да чего уж говорить о пути шиноби, ему придётся забыть даже о том, чтобы просто ходить, ведь нижняя часть позвоночника тоже была изломана, а вместо ног теперь — раздавленные в блин культи.
Хокаге устало выдохнул дым и отложил трубку в сторону.
Перед глазами до сих пор стоял образ Акимичи Чоузы, что едва сдерживал слёзы, глядя на ужасное состояние сына.
Ему, как отцу и деду, безумно жаль, что с мальчиком произошла такая беда. Непредвиденные обстоятельства. Никто не застрахован от несчастного случая на Втором этапе экзамена, даже несмотря на тайный контроль со стороны АНБУ и слежку благодаря немногочисленным камерам наблюдения. Абсолютно всё контролировать невозможно.
Дверь в кабинет Хокаге открылась, и вошёл Копирующий ниндзя:
— Вызывали, Хокаге-сама?
— Да, Какаши, — кивнул старик, откидываясь на спинку кресла, — присаживайся.
Хатаке в удивлении выгнул бровь. Хирузен на это благодушно улыбнулся:
— Предстоит разговор, лучше присядь. Давай на некоторое время забудем о субординации.
Какаши несколько заторможенно кивнул и прошёл к стулу напротив стола Хокаге.
На некоторое время воцарилась тишина, нарушаемая лишь ритмичным постукиванием старческих пальцев о подлокотник кресла. Вид Хирузена был хмур.
Хатаке поёрзал на стуле. Не выдержав напряжённого молчания, он первым нарушил тишину:
— Разрешите спросить, Хокаге-сама.
Хирузен медленно кивнул.
Какаши продолжил:
— Что с Орочимару?
— Он у Ибики в подземельях, — после непродолжительной паузы ответил Хокаге. — Яманака пытались пробиться сквозь его защиту разума, однако у них ничего не вышло. В любом случае это вопрос времени, когда Отдел Дознания узнает о его целях.
— А вы… — замялся Какаши.
— Говори.
— Вы у него были?
Хокаге кивнул, потупив взор.
Перед глазами возник образ закованного в цепи Орочимару, под подавляющими и парализующими фуин. Цепи выкачивали чакру из нукенина, а сережки-накопители были отобраны. Представлял он собой жалкое зрелище. Бледный, в поту, рана на груди забинтована, плечи тоже. Да, Какаши был довольно жесток с Орочимару, когда полностью отрубил тому руки до плеч, но выбора у него не было. Либо так, либо Какаши мог бы погибнуть, всё же, по мнению Хирузена, они находятся в разных «весовых категориях». И в прямом столкновении Хирузен бы поставил именно на Орочимару.
— Да, я был у него в камере. И спросил, зачем он здесь, — Хокаге положил трубку в рот и глубоко затянулся. — Однако мой ученик лишь рассмеялся и сказал, что скоро выберется. А на все последующие вопросы лишь молчал.
— Пытки? — сделал предположение Какаши.
— Исключено, он долгое время работал в Корне, потому пытки не развяжут ему язык, — покачал головой Хирузен, поморщившись. Ему была неприятна сама мысль о том, чтобы пытать своего ученика. Несмотря на все прегрешения нукенина перед Конохой, у Хирузена ещё теплилась надежда вернуть его на верный путь. Он понимал, что надежда сия слишком призрачна и в какой-то мере инфантильна, ведь как бы там ни было, но Орочимару убил троих АНБУ в Лесу Смерти, ещё двое были отравлены смертельным ядом и находятся сейчас в госпитале. Кроме того, судя по всему, ученик зачем-то хотел «наградить» проклятой печатью Учиху Саске.
— М-ма-м-ма, — протянул Какаши, озадаченно потерев подбородок под маской. — Тогда что нам с ним делать? И какова моя цель, ведь вы вызвали меня не просто так?
— Мы ничего не будем делать, — хмуро произнёс Хокаге.
Глаз Какаши расширился в изумлении.
— Не пойми меня неправильно, Яманака рано или поздно прорвутся сквозь ментальный барьер, тем более Орочимару ослаб и в текущем состоянии не сможет долго сопротивляться.
Хатаке слегка повернул голову, рассматривая портреты прошлых Каге. Он, видимо, ожидал дальнейших слов Сандайме.
— А вызвал я тебя, — продолжил Хирузен, — чтобы дать миссию.
Какаши подобрался и готов был встать, однако Третий махнул рукой, чтобы шиноби сидел на месте.
— Наследник клана Акимичи в тяжелейшем состоянии. В госпитале говорят, что он останется недееспособным инвалидом.
Какаши терпеливо ждал пояснений.
— Однако это лишь выводы наших ирьёнинов. Должен признать, что качество их навыков значительно упало по сравнению с теми временами, когда в госпитале работала Цунаде.
Хатаке понимающе кивнул:
— Вы хотите, чтобы я вернул Цунаде-химе в Коноху, верно?
— Именно, — Хокаге позволил себе усталую полуулыбку. Ему нравился Какаши тем, что понимал многие вещи с полуслова. — Доставь Цунаде в Коноху. Вместе с её ученицей.
— Я сделаю всё от меня зависящее, Хокаге-сама, — встал со стула Какаши. — Но не лучше было бы послать за ней её друга и сокомандника?..
— Джирайя ещё не прибыл с миссии. Он должен вернуться через три-четыре дня. А мы не можем ждать столько времени. Вероятно, для малыша Чоуджи к тому времени не будет никакой надежды и уже станет слишком поздно. — Хокаге выпустил пару колец дыма. — Цунаде засекли недалеко от Танзаку. Более подробную информацию получишь в Отделе Разведки.
— М-ма-м-ма, — Какаши почесал затылок. — А если… если Цунаде-химе не захочет возвращаться в Коноху?
Хирузен прикрыл глаза, устало выдохнув. Затем вперил в Копирующего ниндзя холодный взор, от которого последнего передёрнуло:
— Какаши, не заставляй меня сомневаться в твоих умственных способностях. Если я сказал «доставить Цунаде», значит, этот приказ не предполагает наличия альтернативных вариантов. Надеюсь, я понятно выражаюсь?
Какаши сухо сглотнул.
— Так точно, Хокаге-сама, — он склонился в поклоне.
— Отлично. Эта миссия зачтётся тебе как А-ранговая. На её выполнение даю тебе двое суток.
У Какаши задёргался глаз, а сам он едва ли не крякнул от удивления.
— Если справишься раньше — получишь премию, — добавил Хокаге.
Хатаке не стал спорить или пререкаться с начальством, лишь вытянулся в струнку, затем ещё раз поклонился и скрылся в Шуншине.
Губы Хирузена тронула довольная улыбка.
— Хорошо. Всё же встреча с Сайтамой пошла ему на пользу, — вслух подумал он и с хрустом потянулся в кресле. — Эх… молодость.
Данзо буравил подчинённого корневика недовольным взглядом. Новости, что он получил, были отвратительными.
— То есть Орочимару попался?
Оперативник Корня уверенно кивнул. В комнате царил полумрак, и разглядеть черты корневика было невозможно.
Данзо сцепил зубы в бессильной злобе. Он думал, что рассчитал всё наперёд, но в план вмешался его величество случай. А точнее — Какаши. Снова. Впрочем, Орочимару сам виноват. Да, они договорились, что Змеиный Саннин получит тело Учихи Саске, а взамен Третий умрет, чтобы дать Данзо возможность занять пост Хокаге. Но зачем нужно было так торопиться с Учихой? Неужели нельзя было подождать?
Орочимару ещё и момент выбрал столь неудачный, когда наёмника из Акацуки похитили свои же прямо из-под носа Хокаге. Неудивительно, что Хирузен действовал столь решительно, послав в Лес Смерти Хатаке. Всё же Копирующий ниндзя оказался невероятно сильным. Даже Орочимару не смог с ним совладать.
В голове Данзо мелькали различные варианты возможных событий. Один план сменялся другим. Но ничего путного он придумать так и не смог. А думать надо было быстро. Орочимару — крепкий орешек, но даже он не сможет постоянно сопротивляться мозголомным техникам Яманака. А если связь Орочимару с Данзо всплывёт, то Главе Не можно паковать вещички и уходить из Деревни. Особенно — если станет известен план о вторжении в Коноху с покушением на Сандайме. Это — будет расцениваться как предательство, и плевать, что он действует на благо Конохи. Никто этого не поймёт.
— Надеюсь, ты никак себя не раскрыл? — прохрипел Данзо, едва сдерживая негодование. Внешне его застывшая маска на лице не проявляла ни малейших эмоций, однако напряжённый голос выдавал его состояние с головой.
— Нет, Данзо-сама, — спокойно произнёс оперативник. — Это абсолютно исключено. Хокаге доверяет мне.
— Хорошо, — сказал Данзо. Однако его снедали сомнения. — Ты отлично служил Корню. И мы этого не забудем.
— Рад служить. Всё на благо Деревни.
— Верно, — хмыкнул Данзо. — А теперь у меня к тебе задание. Возможно, оно будет для тебя последним.
Оперативник ещё сильнее склонил голову, выражая свое полное почтение и безоговорочное подчинение Главе Корня.
— Ты должен вытащить Орочимару из подземелий Ибики. Никто не должен узнать того, что находится в голове Саннина. Ты меня понял? Приоритет сохранения этих сведений в тайне — наивысший. Даже ценой собственной жизни — ты должен выполнить это задание.
— Будет сделано, Данзо-сама, — спокойно произнёс оперативник. — Разрешите идти?
— Ступай, — степенно кивнул Шимура. — И, надеюсь, мне не нужно объяснять, что тень подозрения не должна пасть на Корень.
— Разумеется, Данзо-сама. Я всё понял.
Оперативник вышел из комнаты Главы Не. Когда он прошёл мимо светильника, то на мгновение стала видна его маска с узорами кролика и рыжие волосы.
— Не подведи меня, Усаги, — тихо сказал Данзо, когда силуэт подчинённого скрылся в коридорах штаба Корня.
Этот день для Гаары прошёл странно. Сначала встреча с абсолютно голыми генинами из различных деревень. Затем столкновение с командой из Листа. Потом встреча с джинчурики Девятихвостого, а после появление неизвестного лысого шиноби по имени Сайтама.
После встречи с последним Гаару трясло от какого-то первобытного ужаса. Однако эмоции сии ему будто не принадлежали. Темари и Канкуро пытались как-то его успокоить, но всё было тщетно. Лишь когда он отключился и проснулся через некоторое время в пещере, то понял, что больше не чувствует страха. Как и жажды убийства. А ещё он понял, что за очень долгое время впервые заснул беззаботным сном. Кажется, даже со сновидениями.
После непродолжительного отдыха команда направилась к Башне. Дошли они до цели за полтора часа. Когда они активировали свитки Неба и Земли, перед ними появился неизвестный чунин, что объяснил суть этапа, формально пожелал удачи и исчез в облаке дыма. Оказалось, что они прибыли в Башню первыми. И оставшееся время им придётся сидеть без дела.
Сейчас Гаара лежал на футоне на верхнем этаже башни в небольшой комнатушке с серыми стенами. Он проматывал воспоминания о прошедшем дне, стараясь понять, что же в нём изменилось…
На удивление искомый свиток им попался сразу, у одной слабой команды из Водопада, которую Темари обезвредила двумя небрежными взмахами веера. Кукловод же парализовал их ядом, и противники не могли двигаться. Канкуро спросил у Гаары, нужно ли убивать их, однако Гааре было абсолютно всё равно, потому он лишь пожал плечами.
На это действие его брат с сестрой обменялись странными взглядами. Гаара же тогда просто развернулся и неспешно последовал к центру полигона. Если раньше он бы убил вражескую команду не задумываясь, то теперь он просто не видел в этом смысла. До сегодняшнего дня голос в голове постоянно нашёптывал разное. Суть сводилась к убийствам, жажде чужой крови и прочему. Но сейчас никакого шёпота не было. За долгое время Гаара почувствовал умиротворение. Тишина в его сознании давала облегчение, а рассудок впервые за многие годы не был омрачён желаниями и эмоциями биджу.
В голове появился образ блондина с алыми глазами. И его слова: «Ты правда этого хочешь? Или этого хочет биджу? Ты уверен, что это твое личное желание? Какова твоя цель?..»
За то унижение, которое он испытал в битве с джинчурики Кьюби, прошлый он при следующей встрече с блондином разорвал бы того на части, или, во всяком случае, попытался. Но нынешний он понимает, что Наруто был прав.
Ну и что дальше? Какова его цель теперь? Он всё время твердил себе, что живёт лишь для того, чтобы убивать. Но, как выяснилось, это не его желания.
В детстве его дядя — Яшамару — попытался убить Гаару. Однако после неудачной попытки признался, что Гаару никто никогда не любил, ни он, ни его мать, ни окружающие. От осознания этого мальчика поглотили отчаяние, злоба, обида и другие противоречивые чувства, однако с тех пор он решил, что будет убивать, убивать всех, кто представляет для него угрозу. Он будет стараться сделать всё для собственного выживания. Любые привязанности — ошибка. Важен лишь он сам. Эти мысли активно подстёгивались кровожадностью и жаждой убийства Шукаку, биджу стал влиять на разум джинчурики — в итоге Гаара стал кровожадным маньяком, что живёт лишь ради убийств.
Сегодня же… будто пелена спала с глаз Сабаку-но-Гаары. Нет, он по-прежнему будет делать всё для собственного выживания, даже если для этого потребуется убивать. Но он больше не чувствовал всепоглощающей ненависти к окружающим, не чувствовал жажды крови, что исходила из глубин его сознания.
Наруто… так зовут джинчурики Девятихвостого. Благодаря ему он прозрел?..
Нет, вовсе нет. Виной всему стал тот джонин по имени Сайтама. Ужас, что Гаара испытал тогда от столкновения с его пальцем, был подавляющим. Однако вместе с тем… вспоминая сейчас этот момент, мальчик не чувствовал страха. Значит, страх испытывал не он, а… Шукаку? Что же он тогда почувствовал?
Он мысленно потянулся к своему биджу. На том конце не ощущалось ничего, казалось, биджу уснул крепким сном.
Гаара задумался. Видимо, ему следует поблагодарить лысого джонина за это. Теперь он чувствует себя гораздо лучше, а главное — демон больше не угрожает занять его тело во время сна, и теперь Гаара может спать спокойно.
Взгляд скользнул по напряжённым Темари и Канкуро, что с осторожностью взирали на развалившегося на футоне красноволосого.
— Гаара, ты в порядке? — осторожно осведомилась Темари.
Гаара прикрыл глаза, стараясь избавиться от ненужных мыслей.
— В полном, — отозвался он.
— Ты собираешься уснуть? — дрогнувшим голосом спросил Канкуро.
— Нет причин для беспокойства, — сказал Гаара, отворачиваясь к стенке. Его губы тронула лёгкая улыбка. — Теперь я наконец смогу выспаться…
Сознание вернулось к Наруто лишь ночью. Медленно раскрыв глаза, он повернул голову, чтобы осмотреться. В центре пещеры на прежнем месте развели костерок, от света огня на стенах играли причудливые тени. Жар также приятно грел кожу.
На футоне лежала Сакура, мерно посапывая. Учихи нигде не было видно.
Узумаки осторожно приподнялся на локтях, голова закружилась, а тело охватила слабость. Он хотел было позвать Сакуру, но…
— Лучше не вставай, — послышался грубоватый мужской голос.
— А? Кто здесь? — тихо спросил Наруто. Несмотря на тяжёлую голову, мальчик заозирался по сторонам, пытаясь найти источник голоса.
— Да здесь я.
— Где «здесь»? Ты кто вообще такой, даттебайо? Или у меня глюки?
Послышалось обиженное: «Сам ты глюк», а затем последовал тяжёлый вздох.
Узумаки, тем не менее, по-прежнему не мог понять, почудилось ему или же нет.
— Малец, ты вниз глянь, — предложил голос.
Наруто послушался и посмотрел вниз, но при этом его брови удивлённо поползли вверх.
— Г-говорящий пёс? — он весьма некультурно ткнул пальцем в собаку.
Перед ним сидел миниатюрный мопс в синем жилете. Пёсик от услышанного приложил лапу к морде и покачал головой. Картина и вправду оказалась странной для Наруто. Особенно необычным был грубый низкий голос, что раздавался от маленькой милой собачки.
— Меня зовут Паккун. И я нинкен Какаши.
— Нинкен? — Узумаки напряг извилины, стараясь вспомнить, что он читал об этих животных.
— Призывной зверь, если быть точным, — пояснил Паккун. — Какаши приказал, чтобы я проследил за тобой до тех пор, пока ты не придёшь в себя. Да и после — тоже.
— А… — заторможенно кивнул блондин. — Спасибо… А где Саске?
— Учиха медитирует на улице, а его клоны патрулируют.
— Угу, мне нужно с ним поговорить. — Наруто попытался встать.
— Не вставай, — сказал мопс. — Какаши просил передать, чтобы ты отлежался хотя бы сутки.
— Но…
— Никаких но! — твёрдо заявил Паккун. — Если Какаши сказал мне проследить за тем, чтобы ты отдыхал, значит, ты будешь отдыхать! До окончания Второго этапа ещё есть время.
— А как же тренировки?
— Никаких тренировок!
Узумаки мотнул головой, стараясь отогнать головокружение, но от этого стало лишь хуже, потому он плюхнулся обратно на место.
Кое-как собрав мысли в кучу, Наруто поинтересовался:
— Слушай, ты ведь нинкен Какаши, а разве джонинам не запрещено взаимодействовать с генинами на экзамене?
— У нас тут особый случай. Орочимару объявился, потому можно закрыть на это глаза.
— Орочимару… — глаза Наруто сузились, а кулаки непроизвольно сжались. Он читал об этом шиноби. Если бы Узумаки знал, что ему придётся столкнуться с таким противником, то придумал бы какой-нибудь план, а не бездумно бросился в атаку. — Так это был он?
Мопс с серьёзным видом кивнул:
— Верно. И он поставил на тебя особую подавляющую печать. Какаши сказал, что, пока она присутствует, тебе лучше вообще не применять чакру, иначе она лишь усилит Печать Пяти Элементов, и ты не сможешь использовать силу Девятихвостого.
— Эм… не использовать чакру. И как долго?
— Пару дней точно. Клон Какаши попытался её полностью снять, но удалось лишь ослабить. Также он добавил свои фуин-блоки, что помешают печати Орочимару подпитываться от твоей чакры,
и таким образом она сама развеется через время.
Наруто в изумлении покачал головой. Он пока плохо соображал, потому из сказанного нинкеном понял едва ли половину.
— А ты довольно умный, как для собаки.
— Эй! — возмутился Паккун, погрозив забинтованной лапкой. — Это вообще-то обидно было!..
— М-м-м… — со стороны Сакуры послышалось шевеление. Девушка поднялась и, потирая сонные глаза, посмотрела на Узумаки: — Наруто, ты очнулся?
— Да, Сакура-чан, — на его губы сама собой вылезла улыбка. Заспанная девушка выглядела довольно милой. — А ты как? С тобой всё в порядке?..
Ответить девушка не успела.
— Наконец, очнулся, — от входа раздался спокойный голос Саске. Он неспешным шагом вошёл в пещеру. — Нам придётся задержаться на месте.
— Да, я уже знаю, — буркнул Наруто. — Всё из-за меня.
— Не только, — качнул головой Учиха. — Мне нужно свыкнуться с тремя томоэ. Даже если ты не сможешь использовать чакру, для меня другие генины не станут проблемой.
В разговор влез Паккун:
— Какой самоуверенный парень, а у тебя силёнок хватит для этого?
В глазах Саске закружился трёхтомойный Шаринган. Тело мопса застыло. После чего завалилось на бок, его мордочка стала выражать подлинное блаженство, из пасти начала вытекать слюнка. Он то и дело катался на спине из стороны в сторону, приговаривая:
— Да, кайф, там тоже почеши… О, да, вот так… ещё… — через пару мгновений стали раздаваться сладострастные стоны бедного мопса. При этом никто его и пальцем не трогал.
— С-саске-кун, что с ним? — Сакура переводила ошарашенный взгляд с нинкена на Учиху.
— Ничего, просто погружён в приятную иллюзию, — хмыкнул Саске. — Однако если бы это был вражеский нинкен, то можно было бы использовать и гендзюцу кошмаров, и даже парализующие гендзюцу.
Додзюцу деактивировалось, а мопс через время стал помаленьку приходить в себя.
Открыв глаза и оценив обстановку, Паккун вдруг вскочил и угрожающе посмотрел на Учиху:
— Эй, какого хрена это сейчас было?
— Хн… — Учиха не удостоил нинкена ответом.
— Круто, даттебайо! — оживленно воскликнул Наруто. — Это иллюзии Шарингана?
— Верно, — кивнул Саске, слегка приосанившись.
— Обалдеть, — продолжал восхищаться Наруто. — Это ты, получается, только что удовлетворил собаку, не прикасаясь к ней!
— … — Саске на несколько секунд застыл, обдумывая сказанное сокомандником.
— Наруто, — обратилась к блондину Сакура, — это прозвучало сейчас очень странно.
Узумаки на слова куноичи лишь махнул рукой.
— Это выходит, ты так с любым можешь сделать? Слушай, а ты можешь внушить мне, что я сейчас в Ичираку и передо мной десять порций рамена?..
— Эй, я всё ещё здесь! Не игнорируй меня, Учиха! — подал голос мопс.
— Ну же! Давай, сделай это! — Узумаки пылал энтузиазмом и готов был добровольно войти в гендзюцу.
Саске потер виски:
— Нет, это работает не совсем так, Наруто. Да и не собираюсь я тебя погружать сейчас в иллюзии.
— Э… почему?
— Потому что ты должен восстановиться, дурья башка! — ответила вместо брюнета Сакура. — Господин Паккун ведь сказал, что тебе нельзя пользоваться чакрой и нужно отлежаться.
— Да, слушай, что говорит господин Паккун, — мопс гордо выпятил грудь, видимо, временно позабыв об инциденте с иллюзией Учихи.
Наруто огорчённо понурил голову.
— А что с Орочимару? — вдруг спросил он.
— Орочимару забрали и будут допрашивать. О нём не стоит переживать, — пояснил нинкен. — Вы довольно сильные ребята и с лёгкостью должны пройти испытание. Просто нужно немного подождать.
— Хорошо. — Наруто вновь лёг на футон. — Саске, а ты расскажешь, что было после того, как я отключился? А то я понял только в общих чертах, ну, что пришёл Какаши и победил Орочимару.
— Пф… — Учиха развернулся к выходу.
— Блин, ну мне же интересно, даттебайо! — не унимался блондин. — Хочу подробностей!
— Наруто, лежи и отдыхай! — прикрикнула Сакура.
— Но я же помру от любопытства… — Саске тем временем покинул пещеру.
На лицо Харуно выползла зловещая ухмылка. Её изумрудные глаза будто бы загорелись потусторонним огнём. Она достала из подсумка весьма немаленький шприц и пару ампул:
— Не успокоишься — буду колоть успокоительное.
Наруто сухо сглотнул:
— Да я чего? Я уже спать ложусь, хе-хе, — он изобразил глупую улыбку и повернулся набок, крепко зажмурившись.
— Ух… Сакура-чан стра-ашная, — едва слышно прошептал он.
— Чего ты там бормочешь? — сказала Харуно.
— Э-хех. Ничего. Говорю, спокойной ночи, Сакура-чан!